Роман после драконьего развода - Карина Иноземцева

—Наглость — второе счастье. Так говорят на моей родине. Если бы не я, то сейчас ребенок мог уже умереть. Зачем думать над тем, что и так логически понятно?

—Меня тревожит ваша позиция. В данном обществе нахальство — это порок. Здесь все делят между племенем и все счастливы. Если все будет доставаться одному — это эгоизм. Сейчас, вы склоняете все силы в свою сторону.

Поражаюсь тому, как тема замужества и кормления грудью превратилась в философскую беседу. Но в тоже самое время, мне нравится разговаривать с мужчиной об эфемерных представлениях. У каждого из нас своя позиция в мире и свое мировоззрение. Я не смогу увидеть планету Его прекрасными глазами, а он не займет мое место.

—Как странно, мне казалось что гордыня — это порок.

—В вас нет гордыни. Только гордость и несгибаемый характер. Не лучшее сочетание для женщины. Даже дракона.

—Как странно, а мне казалось что ар'ханы более дружелюбны к девочкам. А вы оказывается сноб, Урд' ах. Сколько вам лет? Вы всем читаете нотации?

—Если хотите просить помощи, то вам надо стать частью нашего племени. А с такими речами вас проще вернуть мужу.

Еще чего. Я сама не горю желанием становиться частью зеленой братии. Но и к мужу меня не выгнать. Если только на его поминки.

—Спасибо вам за гостеприимство,— решила откланяться.— Хорошего врача здесь нет. Эля не излечили. Я должна вернуться домой. Как видите, я могу о себе позаботиться.

—Так и знал, вы боитесь просить и принимать помощь,— мужчина встал со своего места и подошел ко мне вплотную.— Не думал что это так вас удручает. Можно, я в последний раз дам вам совет, не спите там где ваши слезы станут видны. И запомните, я все равно буду… Присматривать за вами.

Почему его спокойные слова лишь раззадоривают меня? Огонь от каждой сказанной им буквы проникает в мою кровь и сжигает все что есть в теле.

—Я не боюсь помощи,— не понимаю с чего он решил это?— Просто не знаю насколько благородны ваши порывы и чем мне придется расплачиваться за ваше покровительство.

Он не ушел далеко, а мне хотелось видеть его глаза, когда мужчина говорит о важных делах. Подошла к нему и взглянула. Потом вспомнила, что нечто девичье во мне все же есть и любимый цвет глаз немного волнует мою душу.

Блин, ну почему у орка такие красивые глаза? Где мой принц с огромным замком и кучей злата — серебра?

Брр, все же… Хватит с меня одного красавца извращенца.

В памяти вспыхнули ночные видения. Боль разлилась по телу. Ялтон смотрит на меня и улыбается. Холодок пронесся по сознанию. Какая-то часть меня ужасно боится этого человека. Настолько, что готова спрятаться и рыдать.

Внезапно огромная рука накрыла мои глаза и я погрузилась в темноту. Аромат свежести и дождя тронул мой нос, а ужасные видения отступили.

—Цена не должна вас волновать. За всю помощь вы сегодня отплатили,— его ладонь соскользнула с моего лица, нежно тронув щеку.— Оливия, вы меня удивили. Не думал, что вы настоящий целитель. Но рад, что ошибся.

—Я просто делала свою работу,— вместе со словами вырвался зевок.

—Тогда завтра поговорим о вашем будущем,— он все же решил покинуть меня.

—А глаза мне зачем закрывать?

—В них была боль.

Он… Видит меня… Тц, я закусила губу и пошла искать место для сна. Сложно жить в мире, который старается показать тебе все мерзость и пороки людской души.

Уснуть я так и не смогла. Я видела кошмары, где безвольная Оливия развлекала своего кукловода. Первую беременность и как Ялтон едва не убил Ириночку.

—Бесполезный мусор, лишенный зверя!

Он бил Оли, а я… Рвала, метала, грызла, но не урода, а простынь. А потом очнулась вся мокрая. В слезах и поту сидела на диване и смотрела в крохотный кусочек окна. Не помню о чем думала, но не могла заставить себя лечь и уснуть. Каждодневные кошмары совсем плохо влияют на психику.

Когда появилась Иринка, я сидела в той же позе. Мне казалось, что сознание пребывает во времени между прошлым и настоящим.

Вот Ира кидается мне на грудь и что-то радостно рассказывает. Она держит в руках разноцветные камни.

А я вижу ее совсем маленькой, слабенькой и… Синей. Дочка не плачет. Ялтон не желает помогать "бесполезной вещи". Говорит, что если не смог вывести "заразу", то хорошо если это само сдохнет.

Меня трясет. Слезы по щекам.

Передо мной появляется Урд'ах. Он держит Арсиэля.

Младенца надо покормить, но… Тело после родов такое слабое и тяжелое.

Брр, совсем с головой плохо. Я ведь не Иринку сейчас рожала и не ее кормить собираюсь.

Орк что-то говорит дочери. Моей маленькой крошке, которая даже после всех мучений выжила. Бедная девочка, хочу ее обнять и оберегать. А Ялтону…

Нет, не смерть. Слишком легко отплатит. Лучше…

Урд'ах берет меня на руки и куда-то несет. Быстро несет.

Положила свою тяжелую голову ему на грудь и стараюсь привести мысли в порядок.

Не получается. Сознание разрывается на множество кусочков. Ощущение, будто я с ума схожу. Еще тело такое… Не мое. Неповоротливое, тяжелое и грязное. Хочу обратно. В свой мир. Дожить до преклонных лет и…

Ар'хан принес меня в огромную светлую пещеру. Подземное озеро освещает все ее пространство изнутри.

Красиво. Этот цвет радует меня. Такой же как радужка у орка. Боже, как же я хотела эти линзы. А в интернете цвета были не такие.

Мужчина вошел в воду вместе со мной. Прохлада стала успокаивать мое разбушевавшееся воображение. Тени прошлого отступили, а я так и осталась висеть на мужском теле.

—Я хочу ваши глаза,— тихо прошептала и уронила тяжелую голову на его грудь.

—У вас жар. Почему никому не сообщили что вам плохо?— он держал мою голову на плаву и одновременно говорил с кем-то на ара'и.

Но мне его отчитывания сейчас были не интересны.

—Вы летали в Корею за линзами?

—У вас бред,— он стал охлаждать мой лоб.— Почему вы так требовательны к себе? Не знаете что вы слишком слабы, чтобы нести на себе все?

Странно, почему он так обеспокоен моим поведением. И так заботиться. Даже когда не просят. А если попрошу?

—Я хочу выспаться,— тихо произнесла я, как мольбу.— Хочу спать,— по моим щекам потекли слезы.

Кошмары вновь забрали меня в свой плен. Я провалилась в бред воспаленного сознание и каждую секунду отвоевывала у Ялтона кусочек свободы. Но все было тщетно.

Во время второй беременности, я сидела на цепи. В комнате не было ни кусочка ткани. Потому что… Тело Оливии раздирала жуткая боль и она мечтала о смерти.

А я сидела на задворках сознания и не могла помочь. Мои крики, ругань и слова были бесполезны. В этот момент, даже я стала падать духом.