Последний властелин Антарктиды Часть 1-я - Александр Зубенко

– в той одежде, в которой находились в лагерях смерти, пока их не погрузили в эшелоны, а затем и на корабли доставки. Это был уже «отработанный» материал: после окончания намеченного плана работ их пустят в расход у ближайшей расщелины торосов – куда и скинут. Оба друга об этом знали. Но что поделаешь? Они были против в душе, однако, как говаривал их незабвенный фюрер: «война всё спишет». Молчаливые эсэсовцы в чёрных меховых куртках, в оленьих унтах и меховых шапках с кокардами черепов, выстроились на расстоянии десяти шагов друг от друга, держа автоматы наготове. От того места, где пришвартовалась лодка, и до того места, где начинался вглубь уходящий тоннель, было не менее трёхсот метров бетонного настила, прорезанного двумя параллельными колеями железной дороги, по которой и шла эта колонна узников-рудокопов. Работы производились даже ночью, под яркими лучами мощных прожекторов.

Наконец, их проверили металлоискателем, просветили каким-то прибором, записали номера жёлтых жетонов и указали на железную дверь с надписью «Карантин», расположенную в конце ответвлённого коридора. Почти все офицеры их экипажа прошли именно туда. Двум друзьям ничего не оставалось, как шагнуть внутрь и оказаться перед неизвестностью.

В это время от борта субмарины U-859 отделилась очередная вагонетка с секретным грузом и, сопровождаемая четырьмя молчаливыми рабочими, скрылась в чёрном зеве огромного, идеально круглого тоннеля.

Разгрузка продолжалась.

№ 4.

Войдя внутрь большого просторного зала, оба приятеля остановились и быстрым взглядом окинули представшую перед ними панораму.

Слева от них располагалось помещение с встроенными в стену шкафами и непонятными нишами. Очевидно, раздевалка, отметил про себя Георг. Шкафов было много, они находились друг против друга, и посередине между ними проходила длинная широкая лавка, на которой сидели и переобувались в мягкие войлочные тапки, вперёд них зашедшие подводники. Куртки и комбинезоны они уже поснимали и теперь находились в мягких фланелевых костюмах, похожих на домашние пижамы цвета хаки. Забавно, подумал Георг. Тут даже униформа своя есть – не бог весть какая, но всё же… После солёных, пропавших соляркой курток, эти «пижамы» напомнили ему уют домашней обстановки и мирные дни перед войной. Видимо, здесь была где-то и душевая, так как волосы у ранее прибывших были мокрыми, многие были чисто выбриты и пахло настоящим шампунем, а не хозяйственным мылом. На плечах у некоторых висели махровые полотенца одного размера. Циркулировал тёплый чистый воздух, нагнетаемый, видимо, каким-то спрятанным в стенах калорифером. Вокруг слышался смех, прибаутки и обыкновенные разговоры разных членов экипажей подлодок. Здесь собрались все, кто входил в штат каравана №5.

Друзья огляделись, и направились было к ближайшим шкафам, как их внезапно остановил чей-то голос за спиной:

—Добро пожаловать, господа офицеры! – подошедший к ним невысокий человек неопределённого возраста казался весьма доброжелательным, и отнюдь не удивлялся их ошеломлённому виду. Впору было рассмеяться, глядя на их изумлённые лица, но подошедший субъект, по всей видимости, уже давно привык к проявлениям таких чувств, особенно, если это касалось новичков-новобранцев. Его баварское наречие было сверх всяческих похвал. Одет он был в блестящий серый комбинезон.

—Вот ваши шкафчики. Раздевайтесь, переобувайтесь. Чувствуйте себя как дома. Здесь вы проведёте пять дней, пока идёт разгрузка и погрузка вашего судна. Сейчас я проведу вас в душевую и бассейн.

Парень говорил вежливым тоном, бегло и как-то заученно, пожалуй, даже до автоматизма, и даже Пауль – великий скептик и непримиримый ко всему новому и необычному – даже он усомнился в национальности гида. Черты его лица были какими-то уж чересчур… правильными, что ли, какими-то… сглаживающими, без родинок, морщин под глазами, каких-либо намёков на шрамы или мелкие изъяны кожи. Она, кстати, будто лоснилась под обильным слоем крема, и, к слову сказать, он был выбрит до белизны, ни щетины, ни намёков вообще на какую-нибудь растительность, будто человек сроду не знал бритвы. Всё это бросилось друзьям в глаза при первом беглом осмотре их экскурсовода – так они мысленно окрестили незнакомца.

Словно отвечая на их немой вопрос, человек в комбинезоне представился:

—Называйте меня Губером. Я из тех, кто будет вам тут помогать скрасить пребывание. К сожалению, вынужденное.

В шкафчиках оказались предметы гигиены, тапочки и полотенца двух видов – лицевое и банное. Пока приятели переодевались и складывали одежду, Губер их информировал.

—Наверх подниматься запрещено. Да и незачем, поверьте мне. Я здесь уже третий год, и кроме метелей и буранов наверху, ничего интересного не видел. Сплошные льды, снега и торосы с ропаками. Здесь же, к вашим услугам столовая, бар, тренажёрный и спортивный зал с волейбольной площадкой, библиотека, военная хроника и показ всевозможных трофейных кинолент по вечерам в двух кинозалах, которые постоянно пополняются с прибытием новых караванов. Зал для прослушивания любимой музыки в наушниках. Солярий, бассейн с трамплином для прыжков, беговая дорожка и обильный стол со всяческими блюдами в любое время суток. Свежие журналы и газеты с материка – сроком давности, не превышающие даты прихода очередного каравана – в данном случае, вашего.

—А? – воскликнул Пауль и толкнул Георга локтем в плечо. – Что я тебе говорил?

Он уже переоделся в банный халат и стоял с полотенцем, перекинутым через руку.

—А фройляйн? – по-свойски хохотнул он. – Они-то скрасят наше одиночество? – и подмигнул Губеру.

—К сожалению, —развёл руками гид в комбинезоне. – Несомненно, наше начальство желает, чтобы вы чувствовали себя комфортно, однако данная фаза отдыха здесь не предусмотрена. Пока, —поправился он, —не предусмотрена. Может быть, именно вы следующим караваном доставите сюда некое количество фройляйн, и скрасите, тем самым, на будущее пребывание следующих экипажей. Комендант базы уже отдал необходимые распоряжения. Сами понимаете, не всё сразу – база ещё строится, и не всё учтено. Вы готовы? Следуйте за мной. Искупаетесь, поплаваете в бассейне, а там и ужин скоро. Мы не зависим здесь от распорядка – столовая работает круглосуточно, и вы можете утолять голод, когда пожелаете. Так же и с баром. Алкоголь на любой вкус и в любое время суток. Комендант заботится о вас.

—Вот это уже по мне! – восхищённо воскликнул Пауль, совсем не обратив внимания на вычурную и какую-то неправильную речь гида. То как он выстраивал предложения как-то не очень вязалась с лингвистическими основами германского языка. Здесь проскальзывало что-то неправильное, едва уловимое: фонетически это выглядело, будто с вами разговаривает какая-то машина, автомат, говорящий манекен. Оборот его речи «утолять голод» как-то не вязался с обычным языком, на котором привыкли разговаривать друзья. Это было