Тени прошлого. Восставшие - Александр Тамоников

Штурман закончил чтение карты.

Фролов вызвал руководителя полетов:

– Береста! Тридцать Третий карту выполнил, к взлету готов.

– Тридцать Третий! Взлет разрешаю.

– Взлетаю!

Вертолет пошел по полосе, оторвался от земли.

Фролов переключил режим радиостанции на переговорное устройство.

Истомин уточнил курс.

«Ми-8» пошел над ущельем, выдерживая скорость сто километров в час. Штурман взглянул на Фролова:

– Как, командир?

– В смысле?

– Состояние? А то я сам…

– Лишние вопросы, штурман.

Командир вел вертолет уверенно.

Истомин обернулся к борттехнику. Бобров пожал плечами. Мол, вроде все нормально.

Полет проходил в штатном режиме. И ничего не предвещало беды. Однако, как говорится или поется, она приходит, когда ее совсем не ждешь. Ничего угрожающего не ждал и экипаж капитана Фролова.

Афганистан, кишлак Тахарак, понедельник, 29 июня 1987 года. Банда душманов Вазира Арезу подошла к селению, как только солнце ушло за горизонт и начались вечерние сумерки с одновременной какофонией шакальих стай, вылезших из нор и устроивших дикую свистопляску в ущелье. Их стаи носились по склонам, создавая впечатление наступления конца света. Лошади банды тревожно заржали. Всадники успокоили их. Шакалы не опасны для крупных животных, не говоря уже о вооруженных людях.

Арезу, ехавший впереди банды, получив сигнал дозорного, поднял руку. Небольшой отряд остановился. К Арезу подъехали его командиры групп Амин Назари, Галим Кубар и связист Бахиж.

Арезу спросил связиста:

– Ты пытался выйти на связь с Гуртани?

– Да, саиб, но не получилось. Это говорит о том, что господин Гуртани находится на расстоянии, превосходящем дальность действия нашей радиостанции.

– Шестидесяти километров?

– Да, господин.

– Как давно ты пытался выйти с ним на связь?

– Час назад.

– Хоп. Будь пока рядом.

Главарь банды повернулся к командирам:

– Дозорный подал сигнал, что мы у Тахарака. Встреча с Гуртани назначена на девять часов, поэтому дальше не пойдем. Точнее, я со связистом поеду в кишлак, вы останетесь здесь, справа ответвление, переходящее в лощину, там песок, кусты, деревья, обоснуете бивак, организуете отдых воинам. Лошадей можно оставить здесь, стреножить, вдоль линии склонов есть трава. Но табун должен охраняться. Вопросы ко мне есть?

Спросил Назари:

– Почему мы не можем остановиться в селении? Ты подозреваешь, что в Тахараке может оказаться агент русских?

– Это обычная предосторожность, Амин. И в селении разместить даже наш, состоящий из двенадцати воинов отряд сложно, в домах большие семьи, отдельных зданий нет. Да и тревожить население не надо. Отряд вполне сможет провести ночь в ущелье.

– Я понял тебя!

– Тогда, братья, занимайтесь, кроме охраны табуна, выставите один пост наблюдения на вершине. На всякий случай.

– Хоп! – ответил Назари.

Он являлся командиром первой штурмовой группы и неформальным заместителем Арезу, имея авторитет и влияние в банде.

Так что главарь, оставляя отряд в ущелье, не беспокоился о нем. Назари сделает все как надо.

Арезу и связист проехали к дозорному, который, остановившись, сидел возле куста перед спуском к кишлаку. Отсюда был виден весь Тахарак.

– Ну что, Гаяс?

– Все спокойно, саиб. Селение отходит ко сну.

– Посторонних не замечено?

– Я не могу знать, кто здесь свой, а кто чужой, но мужчины разошлись по домам, женщины еще кое-где моют казаны, подметают дворы. Спокойно.

– Понятно. Мы с Бахижем спустимся вниз, пойдем в третий от улицы в первой линии дом. Видишь, он отличается свои дувалом?

– Да, саиб.

– Как только Бахиж подаст тебе сигнал, что у нас все нормально, уходи к отряду, он зайдет в ответвление на площадку.

– Понял!

– Если что, предупреди!

– Как?

– Ты же у нас прекрасно копируешь вой раненого шакала?!

– Да, я понял. Значит, вой раненого шакала.

– Ну, а если серьезная угроза, то стрелой вверх. Это будет сигналом для всех.

– Хоп, саиб!

Арезу похлопал дозорного по плечу, кивнул связисту:

– Пошли!

Они спустились к селению, прошли улочкой до дома Арана Ганара. Их ждали. Калитка была открыта. Бандиты вошли во двор. От дома вышел афганец:

– Салам аллейкум, дорогой брат, – протянул он руки к Арезу.

– Салам, брат.

Арезу и Ганар обнялись.

– Как твои дела, Аран?!

– О! Произошло многое, пройдем в дом, ты устал, там отдохнешь, поужинаешь, там и поговорим.

Аран пожал руку и связисту:

– И ты, воин, заходи. Мой дом – это ваш дом.

Душманы и хозяин, оставив обувь у входа, зашли в большую комнату, устланную кошмой. Обстановка – обычная для афганского жилища. Свет исходил от глиняной лампы, заправленной маслом. Впрочем, фонарь горел ярко, и в комнате было светло. Через открытые окна проникала вечерняя прохлада. Арезу, Ганар и связист прошли на кошму, облокотившись на заранее брошенные в центр подушки. Хозяин дома крикнул:

– Монар!

В комнате возникла женщина в черном одеянии. Лицо наполовину закрыто.

– Да, Аран?

– Принеси чаю, согрей плов. В общем, приготовь для гостей ужин, а также постели в гостевой комнате.

Женщина поклонилась и, пятясь, вышла из комнаты.

– Как поживаешь, брат? – спросил Арезу. – И расскажи, что такого тут произошло.

Заглянул в комнату и мальчик лет восьми.

– Салам, дядя Вазир.

– О! Матик! Племянник ты мой дорогой. Салам, салам, иди-ка к дяде, он подарок тебе привез.

Мальчишка посмотрел на отца.

Тот кивнул:

– Ступай к дяде.

Малик подошел.

Арезу обнял его, усадил рядом. Достал из кармана часы:

– Держи, Малик.

– Часы? – удивился мальчишка.

– Да, и не простые, серебряные, с цепочкой, как у знатного купца на Кабульском базаре. Таких ни у кого в селении нет.

– У нас вообще мало у кого из мужчин есть часы.

– Ну вот теперь будут у тебя. Береги, это мой подарок.