Московские каникулы - Андрей Ирмович Кузнецов

нас копает.

К о в т у н. Девчушка складная… (Пауза.) Я тебе вот что сказать хотел… До ночи — кровь из носу — в пещеру перебраться надо. А то ночью ветер поднимется — тогда беда…

Ю л ь к а. Думаешь, до ночи нас никто не выручит? Вон и небо очищается…

К о в т у н. Эх, Юлька ты, Юлька… Ведь они (в сторону лестницы) на тебя да на меня надеются. А ты — все на других?

Ю л ь к а. Нет, я просто так… Уточнить обстановку. (С внезапным озарением.) Послушай, Вася… (Снимает крышку с бачка.) А что, если нам эту штуку вместо лопаты приспособить? Работа вдвое быстрей пойдет!

К о в т у н (восхищен). Здорово! Голова у тебя!

Ковтун и Юлька выходят. По лестнице сбегает одетая  Р а и с а, следом торопится встревоженная  С и з о в а.

Р а и с а (яростно). Пусти, говорю!

С и з о в а (вслед). Опомнись, Раиса! Охолонь!

Раиса выбегает наружу, едва не сбив с ног  Ж е н ю. В руках у той — совок для золы.

Ж е н я (входя). Куда это она?

С и з о в а (махнув рукой). Совсем скопытилась бабенка… Вниз пошла, за Кириллом следом.

Ж е н я. Что вы! Разве можно! (Хочет броситься за Раисой.)

С и з о в а (удерживая ее). Не ходи. Все одно не удержишь, раз тормоза, значит, отказали… Пусть остынет немного. Авось без лыж далеко не уйдет. У нее все враз перемешалось — и любовь, значит, и ревность, и страх…

Ж е н я (вздохнув). А я, наверно, дурочка… Мне почему-то сегодня совсем не страшно… Даже весело! Только иногда за Сережу вдруг сердце защемит…

С и з о в а. А за себя не щемит нисколько? Вон над нами какая махина нависла…

Ж е н я. Я знаю… (Пьет воду.) Вот вы скажите, Марья Васильевна, мы боимся за тех, кого любим, или любим тех, за кого боимся?

С и з о в а. Куда мне, дочка, на такие закавыки отвечать… Однако, я вижу, и ты про любовь заговорила?

Ж е н я (поспешно). Что вы! И вообще, не обращайте внимания, что я болтаю… За один день столько разного произошло… У меня, наверно, тоже все в голове перемешалось…

Сизова направилась к двери.

Куда вы?

С и з о в а. Пойду сменю кого.

Ж е н я (решительно). Знаете, вы Юльку смените! Вы не думайте, он не слабый… Просто мне с ним поговорить надо.

С и з о в а. Юльку так Юльку… (Выходит.)

Женя замерла в ожидании. Входит  Ю л ь к а.

Ю л ь к а (бросается к ней). Что случилось?!

Ж е н я. Нам надо поговорить…

Ю л ь к а. Может, потом, когда в пещеру доберемся?

Ж е н я. Какой ты… Сейчас! Сию минуту!

Ю л ь к а (выжидающе). Ну?

Ж е н я (с досадой). Погоди, не нукай… И вообще… Ты обещай, что не будешь смеяться…

Ю л ь к а. Что вы, Женя!

Ж е н я. Не говори мне «вы»!

Ю л ь к а (покорно). Хорошо, Женя…

Ж е н я. Знаешь, а вдруг нам жить всего ничего осталось?

Ю л ь к а. Что вы, Женя! Что ты…

Ж е н я. Вдруг на нас эта дурацкая лавина упадет? Неужели тогда в жизни так главного и не будет — ни подвига, ни любви настоящей? Подвиг от нас не зависит — это когда война или еще что… А вот любовь… Мы, знаешь, по книжкам привыкли, там все по ступенькам — от встречи до признания… Ну, а если некогда — со ступеньки на ступеньку? Вот не скажешь сейчас, что любишь, и потом уж никогда этого нельзя будет сказать!

Ю л ь к а (все еще не веря). Женя…

Ж е н я (твердо). Да!

Они обнимаются. Поцелуй.

(Оторвавшись.) Ну вот… Теперь пускай падает?

Ю л ь к а. Что ты?! Сейчас это и вовсе ни к чему!

Внезапно снаружи слышится голос Раисы: «Эй! Есть кто живой?»

(Прислушиваясь.) Кто там?

Голос Раисы: «Помогите…»

Женя и Юлька выбегают. Пауза. Возвращается  Ю л ь к а  с бесчувственной Тамарой на руках, за ним — Р а и с а  и  Ж е н я.

Ж е н я. Ой! Что с ней?

Р а и с а. Скамью пододвинь! (Юльке.) Клади, только аккуратней!

Юлька осторожно укладывает Тамару на скамью.

Васильевна где?

Ж е н я. Сейчас! (Выбегает.)

Р а и с а. Ботинки расшнуруй… (Подходит к бачку и жадно пьет воду.)

Юлька расшнуровывает ботинки. Тамара стонет.

Осторожней! У нее, видать, нога сломана…

Вбегают  С и з о в а, К о в т у н  и  Ж е н я.

С и з о в а. Тамарушка! (Бросается к Тамаре и слушает сердце. С облегчением.) Живая…

Р а и с а. Я только от поворота вниз спускаться стала, гляжу — лежит… И след в снегу… Она не шла — ползла, пока сил хватило.

С и з о в а. Спирт есть?

Р а и с а. Коньяк.

С и з о в а. Давай!

Раиса наливает в стакан коньяк и дает Сизовой. Та, подняв голову Тамары, вливает ей в рот коньяку. Тамара стонет.

Сейчас очнется.

Т а м а р а (садится). Где я?..

С и з о в а. Здесь, Тамарушка, с нами! Все хорошо!

Т а м а р а. Я сама дошла?

Р а и с а. Доползла.

С и з о в а (Тамаре). От поворота тебя вот Раиса доставила.

Т а м а р а. Спасибо… (Пытается встать, но со стоном опускается на скамейку.)

С и з о в а. С ногой что? Сломала?

Т а м а р а. Нет, кажется, вывих…

Р а и с а. А Кирилл где?

Тамара не отвечает.

К о в т у н. Верно, где ефрейтор Карцев?

Т а м а р а (не сразу). Мне вот, видите, не повезло… Ногу подвернула, пришлось возвратиться…

К о в т у н. А ефрейтор?

Р а и с а (Тамаре). Можете толком сказать или нет?!

С и з о в а. Погодь, Раиса, не наседай. Видишь — человек еще не в себе. И вообще, давайте отсюда!

Ю л ь к а (прислушиваясь). Тише!

С и з о в а. Еще чего?

Ю л ь к а. Вертолет! (Выбегает.)

Ковтун и Женя — за ним. Напряженная пауза.

Ж е н я (появившись в двери). Опускается! Опускается! (Исчезает снова.)

С и з о в а (торжествующе). Что, не говорила я?! Это Коленька за мной прилетел!

Р а и с а. Как же, прямо на спутнике.

С и з о в а (сожалеюще). Эх ты, неверующая… Ну, не он сам — так из товарищей кто! Знала — не бросят! Знала — выручат! (Выбегает.)

Пауза.

Р а и с а. Почему про Кирилла сказать не хотите? Что у вас с ним случилось? Как он вас одну оставил?

Т а м а р а (не отвечая). Вы любили его? Или еще любите?

Р а и с а. Не тяните, лучше сразу… Где он?

Т а м а р а. Не знаю… Думаю, что с ним все в порядке…

С шумом распахивается дверь, и на пороге появляется  Х р у с т а л е в с врачебной сумкой через плечо.

Х р у с т а л е в. Тамара!

Т а м а р а (встает). Наконец-то… (Делает шаг к нему, но едва не падает.)

Хрусталев успевает подхватить ее на руки.

Х р у с т а л е в. Что с вами?

Т а м а р а (пытаясь улыбаться). Пустяки… Ногу ушибла… Или вывихнула…

Х р у с т а л е в. Ложитесь, я посмотрю.

Тамара послушно ложится на скамью, и Хрусталев осматривает ее ногу.

Такс… Голеностопный подкачал… Сейчас мы его! (Вправляет вывих.)

Т а м а р а. Ой!

Х р у с т а л е в. Все! Уже все в порядке! (К Раисе.) Какая-нибудь дощечка найдется?

Р а и с а. От ящика.

Х р у с т а л е в. Годится. (Делает из дощечки шину и бинтует Тамаре ногу.)

Входят  С е р г е й (у него за спиной рация), Ж е н я, Ю л ь к а, С и з о в а  и  К о в т у н.

Ж е н я. Сережа, я тебе серьезно говорю — никуда отсюда не поеду!

С е р г е й (улыбаясь). Сначала целовала, потом слезы лила, а теперь пререкаться вздумала? (Ставит рацию на