Утеха падали - Дэн Симмонс

Руки Натали дрожали, когда она надевала пояс и вставляла в него тяжелые "пакеты с Си-4. В мониторе энцефалографа нужно было заменить батарейки, и она провела страшную минуту, вспомнив, что оставила дополнительное снаряжение в одном из мешков в микроавтобусе. Непослушными пальцами ей все же удалось открыть радиопередатчик и переставить батарейки.

Два контакта никак не приклеивались, и Натали оставила их болтаться, присоединив пусковой механизм к детонаторам Си-4. Главный детонатор был электрическим, но присутствовал еще и механический таймер обратного отсчета, и катушка запала, которую они с Солом рассчитали на временной отрезок в тридцать секунд. Натали похлопала себя по карманам в поисках зажигалки, которую она так долго носила с собой, но та, вероятно, осталась на острове вместе с остальным содержимым ее сумки. В бар дачке, между картами штата она обнаружила единственный пакетик спичек, что они прихватили из ресторана, когда останавливались в Тульсе, и сунула в карман.

Окинув взглядом вещи, разложенные на сиденье, девушка включила двигатель. Как-то, когда ей было лет семь, один приятель подбил ее прыгнуть с вышки в новом муниципальном бассейне. То была вышка для взрослых ныряльщиков, самая верхняя из шести, к тому же Натали плавать едва умела. Тем не менее она уверенно прошла мимо спасателя, оживленно болтавшего с девушкой и не обратившего внимания на семилетку, взобралась по лестнице, казавшейся бесконечной, подошла к краю узкой доски и прыгнула в бассейн, который находился где-то далеко внизу.

Тогда Натали понимала, точно так же, как и теперь, что стоит задуматься — и все будет кончено. Единственный способ осуществить какое-то действие — это не допускать ни единой мысли о последствиях. Она тронула машину и поехала по тихой улице, наверняка зная, как и в бассейне, что обратного пути у нее нет:

«Неужели это я?»

После возвращения старухи территория дома была обнесена кирпичной стеной в шесть футов с четырехфутовой железной решеткой поверх кирпичной кладки. Однако первоначальные узорные ворота с металлическими решетками сохранились. Они были заперты, но боковые зацементированные крепления выглядели не слишком надежными, фургон Натали резко свернул вправо, подпрыгнул на поребрике, так что лязгнули зубы, и въехал в ворота.

Верхушка ворот рухнула вниз, превратив ветровое стекло в паутину трещин, правое крыло машины задело декоративный фонтан и оторвалось, фургон пересек двор, подминая под себя кустарник и карликовые деревья, и врезался в фасад дома. Натали забыла пристегнуть ремень. От удара ее швырнуло вперед, а затем отбросило назад — на лбу набухла шишка, перед глазами поплыли красные круги, ей показалось, что ее сейчас стошнит. Во второй раз она так сильно прикусила язык, что снова почувствовала во рту привкус крови. Тщательно разложенное на сиденье оружие грохнулось на пол.

«Отличное начало», — смутно подумала Натали. И наклонилась, чтобы поднять кольт и амлульное ружье.

Коробка с ампулами вместе с дополнительными обоймами к «кольту» закатилась куда-то под сиденье. Она решила не возиться с ними — пока и то, и другое оружие у нее было заряжено.

Открыв ногой дверь, Натали ступила в предрассветную тьму. До нее доносился лишь звук воды, вытекавшей из разбитого фонтана и капающей из сплющенного радиатора фургона, но она не сомневалась — ее вторжение было настолько шумным, что могло поднять на ноги полквартала. У нее оставались считанные минуты сделать то, что она должна была сделать.

Натали намеревалась выбить входную дверь, обрушив на нее три тысячи фунтов автомобильного веса, но промахнулась. С «кольтом» за ремнем и ампульным ружьем в правой руке она толкнула дверь. Вдруг Мелани облегчит ей задачу? Но дверь оказалась заперта. Натали вспомнила, что видела раньше целый набор затейливых замков и цепочек. Она положила ампульное ружье на крышу фургона, достала с заднего сиденья топор и принялась за работу с той стороны, где находились петли. После шести мощных ударов пот уже стекал с нее ручьем, заливая глаза. После восьмого удара дерево возле петель подалось и стало расщепляться. После десятого удара дверь распахнулась, продолжая с левой стороны держаться на цепях и запорах.

Натали перевела дыхание, сдержала накатившую снова волну тошноты и отшвырнула топор в кусты. По-прежнему ни воя сирен снаружи, ни каких-либо передвижений внутри дома слышно не было. Зеленое свечение со второго этажа продолжало проникать во двор, освещая траву болезненным светом.

Натали вытащила «кольт» и загнала пулю в патронник, вспомнив, что осталось семь вместо восьми — после случайного выстрела в «Сессне». Взяв ампульное ружье, она помедлила. «Наверное, я выгляжу глупо со стволом в каждой руке», — подумала девушка. Отец сказал бы, что она похожа сейчас на его любимого ковбоя Хута Гибсона. Натали никогда не видела фильма с Хутом Гибсоном, но до сей поры тоже считала его своим любимым ковбоем.

Открыв пошире дверь, она вошла в темный затхлый коридор, не задумываясь о том, что будет дальше. Ее поражало лишь, что сердце у человека может колотиться с такой силой, при этом не разрывая грудной клетки.

Футах в шести от двери на стуле сидел Зубатка. Его мертвые глаза смотрели на Натали, сквозь отвисшую нижнюю челюсть была пропущена бечевка, на которой висел грубо выполненный плакат. В тусклом свете, лившемся со двора, Натали разобрала надпись, сделанную фломастером: «Убирайся!»

«Может, ее уже нет, может, ее уже нет», — подумала Натали, обходя Зубатку и направляясь к лестнице.

Из дверей столовой справа выскочил Марвин, а через долю секунды вход в гостиную перекрыл Калли.

Натали выстрелила Марвину в грудь ампулой с транквилизатором и бросила на пол теперь уже ненужное ружье. Левой рукой ей пришлось стремительно перехватить запястье Марвина, когда он занес мясницкий нож в смертоносном ударе. Ей удалось притормозить его движение, но острие все же на полдюйма вошло в ее левое плечо, пока она пыталась воспрепятствовать его напору, выворачивая ему руку и вращая парня в каком-то безумном танце. Калли обхватил их обоих своими огромными обнаженными лапищами. Чувствуя, как его пальцы сжимают горло, и понимая, что великану потребуется несколько секунд на то, чтобы сломать ей шею, Натали просунула «кольт» под левой рукой Марвина, уперлась стволом в мягкий живот Калли и дважды выстрелила. Звуки выстрелов были еле слышны.

На тупом лице Калли внезапно появилось выражение обиженного ребенка, пальцы его разжались, он попятился, по дороге ухватившись за дверной косяк, словно пол вдруг принял вертикальное положение. Невероятным физическим усилием, от которого буграми вздулись мышцы на его руках, он преодолел невидимую силу, увлекавшую его назад, и принялся карабкаться по этой воображаемой стене. Вытянув вперед правую руку, Калли старался найти Натали.

Опершись на внезапно начавшее проседать плечо Марвина, Натали выстрелила еще два раза — первая пуля прошла навылет через ладонь Калли и попала ему в живот, вторая срезала мочку левого уха так ровно, словно это был какой-то волшебный фокус.

Натали почувствовала, что ее душат рыдания, и закричала: «Падай же! Падай!» Но гигант не упал, он снова уцепился за дверной косяк и начал потихоньку оседать синхронно с Марвином, словно в замедленной съемке. Нож с грохотом упал. Натали успела подхватить голову негра, прежде чем он врезался лицом в отполированное дерево, уложив его у ног Зубатки, она повернулась обратно и начала поводить стволом из стороны в сторону, прикрывая дверь в столовую и короткий коридорчик в кухню.