Вокруг солнца - Анри де Графиньи

— Что делать? — задумался его спутник. — Очень просто: авось это озеро окажется мелким, тогда мы доберемся до вагона. Ну, а если, оно глубоко, тогда придется строить плот.

— Пло-о-от… — протянул Гонтран. — Но ведь для этого нужно вернуться назад, срубить несколько деревьев и притащить сюда.

Инженер пожал плечами.

— Попробуем, во всяком случае, добраться так, — проговорил он.

Спустившись по крутому склону холма, друзья вступили в самое озеро. Его серые воды, до сих пор неподвижные, при каждом движении словно закипали и покрывались массой пузырьков какого-то газа.

— Это не вода! — заметил Гонтран, бросая вопросительный взгляд на своего товарища.

Тот утвердительно кивнул головою.

— Конечно, — подтвердил он, — это какая-то жидкость вроде нефти, очень тяжелая и насыщенная углекислым газом.

Озеро действительно оказалось весьма мелким: путешественники прошли от берега уже более двух верст, а жидкость едва доходила им до пояса. Но чем далее они шли, тем труднее становился путь: с одной стороны, плотность жидкой среды заставляла их тратить много усилий, а с другой, благодаря той же плотности и относительно малому удельному весу тела самих путешественников, им стоило больших трудов сохранять равновесие.

Наконец, когда жидкость дошла им до груди, а расстояние, отделявшее их от вагона, уменьшилось до двух верст, Гонтран и Сломка окончательно выбились из сил.

— Нет, — остановился инженер, — этак мы устанем до смерти и не в силах будем справиться с Шарпом. Отдохнем немного здесь, а потом поплывем, это будет гораздо легче.

Оба приятеля отдохнули несколько минут и затем пустились вплавь. Плыть было действительно несравненно легче, и вскоре они были уже около самого вагона. Он плавал на довольно мелком месте и не более, как в версте, от противоположного берега озера.

Вячеслав Сломка вытащил из кармана предусмотрительно захваченную им веревку, закинул ее на верхушку вагона и поднялся к одному из окон. За окном, отделенная лишь слоем стекла, на него смотрела удивленная физиономия Шарпа. Астроном, видимо, недоумевал, что это за странные существа приплыли к его вагону.

— Эге, — проговорил про себя Сломка, — да приятель, по-видимому, не узнал нас. И немудрено: теперь мы с Гонтраном похожи скорее на чертей, чем на людей. Ну, да тем лучше!

Он прикрепил к вагону веревку и подозвал Гонтрана. Затем оба друга, ухватившись за свободный конец веревки, потащили вагон к берегу. Благодаря значительной плотности жидкости, это не требовало больших усилий, вагон скользил, словно по льду.

Наконец усталые путешественники достигли берега, они остановились и присели около вагона отдохнуть.

— Ну, и устал же я! — проговорил Гонтран, опускаясь на глыбу угля.

Инженер молча махнул рукой.

— Что же мы теперь предпримем? — спросил Гонтран через несколько минут.

В это время легкий шум, раздавшийся внутри вагона, заставил обоих друзей вскочить на ноги.

— Т-с-с! — проговорил инженер. — По-видимому, Шарп отодвигает засовы и хочет выйти.

Слова Сломки оправдались: дверь отворилась, и в ней показалась тощая фигура ученого. Увидев бросившихся к нему врагов, Шарп понял, в чем дело, и хотел захлопнуть дверь, но уже было поздно: смертоносный углекислый воздух кометы — Шарп забыл одеть скафандр — сделал свое дело, и полузадохнувшийся астроном как сноп упал на землю.

Оба приятеля поспешно схватили беззащитного врага, втащили его внутрь вагона, заперли дверь и, отыскав запасы сгущенного кислорода, наполнили вагон живительным газом. Проделав это, они сняли скафандры и с револьверами в руках принялись ожидать, пока Шарп придет в себя.

— Эх, как славно! — проговорил Гонтран, с удовольствием осматривая элегантную обстановку вагона. — А это что? Портвейн, кажется?

Гонтран взял стоявшую на столе бутылку с золотым ярлыком и, налив два стакана, поднес своему приятелю.

— За здоровье мошенника Шарпа, — засмеялся инженер, чокаясь и смакуя превосходное вино.

В это мгновение Шарп глубоко вздохнул и открыл глаза.

— Ага, очнулся-таки, голубчик! — злорадно проговорил Гонтран, поднося к самому носу астронома револьвер. — Как поживаете, господин Шарп? Узнаете нас? Имею честь представиться: Гонтран Фламмарион, а это мой друг, Вячеслав Сломка.

Широко раскрыв глаза, старик с ужасом смотрел на них.

— Ну, что ты пугаешь Шарпа, — с улыбкой перебил приятеля Сломка. — Ведь он отлично узнал нас и смотри, как рад видеть своих друзей. Рады, ведь, герр Шарп?

Ученый, поднявшись с полу и прислонившись к стене вагона, стоял ни жив, ни мертв. Он хотел что-то сказать, но язык отказывался ему повиноваться.

— Поклон вам от Михаила Осипова, — продолжал, смеясь, инженер.

— И от Фаренгейта тоже, — вмешался Гонтран. — Ждет, бедняга, не дождется, когда увидит вас. Но что же вы молчите? Или язык откусили?

Дар слова наконец вернулся к ученому.

— Чего вы хотите? — дрожащим голосом прошептал он.

— Чего? — рассмеялись приятели. — Вот чудак! Мы просто хотим убедить вас, что вы в наших руках и не улизнете на этот раз. Видали вот это?

Шарп в ужасе отшатнулся от двух револьверов, одновременно поднесенных к его лицу.

— Ну, смерть так смерть! — вскричал он в отчаянии. — Мстите мне, убивайте, но не томите, молю вас!

С этими словами старик упал на колени, и крупные слезы градом хлынули из его глаз.

Не ожидавшие такого оборота дела, Гонтран и Сломка оторопели. Потом Сломка отозвал Гонтрана в другой конец комнаты и начал с ним шептаться, не спуская глаз с побежденного врага. Переговорив между собою, друзья опять подошли к продолжавшему стоять на коленях Шарпу.

— Встаньте, Теодор Шарп, — строгим голосом судьи начал Гонтран. — Преступления ваши перешли всякую границу: вы обманули доверие к себе мистера Фаренгейта и погубили десятки невинных людей на острове Мальпело; вы вторично, на Луне, пытались погубить сэра Джонатана и обокрали нас, ваших спасителей; вы бросили на произвол судьбы беззащитную девушку, похищенную вами, и едва не стали виновником ее гибели. Скажите же мне, чего вы заслуживаете за все это? Смерти. Да, смерти, и для нас теперь нет ничего легче, как привести в исполнение этот суровый, но справедливый приговор.

Шарп с покорным видом склонил голову.

— Но, — продолжал Гонтран, — мы все-таки надеемся, что голос совести не замолк окончательно в вашей душе, что вы еще способны к исправлению. Мы оставляем вам жизнь, Теодор Шарп, но с одним условием. Клянитесь всем, что для вас свято, беспрекословно повиноваться начальнику нашей экспедиции Михаилу Осипову; клянитесь не делать никому из нас зла; обещайтесь, что вы постараетесь загладить сделанные вами преступления; наконец, откройте нам все то, что вы видели и наблюдали во время своих путешествий в нашем вагоне. Помните, Теодор Шарп, что ваша жизнь зависит от исполнения того, что я сказал. Если мы заметим хотя бы малейшую непокорность или злой умысел с вашей стороны, то клянусь честью, вы будете застрелены, как бешеная собака!