Вокруг солнца - Анри де Графиньи

Поделив между собой всю обитаемую территорию, каждый из спутников старого ученого принялся осматривать свои владения, не пропуская ни одного кустика, ни одного деревца. Сверх ожидания, результаты осмотра оказались вполне удовлетворительными. Во-первых, на «острове», как называли путешественники кусок меркурианской почвы, заброшенный среди угольных пустынь кометы, оказался сто шестьдесят один экземпляр странных птиц, во-вторых в норах, там и сям пронизывающих почву острова, найдены были животные другого рода — полукролики-полуящерицы с четырьмя парами ног; число этих странных представителей меркурианской фауны было еще больше, оно достигало двухсот двадцати трех. Если прибавить сюда некоторые растения, которые были найдены Еленою пригодными для замены овощей, то оказывался довольно значительный запас провизии; при экономном расходовании его могло хватить, по крайней мере, на шесть месяцев.

Фаренгейт сначала предложил перебить всех животных и затем сохранить их в атмосфере углекислоты, но Сломка восстал против этого бесполезного истребления.

— К чему это? — возразил он. — Ведь все равно ни одному из них не удастся уйти с острова.

Пересчитав всю дичь, путешественники отправились к профессору, погруженному в изучение пути кометы, и объявили ему о результатах своих трудов. Каково же было их удивление, когда, выслушав их, старый ученый недовольно нахмурился.

— На шесть месяцев! Только на шесть месяцев! — воскликнул он.

— Как, черт побери! Вам этого мало? — ответил ему американец. — Но сколько же времени, вы полагаете, нам придется сидеть здесь?

Профессор задумался.

— Сколько? Лет шесть, может быть.

Единодушное восклицание слушателей пре рвало речь ученого.

— Шесть лет!

— Почему же ты, папочка, так полагаешь? — спросила Елена.

— Потому что есть данные предполагать, что мы находимся на комете, открытой американцем Туттлем. Если это так, то мы сначала обогнем Солнце, затем будем последовательно пересекать орбиты Венеры, Земли, Марса, Юпитера.

— Где же окончится эта длинная прогулка? — воскликнул Гонтран.

— В окрестностях Сатурна.

Спутники старого ученого были так ошеломлены его известием, что долго не могли опомниться. Перспектива в течение шести лет оставаться на клочке земли, величиною не более квадратной версты, заброшенном среди безжизненных угольных пустынь, ужасала каждого из них.

— Но, может быть, ваши вычисления ошибочны, профессор, и мы находимся не на комете Туттля, — ухватился Гонтран за единственное утешительное предположение.

— Весьма вероятно! — согласился ученый.

— Ага, вот видите! — обрадовался Гонтран. — Но тогда…

— Тогда дело, конечно, совершенно иное, комета будет описывать параболу и унесет нас из пределов солнечной системы в межзвездные области.

— И мы никогда не увидим более Земли? — с отчаянием пробормотала Елена.

— Никогда.

Мрачное молчание встретило слова профессора.

— Нет, не бывать этому! — воскликнул наконец Гонтран, топнув ногою. — Мы должны непременно где-нибудь высадиться в пределах Солнечной системы.

— Где же? — сухо спросил его ученый.

— Ну, хоть на Вулкане.

Если бы змея внезапно укусила Михаила Васильевича, то и тогда он не сделал бы такого отчаянного прыжка, как при этих простых словах Гонтрана.

— На Вулкане? — проговорил он. — Я не ослышался? На Вулкане? — продолжал он грозным тоном, наступая на Гонтрана. — Итак, вы верите в существование Вулкана?

Гонтран сначала перепугался, не сказал ли он какой-нибудь колоссальной глупости, но затем, вспомнив, что он читал о существовании Вулкана в сочинениях своего знаменитого однофамильца, ободрился.

— Ну да, — отвечал он неуверенным тоном.

Профессор с отчаянным видом поднял руки к небу.

— Он верит в существование Вулкана!.. — воззвал старик трагическим тоном.

— Отчего же не верить? — спросил его Гонтран хладнокровно.

— И это ученый! — продолжал профессор тем же трагическим тоном. — Чтобы признать существование новой планеты в солнечной системе, для него достаточно заявления какого-то выжившего из ума деревенского докторишки, который, поглядев на Солнце не более часу, объявил, что видел прохождение перед солнечным диском черного круглого пятна. Нет, — все более и более горячась, прибавил старик — чтобы установить такой крупный факт, нужны глаза, а не воображение.

— Но вы забываете, профессор, — отвечал затронутый за живое тоном своего собеседника, Гонтран, — вы забываете, что если даже заявление доктора Лескарбо имело в основании зрительный обман, то великий Леверрье…

— Да что ваш Леверрье, — запальчиво перебил его Михаил Васильевич. — Он открыл Нептун, правда, но что касается несуществующего, то разве по его вычислениям не выходило, что планета пройдет пред солнечным диском 22 марта 1877 года? И однако, ни один астроном не заметил в этот день на Солнце решительно ничего.

Гонтран, знания которого не простирались так далеко, не знал, что возразить на это, но его выручил Сломка.

— Зато вы помните, профессор, — проговорил он, — что 29 июля 1878 года, во время солнечного затмения, американцы Уатсон и Свифт видели между Меркурием и Солнцем две какие-то планеты.

Михаил Васильевич хотел отвечать, но ему помешал зычный рев патриотичного Фаренгейта.

— Браво, Уатсон и Свифт! — закричал американец, даже не разобрав хорошенько, в чем дело, но услышав имена своих соотечественников. — Уж если они решили, что Вулкан существует, значит это верно!

Это восклицание переполнило чашу терпения старика.

— Фаренгейт, — заговорил он дрожащим от волнения голосом, — ваши Уатсон и Свифт просто невежды: то, что они приняли за планеты, оказалось впоследствии ничем иным, как звездами Зета и Тета созвездия Рака. Что касается вас, — обратился ученый к Гонтрану, из-за которого поднялась вся буря, — то я должен просить вас оставить всякие виды на мою дочь. Чтобы жить в семействе, нужно иметь общность взглядов и идей. Я думал прежде, что между нами эта общность существует, но теперь вижу, как я глубоко ошибался.

— Но, Михаил Васильевич… — пробормотал ошеломленный Фламмарион.

— Ни слова более! Между нами все кончено!

С этими словами профессор, весь красный от гнева, оставил компанию и поспешно направился в отдаленный конец острова.

На один момент Гонтран и его невеста остались неподвижными. Затем Елена со слезами на глазах опустилась на лежавший у подножья дерева камень. Гонтран машинально подсел к ней.

— Гонтран! — прошептала молодая девушка.

— Елена! — отвечал Фламмарион, хватая ее за руку. — О, чтобы черт побрал совсем и Вулкан, и тех, кто его открыл! — воскликнул он.