Холодное солнце - Анита Шивакумаран

на всех тодди каждого вида и по тарелке жареной рыбы и курятины чили.

На вопросительный взгляд Пателя она подмигнула и сказала:

– Пряник прежде кнута, мистер Патель. Кроме того, время ланча.

– Сейчас только девять.

– Часом позже, часом раньше… – Она пожала плечами.

В дверях появился мужчина, но, заметив их, поспешно ретировался.

– Мы распугиваем клиентуру, – заметил Патель.

– Они сядут на скамье снаружи. Из уважения.

Вероятнее, местные ценители пальмовых вин с ходу видели у него на лбу незримую табличку: «Легавый». Все-таки на уровне инстинктов языковые и культурные барьеры теряли силу.

«Лунги» тем временем самозабвенно ковырял в носу.

– Непохоже, что староста рад нашему присутствию, – сказал Патель.

– А он так радушно улыбался…

– Скорее притворно. Я бы объяснил столь мрачный прием тем, что местные не горят желанием сотрудничать. Почему, как по-вашему?

– Причин может быть множество, – ответила Чандра. – Индийская полиция порой оказывает подобный эффект на тех, кому призвана служить. – Она говорила так, словно сама не служила в полиции.

Появился хозяин с тарелками и тремя пластиковыми стаканами тодди.

– Все свежее, только сейчас приготовлено, сэр. – Он тоже проигнорировал Чандру. Казалось, одно лишь появление современной городской женщины угрожало их мужественности, и поэтому они предпочитали не замечать ее – в надежде, что она просто растворится в воздухе.

Курятина чили выглядела жирной сверх всякой меры. Патель не хотел проверять, что придавало красный оттенок рыбе – молотый чили или же пищевой краситель.

Чандра принялась за еду. У Пателя заурчало в животе. Отбросив все предосторожности, сержант отправил в рот кусок рыбы.

– Никогда такого не пробовал, – признался он, превозмогая жжение.

– Рава-фри. Фирменное блюдо из Мангалора.

Хозяин вернулся с небольшой миской свежих зеленых чили и поставил у Пателя под носом.

Собака выбралась из своего угла и приблизилась к Пателю, завидев в нем потенциального благодетеля. Хозяин заметил дворнягу только сейчас и попытался прогнать ее. Собака поджала хвост и забилась под стол, к ногам Пателя.

– Пусть сидит, – сказал тот хозяину.

«Лунги» захихикал.

Хозяин, похоже, оскорбился.

– Это же собака.

– Пусть сидит, – сказала Чандра.

– Как скажете, мисс, – угрюмо проговорил мужчина.

– Присядь. Нам нужно поговорить.

Хозяин продолжал стоять с оторопелым видом.

– Ты говоришь по-английски? – спросила Чандра.

– Разумеется, мисс. – Мужчина осклабился, демонстрируя ряд коричневых порченых зубов под стать «Лунги».

– У нас к тебе пара вопросов.

Он сел.

– За прошедший месяц кто-нибудь из полиции заговаривал с тобой об убийстве Анурадхи?

– Только если поболтать.

– То есть?

– Ну, когда останавливаются промочить горло. Или объезжают округу со списком вещей, которые находят у реки. У меня таких вещей нет.

– Мне известно из достоверных источников, что водитель Анурадхи несколько часов ждал здесь ее возвращения. Вся твоя клиентура – не считая изредка заезжающих сюда полицейских – из местных, так что ты должен был заметить приезжего вроде него, который провел здесь столько времени и даже не стал пить тодди.

– Конечно, мадам. Он был очень добрый человек. Я даже предложил бесплатный стакан, а он с улыбкой отказался. Потом он очень беспокоился. Смотрел на часы, а через минуту спросил у меня время. Тогда я спросил, на что ему часы, если он не умеет определять время? И он все смотрел на дорогу, вот так, туда-сюда…

– Постой… он сидел здесь и то и дело выходил смотреть на дорогу?

– О, нет, сэр, он здесь не сидел. Слишком много народу, воздух провонял пьяницами… Простите, я говорю не о таких, как вы. Внутри только люди из хороших каст. Обычно снаружи сидят лишь неприкасаемые, но он настоял. Очень напряжен был.

– Посмотрим, что там снаружи, – предложил Патель.

Снаружи на лавках уже никого не было. Грунтовка выворачивала со стороны кирпичных домов, шла мимо тодди-бара и огибала лачуги неприкасаемых, после чего убегала на север, к отдаленным, невидимым соблазнам Бангалора.

Дорога просматривалась на четверть мили в каждую сторону.

– В котором часу умерла Анурадха? – спросил Патель.

– Между одиннадцатью и часом ночи.

– До скольких здесь ждал водитель? – спросил он у хозяина, который вместе с ними вышел посмотреть на дорогу.

– До часу, не меньше. Я помню, как он говорил: «Уже час. Слишком поздно». «Не для меня, брат, – сказал я ему. – Эти пьяницы будут пить до рассвета, пока за ними жены не придут».

– Это подтверждает показания Бупатхи, – сказала Чандра. – Он прождал здесь до часу ночи, прежде чем отправиться на дамбу. Там он ничего не обнаружил – было слишком темно. Поэтому вернулся домой и позвонил в полицию. К тому времени, когда полиция направила сюда констебля, поднялось солнце и пастухи первыми увидели тело. Стояли вокруг и глазели. – Она повернулась к хозяину лавки. – Он сказал, куда собирается, когда уезжал?

– Я сказал ему: «Я только сбегаю по-маленькому». Но, когда вернулся, его уже не было – только деньги на столе, под камнем. Очень безответственно. Одну минуту мог бы подождать меня. Когда я подошел, кое-кто из пьяниц – собственно, он сейчас внутри – хозяин понизил голос, – уже таращился на деньги. – И добавил громко: – Я держу деньги в железном шкафчике, под замком. Всяким chootiya[35] до них не добраться.

– Не выражайся, – одернула Чандра.

– Простите, мадам.

– Займись своими делами, – сказал Патель. – Нам нужно переговорить.

– Сэр? – Хозяин пришел в замешательство.

– Он сказал, ступай и займись делами, – повторила Чандра. – Нам нужно поговорить.

– О, – он просиял. – Говорите, говорите. Я иду.

Когда хозяин удалился, Патель сказал:

– Если Бупатхи сидел здесь, после того как Анурадха ушла пешком, и ждал с десяти до часа, он должен был увидеть машину, проезжающую в сторону дамбы или обратно. Или то и другое.

– Я удивился, – отозвался хозяин, который отошел не так уж далеко: начищал тряпкой бутылку в углу за импровизированной стойкой, – когда прочитал в «Каннада малар», что его арестовали. Он был такой славный, такой любезный, даже не пил тодди… И носил мала.

– Что это? – спросил Патель.

– А, – произнесла Чандра. – Бупатхи держал пост перед паломничеством в Сабарималу. Они носят только черное, избегают алкоголя, сигарет, секса и дурного поведения. Да еще и вегетарианцы.

– И все же Бупатхи заказал рыбу, – заметил Патель.

– Это так, – хозяин покивал.

– Хм, – протянул сержант, – мала в винной лавке…

– В общем, – сказала Чандра, – если бы с десяти до часу к дамбе или от нее проехала машина, Бупатхи наверняка ее заметил бы. Мы почти уверены в его невиновности, поскольку хозяин лавки и этот полуголый утверждают, что он все это время находился здесь.

– Вообще-то, – поправил Патель, – так утверждал только хозяин. С его слов нам лишь известно, что водитель не пил тодди, а только воду