Эмир Кустурица. Автобиография - Эмир Кустурица

* * *

Несмотря на мои благородные мысли о любви, я продолжал молчать. Наверное, она решила, что я глупый. В какую-то минуту я хотел сказать ей, что у меня уже есть подружка, но зачем было лгать ей? Тем не менее я слышал, что женщины любят мужчин, которые красиво лгут. Мы только что познакомились. Я подумал, что Майе, наверное, нелегко быть такой красивой. Столь совершенная красота ставит вас в ряд победителей, подобно Кассиусу Клею до его боя с Фрейзером. Божественная красота женщин — единственное, в чем мужчина может и должен завидовать женщине. Безоговорочно. Женская красота — точка слияния между человеческим родом и вечностью.

* * *

Мы по-прежнему неподвижно сидели на ветке дерева, и я размышлял о том, как бы мне незаметно подвинуться и слезть с этой шаткой опоры. Но меня пугала мысль, что при первом же моем движении по направлению к стволу ветка может сломаться под тяжестью моих мыслей и моего молчания. «Я не могу выносить этот взгляд, пора уходить», — подумал я. Я встал, чтобы уйти, но, едва сделав первый шаг, увидел Нью-Йорк. Неужели судьба действительно уготовила Нью-Йорку роль ада? И все века страданий от Эдемского сада до наших дней длились всего лишь секунду?

— Ты куда?

Услышав голос Майи, я останавливаюсь и лгу:

— Никуда!

И снова сажусь на место, чувствуя себя этаким роденовским Мыслителем, застывшим в бронзе.

* * *

Мы сидели на жестких стульях бара в отеле «Белград». Я вздыхал, ерзал, не мог усидеть на месте, я не знал, куда деть свои руки. С ногами было еще хуже. Я без конца переплетал их, словно они были слишком длинными. Словно у меня были ноги чемпиона по баскетболу Кресимира Косича. Я принялся слегка покачиваться на стуле, как одноглазый в начале фильма «Однажды на Диком Западе». Майя смотрела на меня и боялась, что, упав, я утащу ее с собой в ад.

— Ты упадешь! — с легкой улыбкой сказала она мне.

По тому, как она это произнесла, я мог бы поклясться, что она не имела ничего против этого. Если бы только я мог заговорить о любви, чтобы произвести на нее впечатление, подумал я. Может быть, рассказать ей историю о том инженере-строителе, который тащил свою голую жену по аллее Горицы до военного госпиталя, демонстрируя изменницу прохожим? Они прошли таким образом четыре тысячи шагов, и никого из случайных зрителей не позабавила эта грустная сцена. Все испытывали лишь чувство жалости. Потому что эти двое жили вместе уже двадцать лет, а разрушенная любовь все же остается любовью.

Или, быть может, поговорить с ней о Гагарине, рассказать, как первый человек полетел в космос? А вдруг ей это будет неинтересно? Она наверняка уже встречалась с умными мужчинами, которые уверены, что можно привлечь к себе внимание женщины одними лишь знаниями, и великая любовь гарантирована. А может, пуститься в объяснения закона, направляющего человека в космос, туда, где гравитация уже не так важна? Или лучше все-таки рассказать о Гагарине? Любовь сжигает столько же энергии, сколько космический корабль, устремляющийся к небу. А чувства влюбленных освобождают их от вздора и банальностей, таких как гравитация.

* * *

Когда речь идет о любви, один знак никогда не обманывает: ветер, пролетающий над бедным кварталом, сквозь скрежет железных крыш доносит голос, который шепчет: «Я тебя люблю». И он действительно нас любит, раз мы его слышим, даже если эти слова не были произнесены. Ведь в любви нет ничего реального, подумал я. Она словно цифра, заключающая в себе все другие цифры. И поскольку цифры не существуют в реальности, любовной цифры тоже нет. Однако любовь есть. Мне кажется, между нами все случилось той молчаливой ночью в баре отеля, и все, что последовало за этим, уже содержалось в той самой ночи. Как для Мисо и Сенки, которые так часто встречались в течение десятков лет: все это потраченное время должно было превратиться в нашу любовь.

* * *

Мой взгляд опустился к полу и наткнулся на ноги Майи. «Если бы у Королевства Югославия были такие ножки, оно бы продержалось гораздо дольше!» — бросил водитель Майе, когда она поднималась в автобус, чтобы отправиться из Косева в центр города. Этот шофер-монархист был прав. Но такое легко бросить мимоходом. Тайна кроется в ответе на вопрос: как завязать общение? Сказать что-то остроумное, но что потом? Необходимо найти какую-нибудь историю!

* * *

В лабиринтах моей памяти всплыла статья из астрономического журнала «Галактика». Там описывалось, как Гагарин полетел в космос. Рассказать ей об этом? Они очень хорошо все объяснили. Сила отрыва, выталкивающая космонавта в воздух, возникает благодаря изменению давления. Мотор заставляет вращаться двигатели под крыльями летательного аппарата, и это создает более сильное давление, чем над крыльями. Будет ли это интересно Майе? Или же я буду похож на всех тех, кто уже пытался сблизиться с ней при помощи темы «пилот самолета»? Возможно, следует начать с этого, а закончить тем, что два тела с разной температурой стремятся соединиться в пространстве. Она поднимет меня на смех. Но в конце концов, почему бы и нет? Смех — первый шаг навстречу друг другу. Только что делать, если она воспримет все серьезно и захочет развить тему? Что делать, если окажется, что она разбирается в физике лучше меня? «Молчи», — сказал я себе и почувствовал себя этаким Микки Маусом, который, отправившись на поиски большого куска эмментальского сыра, неосмотрительно угодил в ловушку: я стонал на полу и видел, как Майя и ей подобные превращают мужчин в домашних мышей. И этого им недостаточно. Не успев перешагнуть порог, чтобы отправиться за покупками в бакалею за углом, они требуют от мужчин переодеться в шкуру льва, готового к прыжку. И неважно, предстоит ли тем браниться с кассиршей магазина из-за того, что она нагрубила вашей супруге, или сражаться с целым миром. Что интересно, сочетание этих двух образов просто обязательно. Если вы только мышь или только лев, это им не нравится. «Что же мне делать?» — терзался я вопросом. В мгновение ока я сбросил с себя шкурку мыши, которую на секунду примерил, чтобы снова стать самим собой.

* * *

Адам и Ева в итоге упали со своей ветки из-за яблока. Но вовсе не на землю Эдемского сада. Если стулья отеля «Белград» были веткой райского дерева, для меня не оставалось сомнений, что асфальт Нью-Йорка был землей ада. Какое проклятие карает человека! Теперь я абсолютно уверен, что Господь думал о Нью-Йорке, когда наказывал Адама и Еву. Тем не менее у меня еще не было ответа по поводу дешевого балканского отеля: был ли он раем? Разумеется, да! По той простой причине, что невозможно так влюбиться за пределами Эдемского сада.

* * *

Мы вышли из бара отеля, безмятежная ночь благоухала ароматами, и я совершил преступление. Я сказал Майе, что у меня есть подружка. Я так и не понял, было ли это тактическим ходом или следствием страха пропасть в объятиях такой женщины. Позже многие женщины, считавшие, что поймали свой шанс с растрепанным артистом, оставались ни с чем. Я лгал ей, выражая сожаление, что наше приключение закончится этим же вечером, хотя было очевидно, что у истории будет продолжение. Мисо и Сенко не для того столько раз поднимались по аллее Косева, чтобы мы позволили этой сараевской ночи затеряться в волнах Миляцки.