Долина костей - Майкл Грубер

— Что-то случилось?

— Нет, — ответил он таким тоном, что это могло означать только «да». — Просто я тут задумался над твоими словами. Ну, насчет того, какой я классный. Очередной букет похвал…

— Что плохого в букетах похвал?

— С букетами все в порядке. Просто вспомнилось, как ты говорила, мол, я мастер обхаживать девушку, и за словом в карман не полезу, и шампанским угощу, и шишка у меня хоть и невеликого размера, но похвального трудолюбия, только вот над башкой висит сорокафутовый дорожный знак с надписью «ВСЕРЬЕЗ НЕ ВОСПРИНИМАТЬ» и что-то еще в этом роде.

— Ага. «ОСТОРОЖНО, СЕРДЦЕЕД». Помню, как же. Это было в ночь одного из убийств, когда я притащилась на место преступления и устроила тебе неприятности.

— Ага. Так вот, я подумал, что этот дурацкий дорожный знак пора снять.

— Да ну?

— Вот тебе и ну. А еще, помнишь, ты тогда говорила насчет афро-кубинско-еврейских детишек? Ну, перед отъездом в Айову.

— Да-а. — В ее тоне послышалась осторожность.

— Ну, мы могли бы такими обзавестись.

Она нахмурилась и в следующее мгновение расхохоталась.

— Джимми Паз, да ты никак делаешь мне предложение?

Он сглотнул. Большая часть крови, похоже, утекла куда-то из его мозга.

— Ну, в своем роде. Дело в том, что вот уже четырнадцать месяцев у меня не было другой подружки, кроме тебя. Я много думаю о тебе, и не только… э… в предвкушении.

Он сделал паузу, чтобы оценить выражение ее лица. Физиономистом он был неплохим, профессия обязывала, но на сей раз ничего прочесть не удавалось. Ее яркие глаза широко раскрылись, на щеках выступил едва заметный розовый румянец. От романтического смущения? Или с перепугу, как при дорожном инциденте?

— Имей в виду, кольца под подушкой или чего другого я не заготовил, — торопливо добавил Паз. — Хотел сначала послушать, что ты об этом думаешь.

— Это правильно, — похвалила она. — Ей-богу, я всегда восхищалась твоим благоразумием.

Она тихонько вздохнула и села, прислонившись к спинке кровати.

— Черт побери, тебе на самом деле удалось меня озадачить. Ни о чем подобном я даже не думала. То есть мне с тобой всегда было здорово, ты великолепный сексуальный партнер, но такое… Дело ведь не во времени, правда? Не просто потому, что: «Но слышу непрестанно я за своей спиной…»

— «Как колесница времени несется вслед за мной». Да, не только во времени. После того лета с убийствами я изменился больше, чем ожидал. Раньше у меня — и это для тебя не новость — была уйма подружек.

— Да. Я припоминаю, что и сама принадлежала к их числу.

— Верно. По три, по четыре, по пять одновременно, причем не таясь. Одних это устраивало, других нет, но я, во всяком случае, играл честно и не думаю, что это кого-то обижало. Что такое секс, если не славная забава для молодых, здоровых мужчин и женщин, а? Но с тех пор, как… как произошли известные события, я себя не узнаю. Пытался вернуться к прежнему образу жизни, просто трахаться и радоваться, но ни черта у меня не вышло. Я начал ощущать себя придурком, болваном в золотых цепях, вроде тех дешевых пижонов, шастающих по пляжу в рубашках под Тома Джонса. Стало ясно — это не для меня, но тогда что взамен? И чем больше я думал на эту тему, тем чаще вспоминал о тебе.

— А почему из всей несметной армии именно обо мне? Кажется, настало время для очередного букета похвал, только на сей раз в мой адрес.

Он пожал плечами.

— Я не знаю. Ты мне нравишься. Нам хорошо вместе. У тебя есть своя жизнь, значит, ты не станешь претендовать на то, чтобы полностью заграбастать мою и превратить наш брак в тюрьму, а то ведь у некоторых из моих коллег есть такие женушки… — Помолчав, он добавил: — И матушке моей ты нравишься.

— А, вот где собака зарыта.

— Смейся, если хочешь, но Маргарита здорово разбирается в людях. К тому же, и это большой плюс, ты не похожа на нее.

— Согласна, не похожа. Продолжай…

— Ты жутко умная. Стихи из тебя так и сыплются. Мне нравятся твои волосы. И твоя кожа. И твой рот. У тебя самый страстный рот в мире. И, наконец, думаю, не ошибусь, если скажу, что мы сексуально совместимы.

— Мм… Конечно, легко быть сексуально совместимыми, когда в меню нет ничего другого.

Десять минут спустя она внезапно громко всхлипнула и разразилась безудержными рыданиями.

Паз присел на кровати, привлек ее к себе и держал в объятиях, пока она орошала слезами его грудь.

— Что-то не так? Я тебя обидел? — допытывался он, но в кои-то веки его подружка не смогла найти слов.

Чуть позже, умыв в ванной зареванное лицо и облачившись в белый махровый гостиничный халат, она присела на краешек постели и сказала:

— Просто все это слишком уж неожиданно. Извини.

— Нет проблем. Давай попробую догадаться. Я тебе нравлюсь, но недостаточно, чтобы выйти за меня замуж, и ты не хотела задеть мои чувства. Я предположу, что наблюдал отнюдь не слезы счастья и мое предложение тебе по барабану.

— Нет и нет. Не по барабану. И вообще, это не имеет отношения к тебе. Ох, ну как же объяснить, чтобы не выглядеть абсолютно чокнутой? Ну давай, Шафтель, используй свой пресловутый дар слова. В общем, так: у меня нет сердца. То есть оно у меня есть, но не такое, как у обычных людей.

— Как у железного дровосека?

— Почти. Та часть, которая у нормальных людей занята семейными заботами, детьми, домом, у меня полностью поглощена тем, что я делаю. Я увлекаюсь, завожу связи, черт возьми, я влюблена в тебя, если уж на то пошло. На данный момент ты для меня лучший мужчина на свете. Но пойми, Джимми, все это ничего не значит. Потому что я никогда не стану другой, отличной от себя нынешней. Нет, снова не то: рост, изменения — все это возможно, но только в связи с поэзией, а никак не в семье. Это немного похоже на послушание монашек с кровоточащими ладонями. Когда мы вместе, я веду себя наилучшим образом, но ты не видел, что бывает, когда на меня накатывает. Я перестаю мыться, причесываться и разговаривать с людьми, лопаю холодный чили прямо из консервной банки и неделями общаюсь только сама с собой. Какой младенец? Я могла бы его угробить, хотя, скорее всего, просто забыла бы в машине или ванне, ты наверняка читал о подобных происшествиях.

— Получается, что у поэтов не бывает детей?

— Некоторые заводят, но, как правило, это несчастные дети. Хотя, наверное, для мужчин дело обстоит не так плохо. У них могут быть жены. Но ты-то ведь не жена. Черт, я не знаю, может быть, это призрак Сильвии Платт. Или Вирджинии Вульф…

Паз уставился на нее. Вирджиния Вульф?! К черту задницу Вирджинию Вульф! Она отказала ему! Послала его на хрен! Да ей морду надо разбить! Нос расквасить, повыбивать все зубы, этой жирной белой суке, этой гребаной gusano! Отвергла его?! Засадить ей ствол между ног, и…