Налда говорила - Стюарт Дэвид

«У тебя все будет в порядке, – сказала она мне и подошла, чтобы обнять меня, и скоро я тоже заплакал, а ее кровь была у меня на лице и на одежде. – Теперь у тебя все пойдет на лад, – сказала она. – Я обещаю». А потом она сказала, как сильно она жалеет. Обо всем.

Мы все еще были рядом, когда пришли эти люди, и я думаю, что им сначала показалось, что мы оба пострадали. Но когда они стали выяснять и поняли, что это Налда, они помогли ей потихоньку выйти и дойти до фургона, который ждал снаружи. А пока они этим занимались, я ускользнул, чтобы следить за ними из-за угла, чтобы мне не пришлось с ними разговаривать.

Они какое-то время меня искали, когда Налда была уже в фургоне. Но я спрятался хорошо, и они меня не нашли. Так что через некоторое время они просто уехали.

И когда я убедился, что они на самом деле уехали и никто не остался, чтобы выследить меня, я вышел и вернулся домой. И с тех пор я больше никогда не видел Налду.

Вот, я рассказал Мэри об этом все, и она действительно поверила в Налду. А все те вещи, которые ее смешили и заставляли думать, будто я сочиняю – как, например, наш маленький трейлер или то, что я не ходил в школу, – теперь она всем им верила. Но с историями Налды все было по-прежнему – она считала их выдумкой. Кроме того, теперь, вместо того, чтобы думать, что я придумал их специально для нее, она решила, что это Налда их придумала. Специально для меня.

И именно из-за того, что она увидела мою банку, висящую у меня в туалете, все было таким странным в тот вечер. Это заставило ее взглянуть на меня так, будто бы я себе сделал больно. Это было, потому что она знала: я действительно верю в мою драгоценность, а она считала ее выдумкой.

Ну и вот, дело-то в том, что мне бы радоваться, что она не верит, – мне так безопаснее. Но меня это только как-то печалило. Особенно когда она пыталась меня убедить, что Налда все сочинила. Это огорчало меня больше всего. Потому что я знал, какой большой выдумкой она это все считает.

Так что когда настало время обеда и у Мэри появилась свободная минутка, я сделал нечто особенное. Мы зашли ко мне, и я сделал то, чего никогда не делал ни для кого больше. Я показал ей книжку, которую никому никогда не показывал, ту, в которой я держал свои вырезки из газет.

Всегда, где бы я ни был, я прятал свою книжку в таком месте, где ее никто бы не нашел и не смог бы выяснить кое-что для себя. Так что все время, пока я был здесь, я прятал ее под сиденье кресла, оно раскладывалось, и там было достаточно места.

Ну и вот, когда Мэри зашла ко мне в комнату, первое, что она сделала, – села на это самое кресло, так что мне пришлось попросить ее подвинуться.

– Вот где я ее прячу, – сказал я и поднял верхнюю часть кресла.

Обложка моей книги выглядела уже очень старой. Да и внутри большинство моих вырезок были потрепанные. Некоторые отклеились и выпадали каждый раз, когда я открывал книгу. Некоторые обтрепались по краям так, что я никак не мог их приклеить обратно как следует. Всегда, если я добавляю в книгу новые вырезки, то стараюсь правильно приклеить эти, старые, но никогда не получается. И приходится оставлять все, как есть.

Так что я аккуратно положил книжку на стол, и, пока я собирал кресло обратно, Мэри подвинулась ближе к столу. Я подсел рядом и стал переворачивать страницы, а она смотрела.

– Вот эти первые, – сказал я, переворачивая страницы, – я их вырезал из всех газет и книг, которые нашел, где говорится о моем брильянте и про то, где, по мнению разных людей, он сейчас есть. Но вот эти большие – это страницы, где рассказывается история моего брильянта целиком, с момента, когда его нашли, и до того момента, когда его похитили. Там рассказывается обо всех его владельцах и прочих таких вещах.

Я оставил книжку открытой на этих страницах и подвинул ей.

– Я нашел их однажды в библиотеке, – сказал я ей. – Книга обо всех известных брильянтах. И мне стало интересно, найду ли я среди них свой. И когда я его нашел, то вырвал эти страницы.

Мэри взглянула на меня поверх книжки, оторвалась от чтения и улыбнулась, но ничего не сказала. Просто снова опустила глаза и читала дальше, а я поднялся с кресла и подошел посмотреть в окно.

Какое-то время я смотрел в окно на сад, чтобы дать Мэри время почитать. Потом я подошел и встал рядом с ее креслом, чтобы посмотреть книгу вместе с ней. А когда она закончила рассматривать большие вырезки и перешла к маленьким, я сказал:

– Никто из них, ни один человек не знает, где на самом деле эта драгоценность.

– Похоже на то, – сказала Мэри.

– На других страницах тоже много всего, – сказал я ей, и когда она перевернула страницу, я вернулся в кресло и сидел там, пока она не подняла голову и не скривила рот.

– Видишь, – сказал я тогда, – я вырезал все это из газет, в разное время. И все здесь так же, как сказала Налда, тогда, раньше.

Тогда Мэри вернулась к первым страницам, которые я ей показывал, и снова пролистала до того места, где остановилась. Но в этот раз она ничего не читала, а просто смотрела. Потом пододвинула книгу обратно ко мне.

– Расскажи мне, что ты делал после того, как Налду забрали, – сказала она, когда я взял книгу и повернул ее к себе. – Что ты тогда сделал? Уехал из города?

– Не сразу, – ответил я и сам просмотрел книжные страницы. – Я просто работал в саду и дальше, как обычно, и жил в трейлере. Но однажды, когда я пришел домой, увидел каких-то людей, они сидели рядом на диване, и в одном я узнал доктора, из тех, которые приходили за Налдой. Так что я спрятался и ждал, пока они уйдут. А потом, в тот же вечер, я собрал свои вещи в котомку и уехал.

Я закрыл книжку и разгладил обложку, но я как-то огорчился, потому что Мэри задала мне только один вопрос и ничего больше не сказала.

– Ну, теперь ты веришь в мою драгоценность? – спросил я ее, поднял верхнюю часть кресла ложкой и убрал книгу обратно в тайник. – Я говорил тебе правду. И эти вырезки в моей книжке, там написано то же самое.

– Но это не значит… – сказала Мэри и замолчала. – Я имею в виду, что брильянт, о котором ты мне рассказывал, – это действительно самый настоящий брильянт. Но… мне кажется, что ты кое-что неправильно понял.

И я больше не мог ничего придумать, что можно еще сказать или сделать, чтобы это ее убедило, так что я просто стоял и смотрел в окно, не говорил ни слова. Мэри тоже посмотрела в окно, и какое-то время я по-прежнему не отвечал, и она спросила меня, на что я так внимательно смотрю. Но я снова ей не ответил. Я смотрел и дальше и почувствовал, как она украдкой следит за моим лицом, и через какое-то время я посмотрел вниз на свою обеденную утварь.

– Вы больше не разговариваете со мной, мистер Рейнеке? – спросила она, но я все равно не ответил. Тогда она сказала таким голосом, как будто это говорю я: – Разве я сделала что-то такое, чтобы со мной больше не разговаривать? – И когда я в ответ только наклонил голову, но смотрел в свою тарелку, она спрашивала меня снова и снова, что же она сделала не так. Так что в конце концов я сдался. Я сказал ей, что это из-за того, что Мэри не нравится Налда и она думает, что та не права. И думает, что та все делала неправильно и врала мне. Вот все, что я сказал, только это. И когда я это сделал, то вновь посмотрел в окно и опять почувствовал, как она украдкой изучает мое лицо.