Прикосновение - Фрэнсис Пол Вилсон

— Десять.

«Что же здесь происходит?»Алан чувствовал себя будто рыба, проглотившая крючок. Он уже собирался что-то сказать, но в это время из гостиной раздались сердитые крики. Все сразу же бросились туда. «Рано или поздно это должно было случиться», — сказал себе Алан. Он занял удобное для наблюдения место возле кушетки и принялся наблюдать, как тучный Эндрю Каннингхэм из медицинского управления схватился со щеголеватым конгрессменом Свитцером посреди зала. Каннингхэм явно выпил лишнего — об этом свидетельствовала его неуверенная походка. Алан, как, впрочем, и все остальные жители Нью-Йорка, уже не раз видел по телевизору в течение последних трех-четырех месяцев, как эти двое обменивались обвинениями и ругательствами. Вражда между ними все больше обострялась, от политики дело переходило к личным обвинениям. Свитцер изображал Каннингхэма главарем самой коррумпированной организации в стране, а Каннингхэм в свою очередь называл конгрессмена любителем саморекламы и человеком, предавшим интересы своих избирателей. Насколько мог судить Алан, ни тот, ни другой не были полностью не правы. Пока Алан и другие гости наблюдали за этой сценой, Каннингхэм, выкрикнув что-то нечленораздельное, бросил свой бокал прямо в физиономию Свитцера. Конгрессмен побагровел, схватил муниципального босса за лацканы пиджака и с силой отшвырнул его к стене. Затем они сцепились и принялись топтаться посреди комнаты, как двое пьяных завсегдатаев бара. Что же касается остальных гостей, то одни призывали их прекратить драку, а другие криками и улюлюканьем поощряли дерущихся.

Алан заметил Ба, который стоял возле стены в углу комнаты. Он не смотрел на драку — его взгляд был устремлен в пространство. Алан посмотрел в том же направлении и увидел Сильвию. Ему казалось, что она будет удручена происходящим скандалом, но ошибся. Поднявшись на цыпочки, с горящими глазами и с улыбкой на губах, часто дыша, она наслаждалась сценой драки!

Что это с ней? И что происходит с ним? Ему должно было бы быть неприятно то, что она с таким удовольствием наблюдает, как два взрослых человека, видных общественных деятеля, валяют дурака. А вместо этого его еще больше влечет к ней. Раньше он думал, что хорошо знает себя, но теперь понял, что ошибался... Там, где замешана женщина, все выглядит по-другому...

Алан вновь повернулся в ту сторону, где происходила драка, и как раз вовремя; он увидел, как Каннингхэм, потеряв равновесие, качнулся назад, к камину. Он зацепился каблуком за кромку камина, беспомощно взмахнул руками и рухнул, ударившись затылком об угол мраморной облицовки.

Алан перескочил через кушетку и побежал к лежавшему неподвижно Каннингхэму, но его опередил Ба, уже стоявший над безжизненным телом.

— Он истекает кровью! — пробормотал Алан, заметив алую струйку артериальной крови, брызнувшей на белый мрамор камина. По-видимому, задета черепная артерия.

В комнате, где только что раздавались крики и поощрительные возгласы, наступила полная тишина.

Не дожидаясь распоряжений, Ба поднял голову Каннингхэма и повернул ее так, чтобы Алан смог обследовать пострадавшего. Алан сразу же увидел рваную рану длиной в два дюйма в области затылка. Он попытался зажать ее рукой, надавив на края. Когда он это сделал, теплая кровь хлынула ему в ладонь. И вдруг опять произошло «это»: ладонь коснулась раны, щекочущее ощущение поднялось вверх по руке и распространилось по всему телу. Алана пронизала дрожь. В то же время тело Каннингхэма дрогнуло, и он открыл глаза.

Алан убрал руку и посмотрел на рану. Все чувства смешались в нем — ужас, изумление, недоверие, — когда он увидел, что рана закрылась. Осталась лишь неглубокая неровная царапина.

Ба наклонился и тоже взглянул на рану.

Неожиданно он отпустил Каннингхэма и поднялся на ноги. С высоты своего гигантского роста Ба смотрел на Алана и, казалось, покачивался — так, как будто у него кружилась голова. Алан заметил изумление в его широко раскрытых глазах. Изумление и что-то еще — Алан не был уверен, но ему показалось, что это было признание. Затем Ба повернулся к толпившимся вокруг людям.

— Отойдите, пожалуйста, отступите назад!

К ним подошла Сильвия и присела рядом на корточки. На лице у нее уже не было больше улыбки — она сменилась выражением искреннего сочувствия. За ней стоял Эксфорд, он держался спокойно, но внимательно наблюдал.

— У него все в порядке? — спросила Сильвия.

Алан был не в состоянии отвечать на вопросы. Он понимал, что выглядел глупо — стоя на коленях с отвисшей челюстью и разинутым ртом и с пригоршней засыхающей у него в руке чужой крови. Но он не мог в этот момент произнести ни слова — и лишь смотрел, не отрываясь, на затылок Каннингхэма.

— Ну, разумеется, у меня все в порядке! — пробурчал Каннингхэм и попытался подняться. Он выглядел вполне трезвым — все признаки опьянения сразу, исчезли.

— Но кровь! — Сильвия посмотрела на ладонь Алана.

— Черепные раны страшно кровоточат, даже самые незначительные, — наконец сумел выдавить из себя Алан и вопросительно взглянул на Эксфорда: — Ведь правда?

Он наблюдал, как взгляд Эксфорда скользил от пятна крови на камине к лужице на полу. Эксфорд некоторое время колебался, а затем пожал плечами и подтвердил:

— Верно, черт побери,верно.

* * *

Вечер был на исходе, это радовало Ба. Ему не нравилось, что в доме так много незнакомых людей. Для Миссус это, конечно, лишь очередной прием, но Ба воспринял этот вечер как подлинное откровение.

Дат-тай-вао.

Стоя у парадного подъезда, он смотрел, как автомобиль доктора выезжает на улицу — и у него в голове звучало, бесконечно повторяясь, одно и то же:

«Дат-тай-вао...»

Доктор Балмер обладает этой целительной силой.

Но как это может быть? Это невозможно!

Однако нельзя отрицать то, что он видел сегодня собственными глазами: струя крови, открытая рана — и вот кровь остановилась, и рана закрылась сразу после прикосновения руки доктора. Когда Ба увидел это, у него внезапно ослабели и подкосились колени.

Давно ли доктор владеет Дат-тай-вао?Нет, конечно, недавно. Ба видел, какое удивленное лицо было у Алана в тот момент, когда рана закрылась у него под рукой. Если бы только...

Ба мысленно вернулся назад — к тем временам, когда его любимая жена Нун Тхи умирала от рака, взявшего начало в легких и распространившегося затем на весь ее организм. Он вспомнил, как доктор Балмер постоянно возвращался к ее кровати в эти бесконечные мучительные дни, когда болезнь пожирала ее изнутри. Было много докторов, которые лечили Нун Тхи, но для Ба и его жены доктор Балмер стал единственным Доктором.

Ах, если бы только он обладал тогда силой Дат-тай-вао!

Но, разумеется, в то время у него этой силы не было. В то время... Но теперь!

Ба почувствовал жалость к доктору Балмеру — ибо во всех преданиях о Дат-тай-ваоговорилось, что эта сила — обоюдоострое оружие.