Воскрешение на Ресуррекшн-роу - Энн Перри

— Что такое? — спросил он устало. Констебль чуть ли не ломал руки от отчаяния.

— Это случилось снова! — сказал он осипшим голосом.

Питт все понял, но тянул время.

— Что именно?

— Трупы, сэр. Еще один труп. Я имею в виду — выкопанный, а не свежий.

Питт прикрыл глаза.

— Где?

— В парке, сэр. Сент-Бартоломьюз-Грин, сэр. Это не совсем парк — так, лужайка с несколькими деревцами и парой скамеек. Его нашли на одной из скамеек: сидит там себе и в ус не дует. Но мертвый, мертвее не бывает. Причем, я бы сказал, давненько умер.

— Как он выглядит? — спросил Питт.

Констебль скорчил гримасу.

— Ужасно, сэр, просто ужасно.

— Естественно! — отрезал инспектор. Его терпение истощилось. — Он молодой или старый, высокий или низкий — ну же, давайте! Вы же полисмен, а не автор дешевых романов! Что это за описание такое — «ужасно»?

Констебль густо покраснел.

— Он высокий и полный, сэр, волосы черные, бакенбарды тоже черные, сэр. А одет в такое плохонькое пальто, и сидит-то оно на нем кое-как. Да, джентльмены выглядят иначе, сэр.

— Благодарю вас, — мрачно сказал Питт. — Где он?

— В морге, сэр.

Томас повернулся на каблуках и вышел на улицу. Морг находился в нескольких кварталах от участка, и инспектор шел под дождем, ломая голову над этими отвратительными и явно бессмысленными преступлениями. Кому, черт возьми, понадобилось откапывать эти трупы и зачем?

Наконец он добрался до морга. Служитель, как всегда, сиял, несмотря на кошмарный холод. Он подвел Питта к столу и откинул простыню с таким видом, с каким фокусник в мюзик-холле достает из цилиндра кролика.

Как и говорил констебль, это был труп полного мужчины средних лет с черными волосами и бакенбардами.

Питт хмыкнул.

— Насколько я понимаю, это мистер Уильям Уилберфорс Портьес, — произнес он раздраженно.

Питту оставалось только пойти домой. Поблагодарив служителя, он снова вышел под дождь. Полчаса Томас шел бодрым шагом и наконец, завернув за угол, оказался на своей улице. Через пять минут он уже сидел на кухне перед плитой, заслонка которой была открыта, чтобы поступало тепло. Брюки Питта были закатаны, ноги опущены в таз с горячей водой. Шарлотта стояла радом с полотенцем наготове.

— Ты насквозь промок! — сказала она с досадой. — Тебе нужно купить новые ботинки. Где это тебя носило?

— Я был в морге. — Он медленно шевелил пальцами ног в воде, испытывая несказанное блаженство. — Нашли еще один труп.

Шарлотта изумленно взглянула на мужа.

— Ты хочешь сказать, что его тоже выкопали? — спросила она недоверчиво.

— Да. Умер четыре недели назад, как мне кажется.

— О, Томас! — В ее темных глазах отразился ужас. — Что за тип выкапывает мертвецов и оставляет их в кебах и церквях? И почему? Это какое-то безумие! — Шарлотте вдруг пришла в голову новая мысль, от которой она побледнела. — А ты не думаешь, что это могли быть разные люди, а? Допустим, лорда Огастеса убили — или кто-то так думает, — и его выкопали, чтобы привлечь внимание. И тогда тот, кто его убил — или боится, что его в этом подозревают, — начинает выкапывать другие трупы, чтобы запутать следствие?

Питт смотрел на жену, забыв о горячей воде.

— Ты понимаешь, что только что сказала? — спросил он. — В таком случае это Доминик или Алисия, или же они вместе.

Несколько минут Шарлотта молчала. Она подала мужу полотенце, и он вытер ноги. Потом взяла таз и вылила воду в раковину.

— Я в это не верю, — сказала она, все еще стоя спиной к Питту. Он не услышал в ее голосе огорчения — только сомнение.

— Ты хочешь сказать, что Доминик никогда бы не убил? — спросил Томас. Ничего не поделаешь: от старых страхов и ревности не так-то легко отделаться.

— Я так не думаю. — Шарлотта вытерла таз и убрала его. — Но даже если бы он кого-нибудь убил, то я совершенно уверена, что Доминик не стал бы выкапывать трупы и оставлять их на виду, чтобы спутать карты. Если только он не изменился чудовищным образом.

— Может быть, это Алисия его изменила, — предположил Питт, сам не веря своим словам. Наверное, сейчас Шарлотта скажет, что Алисия могла действовать одна: у нее достаточно денег, чтобы заплатить за грязную работу. Однако она промолчала.

— Его нашли в парке. — Томас протянул руку за сухими носками, и жена подала их, сняв с сушилки, которую затем снова подняла к потолку. — Сидел на скамейке, — добавил он. — Судя по описанию, это, вероятно, тело из могилы, оскверненной на прошлой неделе, — тело мистера У. У. Портьеса.

— Он имеет какое-то отношение к Доминику и Алисии, или к кому-нибудь еще в Гэдстоун-парк? — спросила Шарлотта, подходя к плите. — Ты хочешь супу перед тем, как сядешь обедать?

Она подняла крышку, и от вкусного запаха у Питта потекли слюнки.

— Да, пожалуй, — тотчас же ответил он. — А что на обед?

— Пудинг с мясом и почками. — Взяв глубокую тарелку и поварешку, Шарлотта налила мужу щедрую порцию супа, в котором плавало много лука-порея и ячменя. — Осторожно, он очень горячий.

Питт улыбнулся жене и поставил тарелку себе на колени. Шарлотта была права: суп очень горячий. Пришлось подложить под тарелку кухонное полотенце.

— Нет, насколько мне известно, не имеет, — ответил он на предыдущий вопрос жены.

— Где он жил? — Она села против Питта и ждала, пока он доест суп, прежде чем вынимать из духовки пудинг и овощи. Ей пришлось долго учиться, как готовить экономно и вкусно, и теперь было приятно наблюдать за результатами своих трудов.

— Поблизости от Ресуррекшн-роу[8], — ответил Питт.

Она нахмурилась, озадаченная.

— Мне казалось, это довольно… э-э… захудалый район?

— Да. Убогий и довольно запущенный. Там по крайней мере два борделя — они скрывают, чем занимаются, но мне-то это известно. А еще есть ломбард, в котором мы нашли большое количество краденых вещей.

— Значит, это не может иметь никакого отношения к Доминику и, само собой разумеется, к Алисии! — убежденно заявила Шарлотта. — Доминик еще мог бывать в таком месте. Даже джентльмены порой делают весьма странные вещи…

— Особенно джентльмены, — вставил Томас.

Она оставила без внимания его шпильку.

— …Но Алисия никогда даже не слышала о нем.

— В самом деле? — Питт действительно не был в этом уверен.

Шарлотта снисходительно взглянула на мужа, и на какое-то мгновение оба ощутили пропасть между ними: слишком уж разным было их происхождение.