Любовь во время пандемии - Екатерина Островская

– По мне, было бы здорово расследовать преступления, сидя в уютном кабинете, доверившись законам формальной логики: закон противоречия, закон исключенного третьего, закон достаточного основания и прочие… Конечно, я использую в своей работе технические средства. Интернет – тоже великая сила. Мне, например, известно, что после убийства вашего брата именно вы удалили из социальных сетей все материалы, которые с ним связаны.

– Я? – удивился Горобец. – Зачем мне это?

– Так и меня это интересует. Ваш брат организовал школу моделей, которая начала раскручиваться… Девушки присылали или подвозили свои портфолио, были кастинги, какая-то учеба, даже участие в показах новых образцов одежды. Только проходили эти показы в торговых центрах – просто имитация деятельности. На самом деле под всем этим скрывалась деятельность конторки по оказанию эскорт-услуг.

– Я ничего не знал об этом, – покачал головой Горобец.

– Все вы знали. Близкий вам человек прошел через эту школу…

– Погодите, погодите, – попытался остановить Веру банкир, – вы хотите сказать, что…

– Вы все поняли и теперь думаете, что для меня являетесь основным подозреваемым?

– Ничего я не думаю. Мне бояться нечего.

– Качанов был среди клиентов агентства вашего брата?

– Думаю, что был. То есть не думаю, а знаю, потому что Женька говорил, что Каро пользуется на халяву, да и для своих дружков девушек выписывает. А у него, дескать, элитные экземпляры, и как он им должен объяснять, что им был обещан отдых на самых дорогих курортах в компаниях известных политиков и бизнесменов, а приходится мчаться на вызовы в грязные сауны к каким-то уголовникам с наколками. Поэтому некоторые девочки сбегали. А некоторых он продал. Одну по крайней мере московскому олигарху, которому очень нравились молоденькие. Он попросил одну из них для постоянного пользования, поинтересовался ценой. Женька назвал какую-то совсем несусветную – может, миллион баксов. Над ним посмеялись и сказали, что грохнуть его будет стоить в сто раз дешевле, и тогда его компания останется бесхозной и всех девчонок можно будет брать даром.

– Это было перед его убийством?

– Не перед самым убийством, а за месяц или полтора, но ту девушку он продал, насколько я знаю. Скорее всего, через Карена, а сколько тот запросил с олигарха – мне неизвестно. Но Евгений почти сразу приобрел «Мерседес», в котором его потом и обнаружили.

– Сколько вы вложили в его бизнес?

– Я? – растерялся Горобец. – С какой стати мне вкладываться в почти криминальную контору?

– Но прибыль ведь ожидалась хорошая, а стартового капитала не было. На что-то ведь Евгений арендовал приличный офис с большой фотостудией и баром. Все должно было выглядеть солидно – и выглядело, насколько я понимаю. А еще оплата персонала: девочек кто-то ведь обучал красиво двигаться, правильно одеваться, и питаться им надо было. Опять же, им на первое время надо было жилплощадь оплачивать…

– Зачем вы мне все это рассказываете? – изобразил недоумение Борис Леонидович.

– И правда, зачем? Вы и сами все прекрасно знаете.

Банкир не ответил и начал смотреть в сторону, на проходящую мимо официантку Юлю. Вдруг понял, что Бережная может воспринять это как нездоровый интерес к несовершеннолетней.

– Так я нужен вам еще? – обернулся он к Вере.

– Если вы рассказали все, что считаете нужным, то можем прощаться.

Горобец поднялся, взял свою дубленку, надевать ее не стал и направился к стеклянной двери выхода, за которой сияло солнце. Он даже забыл предложить рассчитаться за кофе. Владелец бара, заметив это, подошел к столику и, усмехнувшись, сказал Бережной, что она ничего не должна.

– Я так не могу, – сказала Вера и спросила, торгуют ли они навынос.

– Разумеется, – ответил Петров, – сейчас же пандемия. Все заведения практически закрыты, хотя в дневное время разрешено, но народ все равно опасается – сами видите.

– Что-то к чаю можно у вас заказать, но не сладкие десерты?

– Могу предложить драники с грибами и сыром…

– В самый раз, – согласилась Вера.

Бережной начинало казаться, что постепенно все складывается в логическую цепочку. Евгения Горобца убили за его деятельность, то ли конкуренты, то ли люди, пытавшиеся отжать у него прибыльный бизнес. Удушили в машине удавкой, что характерно было для преступлений Карена Качанова. Про него рассказывали, будто он в кругу таких же уголовников, как и он сам, похвалялся, будто на его руках крови нет, потому что он просто душит своих врагов. Тогда это было весело, в те годы и в бандитов, и в бизнесменов стреляли, взрывали вместе с машинами и офисами, травили экзотическими ядами. И нашелся некий честный вор, который действовал по старинке и даже гордился этим. Евдокимов с самого начала был прав, не сомневаясь, что к делу причастен Каро Седой. Понятно, что теперь он действовал уже не своими руками, но кому-то он все-таки отдал приказ? И зачем ему это? Он сам называл Малеева своим человеком. И зачем тогда обстреляли Заморину и Эмилию, ранив при этом парня, сопровождавшего женщин? Не просто парня, одного из «быков» Каро Седого, а приближенного ему человека. Может, за двумя событиями стоят разные люди? Малеева приказал убить Качанов, а по дамам и Коле стрелял другой человек. Уж не Нина ли Калинина, задумавшая отомстить Карену? Возможно, Инну она решила убить из ревности, зная, что возлюбленный мужчина не только положил на соперницу глаз, но и строит в отношении новой избранницы далекоидущие планы. Ведь не случайно Виктор попросил Горобца проверить обороты фирмы Замориной, зная наверняка, что просьба не совсем законна, и Борис Леонидович мог сделать это, лишь имея связи в налоговой службе. И тест на подтверждение отцовства, заказанный Виктором, тоже говорит не в пользу Калининой. Но задушить своего гражданского мужа хрупкая женщина вряд ли смогла бы – сил для этого у нее не хватило бы. И потом, в машине Нина наверняка села бы на переднее сиденье, потому что на заднем лежали сваленные в кучу цветы и подарки. У нее должен был быть сообщник, который задушил Малеева не в машине, а потом усадил за руль. И наверняка был кто-то, кто придумал такую схему, зная, что точно так же был убит когда-то Женя Горобец. Вполне может быть, что и в том, и другом случае действовал один и тот же преступник, но какая связь между ним и скромным переводчиком и редактором Ниной Калининой? Хотя молодая женщина водила машину вполне профессионально, уходя от возможного преследования очень грамотно, меняя направление, разворачиваясь и уезжая через дворы… Она кого-то боится, или это демонстрация того, что и ей самой что-то угрожает? Но Калинина ни с кем подозрительным не общалась по своему телефону, разве что с Осориным. И все эти факты – не доказательства, а предположения, частности, которые при расследовании преступлений обычно складывались в общую картину, но сейчас лишь дробят ее, мешая цельному восприятию…

Бережная поднялась на свой этаж, остановилась возле квартиры Осорина, раздумывая, как лучше склонить соседа на ответный визит, и тут же услышала щелканье отпираемого звонка и голос из динамика: