Земля чужих созвездий - Артур Василевский

– Понятия не имею! – откликнулся Борисов с воодушевлением.

Вивиан давно уже заметила, что Бродманн смотрит на русского топографа со все возрастающим интересом – и выражение лица биолога меняется в сторону саркастической улыбки… Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: все это должно обратиться в какой-то особо въедливый вопрос. Именно так и догадалась Вивиан. И не ошиблась.

Бродманн перешел на французский:

– Простите, мсье Борисов, но…

Он недоговорил, так как Борисов быстро повернулся к нему.

– Простите, – повторил он, слегка передразнивая, – я с первой минуты встречи с вами тоже хотел сказать «но»!

Улыбка немца делалась все шире, шире… и наконец он воскликнул:

– Хорошо! Очень хорошо!

Вдруг быстро, недовольно заговорил по-немецки Шеффлер, но переводчик отмахнулся от него так пренебрежительно, что Реджинальд обомлел: до сих пор немецкая дисциплина сбоев не давала, а тут…

А еще удивительнее то, что магистр лишь нахмурился, покраснел и надулся, но проглотил выходку Бродманна как горькую пилюлю. Гатлинг переглянулся с Симпкинсом и понял, что и детектив безмерно удивлен. «Ничего себе?!» – говорил его взгляд.

– Да, господа! – воскликнул Ханс решительно. – И дамы, конечно, тоже, прошу прощения, миссис Гатлинг. Чего темнить, мы ведь прекрасно все понимаем! Предлагаю открыть карты полностью.

– Согласен, – кивнул Борисов. – Кто первый?

– Да хоть бы и мы. – Переводчик оглянулся на своих. Шеффлер сидел все такой же красный и надутый, прочие точно окаменели. Ясно было, что они не вмешаются. Дескать, пусть эти двое решают, а мы – как скажут. Наше дело сторона.

– Вы так вы, – согласился топограф и повернулся к Реджинальду: – Послушаем?

– С большим вниманием. – Реджинальд пересел поудобнее, приготовившись слушать.

Нынешнее руководство Германии давно проявляло интерес к исследованию загадочных, необъяснимых с точки зрения современной науки явлений. Когда и как все это началось – покрыто мраком, достоверно известно лишь то, что группа из нескольких человек, помещаясь в одном кабинете, занималась сбором разнообразных сведений, стараясь не упустить ни единого слуха, ни одного газетного или радиосообщения о чем-то необычном, удивительном, мистическом, хотя бы чуть-чуть, полутенью показывающемся сквозь серую рутину день за днем бегущих в никуда будней.

Должно быть, то была трудная, утомительная… и безумно увлекательная работа: просеивать горы словесного хлама в поисках золотых крупинок сообщений, за которыми в самом деле тренированные опыт и интуиция улавливали что-то истинное, при всем возможном неправдоподобии. Эти сведения откладывались, рассортировывались, анализировались – и так из первичного поиска выстраивалась какая-то система.

Росла и организация, постепенно превращаясь в подобие института. Получила пафосное название «Аненербе» – наследие предков. Секретность ее работы была чрезвычайная, каков был весь объем, вся проблематика – о том наверняка знали лишь считаные единицы, небожители Третьего рейха, до которых обычным людям было не дотянуться во всю жизнь.

Выпускник биологического факультета Берлинского университета Ханс Бродманн был увлечен своей наукой и неизмеримо далек от политики, казавшейся ему пристанищем бездарей и болтунов, неспособных ни к чему серьезному. И когда его, нацеленного на профессорскую карьеру, внезапно пригласили на собеседование невыразительные люди в скучных костюмах, он сразу сообразил, откуда ветер дует, встал в гордую позу и объявил, что он ученый, а не шпион… и все в таком духе.

Заявление такое он сделал отчасти с вызовом, дабы поддеть незваных собеседников. Но те совершенно бесстрастно ответили, что никаким шпионом его никто делать не собирается, а что касается научных исследований, то здесь ему будут предоставлены такие возможности, о коих он пока и не подозревает.

В доказательство неприметный дуэт предложил Хансу проехаться неподалеку. Сказано это было опять-таки ровно, спокойно… но как-то так, что молодой биолог не решился отказаться. Сели в скромненький «Опель-Олимпия», не очень долго колесили по берлинским улицам, вышли у ничем не примечательного трехэтажного здания. Ханс старался держаться независимо, никакого вида не подавать, но потом вынужден был признать, что, скорее всего, подал: напряженно-неподвижным лицом, то красневшим, то бледневшим от того, что неприметное здание оказалось волшебным, построенным не в высоту, а в глубину: ниже первого этажа обнаружился длиннющий, тускло освещенный коридор, от которого ветвились в стороны еще и еще коридоры, мигали лампочки, мягко гудели и урчали невидимые механизмы… и как-то само собой делалось ясно, что таинственные недра простираются вглубь гораздо дальше, чем это заметно.

Двое без слов провели биолога по изгибам подземного полумрака, подвели к какой-то двери – и наконец-то разомкнули уста:

– Вас ожидает сюрприз. Проходите.

Дверь открылась. Ханс напрягся, шагнул…

Да уж! Сюрприз так сюрприз.

Навстречу Бродманну приветливо улыбался его научный руководитель профессор Эммерих.

– Профессор?.. – растерявшись, нелепо пробормотал Бродманн.

– Не ожидали? – Профессор предпочел ответить вопросом на вопрос. – Понимаю, понимаю. Да, это моя инициатива, я решил привлечь вас к работе…

С этого и началось. Не сразу, месяц за месяцем, перед молодым ученым разворачивалась структура организации – не вся, конечно; однако разум, приученный к системному мышлению, вполне мог предполагать, насколько она разветвленная и какие проблемные поля охватывает. Впрочем, профессору Эммериху и его группе более чем хватало их собственной задачи – она казалась необъятной.

* * *

Еще на ранней стадии развития «Аненербе» достаточно очевидно обозначилась тема загадочных мест нашей планеты. То есть на протяжении многих лет и поколений постепенно формировались слухи о том, что в таком-то и таком-то месте (биогеоценозе или экосистеме, говоря языком науки) наблюдаются странные, не укладывающиеся в привычные рамки представлений о мире явления. Что это такое, как это объяснить и как это направить на пользу великой Германии – вот задача! Дерзайте, господа ученые, на ваш век хватит, и еще останется.

Так возникло тибетское направление – Шамбала и тому подобное. Мелькнула в разговорах Южная Сибирь, Алтай: дескать, там, по преданиям русских староверов, находится удивительная страна Беловодье… правда, это направление было признано нереальным при всей своей заманчивости. С Советским Союзом в такие игры лучше не играть.

Зато вдруг обозначился африканский вектор. Была когда-то у кайзера колония, германская Юго-Западная Африка, безжалостно отобранная победителями Великой войны в пользу Южно-Африканского союза. Многие сотрудники колониальной администрации потом работали в учреждениях и Веймарской республики, и Третьего рейха… и вот от них-то удалось узнать о слухах, блуждавших среди туземцев: мол, в глубинных землях есть странное место, обиталище таинственных сил, куда человеку забредать опасно. Заинтересовались, стали копать глубже; установили, что концентратом слухов является восточная часть бельгийского Конго. Попытались разузнать подробнее через агентуру в Бельгии… но разузнали только, что чиновники в Леопольдвиле ни черта не знают и знать не хотят. Ну, подумали тогда, что это и к лучшему, сами разберемся, мол.