Любовь во время пандемии - Екатерина Островская

– Любите пурпур? – поинтересовалась Бережная, как только сели за стол.

– Это не совсем пурпур. Это цвет богемского пиропа, – поправил Осорин, – если понимаете, о чем я говорю.

– Пироп – минерал из группы гранатов, – ответила Вера, – прозрачные гранаты – являются ювелирными камнями. А еще пиропы – спутники алмазов в кимберлитовых трубках…

– Все верно, – признал Михаил Борисович, – но вы меня поражаете своей эрудицией. Только цвет я не выбирал. Просто купил хорошую мягкую мебель – не перетягивать же. А к ним уже подбиралось все остальное.

– Надо привыкнуть к подобному интерьеру, а то некоторым людям с непривычки может показаться, что вся комната залита кровью. А при свечах представить даже страшно.

– Мне это уже говорили. Но я живу один и сюда захожу не так уж часто. Кабинет и спальня – вот места моего обитания. А вообще гранат – любимый камень моей мамы. У нее даже был гранатовый браслет, как у героини повести Куприна.

– Грустная история, – согласилась Вера.

– С браслетом моей матери тоже случилась неприятность. Его украли. Но я догадывался, кто это сделал, и вернул бесценную для себя вещь.

– Посмотреть на него можно?

– В другой раз. Я храню его в банковской ячейке. Отсюда тоже вряд ли кто его заберет, но, обжегшись раз на молоке, я уже дую на воду. Мне так спокойнее. Вы любите камни?

– Люблю смотреть на мастерство ювелира в изделиях. А сама магия камней на меня не действует. Но я видела мужчин, которые держали принадлежащий мне танзанит, и у них тряслись руки, потому что они принимали его за стокаратный сапфир.

– Да, но такой танзанит тоже стоит немало.

– А скоро будет стоить еще дороже. Месторождения танзанита на Килиманджаро давно истощены, а других источников получения их пока не нашли. Так же как не нашли иных способов заваривать белый китайский чай.

Осорин кивнул, соглашаясь, начал заваривать чай и объяснять свои действия.

– Этот чай надо заваривать шесть раз, сливая воду и с каждым разом увеличивая длительность заварки на десять секунд. Иначе не будет полноты вкуса.

Он показал на чайник в виде слона.

– Этому слонику почти полтора столетия. Мой предок привез его из Китая, где он был в составе военной миссии. Все эти годы в нем заваривались только китайские сорта, и теперь достаточно налить туда просто кипяток, и у него будет вкус благородного напитка. Глина насквозь пропитана этим духом… Вот так и человек, который веками впитывал в себя благородные традиции, не способен на низменные поступки.

– То есть такой человек не сможет убить?

– Я такого не сказал, – покачал головой Михаил Борисович, – я сказал: «не способен на низменные поступки».

– Ваша фамилия – древняя? – поинтересовалась Бережная.

– Очень. Я, вероятно, последний ее представитель. А детей у меня нет.

– Какие ваши годы!

– Чудеса возможны, разумеется, но я в них не верю.

– Погодите! – как будто вдруг вспомнила Вера. – Встречала я вашу фамилию – лет двадцать назад или около того, когда я еще была студенткой, мне попался в руки литературный альманах. Там среди авторов числилась некая Осорина… – Вера задумалась, – Инна или Инга.

Михаил Борисович уверенно покачал головой, отрицая всякую возможность такого родства:

– Нет у меня такой родственницы. Все родственники моего отца или в Гражданскую сгинули, либо в тридцатые, а потом еще война была страшная. Мой отец не попал на фронт по малолетству своему, потому и выжил. Вкалывал у станка на военном заводе по двенадцать часов…

Два часа Вера была в гостях, потом Михаил Борисович проводил ее до дверей квартиры и, прощаясь, сказал, что чрезвычайно рад знакомству. Дома она пыталась стряхнуть с себя некоторое оцепенение, потому что Осорин оказался совсем не таким, каким она представляла его по фотографиям. Вполне вероятно, что снимки были сделаны несколько лет назад, но главное, что мешало Вере сосредоточиться, – то, что человек, которого она уже почти наверняка считала причастным к убийству Малеева, оказался таким обаятельным.

Позвонил Окунев, и Вера начала делиться с ним своими сомнениями, но Егорыч даже не стал выслушивать ее до конца.

– Вы же опытный человек! Опытнее всех нас, вместе взятых, почему вы считаете, что криминальный авторитет, главарь преступного сообщества, пусть даже в далеком прошлом, сейчас должен обязательно быть отмороженным качком в наколках, ботающим по фене? Такие как раз долго не живут. Настоящий злодей тот, кто обаятелен, силен, умен и может подчинить своей воле людей, для которых нормальная жизнь уже потеряна. Он управляет ими, посылает на какие-то дела, бросает как дрова в топку своего благополучия. Его людей давно уже нет, а он процветает и вполне уважаем окружающими…

– Отложим пока этот разговор, – предложила Бережная.

Она сказала так, потому что вспомнила вдруг: кто-то при ней говорил недавно о преступнике, который по прошествии лет становится добропорядочным гражданином… Был такой разговор, но Бережная не могла никак вспомнить – с кем она говорила и о чем, и когда это произошло. Причем случилось это совсем недавно – может быть, неделю назад или чуть больше. Но о чем шел разговор – тоже не могла вспомнить. Вспоминала до боли в висках, пока не поняла, что ни с кем не говорила, не было такого разговора! А была книга Малеева, которую она скачала в интернете и пробежала глазами, не вчитываясь… Героиня, приехавшая в город, попала в руки сутенера, который продает ее тело, порой по нескольку раз за сутки, сожительствует с ней, не дает ей денег и сам покупает ей то, что считает нужным. Даже нижнее белье. И тогда она решается попросить о помощи преступного авторитета, который крышует микрофинансовые организации, выдающие отчаявшимся людям кредиты под сумасшедшие проценты, а потом выколачивает из них все, что они могут отдать, включая квартиры, автомобили, дачи… Последняя книга Малеева. Понятно, что страшная история, описанная в книге, выдумана, и все эпизоды – это лишь фантазия автора. Хотя он наверняка знал, что молодую писательницу преследовал какой-то бандит, и даже помог ей, попросив о помощи Каро Седого. К Качанову обращаться за разъяснениями смысла нет. Издатель Лушник и так сообщил, что знал, если, конечно, не приврал ничего со страху. Ресторатор Петров тоже поведал о былых годах, правда, он отказался говорить о ком-то другом, кроме себя. Остается только Борис Горобец, старший брат Евгения Горобца – бывшего когда-то лучшим другом Малеева. И ведь Женьку Горобца задушили в машине удавкой, точно так же, как теперь Виктора.

– Что еще было интересного? – прилетел издалека голос Окунева.

– Очень вкусное печенье из лесных орехов. У Осорина есть загородный дом, в котором он бывает не так часто. За домом следит пожилая пара, так вот старушка это печенье делает сама и никому не раскрывает секрет его приготовления. Бесподобно!

Борис Горобец позвонил и попросил о встрече. Бережная ответила, что занята в ближайшие дни, но если у Бориса Леонидовича есть что сообщить, то это сделать можно по телефону или побеседовав в офисе с кем-то из ее помощников.