Возвращение домой - Розамунда Пилчер

Она подошла к плите, открыла духовку, вынула зачерствевшую запеканку и соскребла ее в ведро для свиней. Потом выгребла золу и развела огонь. Плита была готова к предстоящему дню. Ничего больше Лавди делать не собиралась.

В передней она натянула свой толстый непромокаемый плащ, набросила на голову шерстяной шарф, сунула ноги в резиновые сапоги. Потом вернулась на кухню и взяла Ната на руки, завернув его, как младенца в пеленки, в толстое шерстяное одеяло, которым он был укрыт. Он спал как сурок. Она выключила свет, прошла из темной кухни в переднюю и вышла из дома. Холодное, ветреное декабрьское утро было темным, но Лавди не нужен был свет: она знала наизусть каждый шаг и каждый камешек на своем пути. Она спустилась к подножию холма по тропинке, уходящей в поля, и вышла на проселочную дорогу, ведущую к Нанчерроу. С Натом на руках Лавди пустилась в долгий путь домой.

В семь часов утра Неттлбед всегда первым спускался вниз. В былые времена он, невзирая на ранний час, неизменно одевался по всей форме, как подобало его высокому положению дворецкого. Но во время войны стало не до церемоний: ему пришлось по совместительству заведовать еще и огородом, и в результате он выработал для себя некий компромисс: фланелевая рубашка в полоску, отстегивающийся белый воротник, черный галстук и темно-синий пуловер с треугольным вырезом. Если он занимался грязной работой, к примеру стряпал или ощипывал птицу, то поверх этой униформы повязывал мясницкий фартук в сине-белую полоску, который, по мнению миссис Неттлбед, был практичным и вместе с тем нисколько не ронял достоинства ее мужа.

Утренний обход подчинялся раз и навсегда заведенному порядку. Отпереть и открыть парадную дверь, раздернуть занавески и приоткрыть окна в столовой и гостиной, чтобы впустить капельку свежего воздуха и выветрить запах табачного дыма. Далее – кухня. Поставить чайник для утреннего чая полковника, отпереть дверь судомойни. Потом – по черному коридору в оружейную, где спал Тигр. (Пеко с годами прочно обосновался в спальне миссис Кэри-Льюис и спал там. В углу комнаты ему для проформы поставили корзину, но ни для кого не было секретом, что ему больше нравится спать в ногах хозяйкиной постели.)

По утрам Тигра плохо слушались лапы, и Неттлбед жалел старого пса, ибо и сам страдал от ревматизма, в свои шестьдесят пять проводя почти весь день на ногах. Когда дул восточный ветер, его опухшие колени красноречиво давали знать о себе.

– Ну, приятель, пошли, – поманил Неттлбед. Тигр с усилием поднялся на свои четыре лапы, проковылял к двери и вышел в темный сад. Неттлбед пошел за ним, чтобы убедиться, что Тигр сделал свои дела.

Сегодня пес копался битый час, и Неттлбед продрог до костей, пока ждал его на холодном ветру. Грустно было видеть, как дряхлеет хорошая собака. Неттлбед никогда не был заядлым собачником, но Тигра он любил. Столько лет этот пес был полковнику верным другом и утешителем в горестях.

Он пошел обратно на кухню, Тигр, пыхтя, поплелся за ним. На кухне старый пес улегся на своем одеяле у плиты. Вода вскипела, Неттлбед ошпарил белый заварочный чайник. На часах была половина восьмого. Он потянулся за кипятком, и в этот момент стукнула входная дверь. По полу прошелся резкий сквозняк. Неттлбед вздрогнул от неожиданности.

– Эй, кто там? – прокричал он и сам пошел посмотреть.

– Всего лишь я, Неттлбед.

Лавди ногой захлопнула за собой дверь – ее руки были заняты бесформенным свертком из одеяла. В облепленных грязью сапогах, замотанную шарфами, ее можно было принять за какую-нибудь беженку.

– Лавди! Ты что здесь делаешь в такую несусветную рань?

– Я пришла из Лиджи.

Неттлбед был в ужасе.

– И несла Ната?!

– Да. От самого дома. Ног под собой не чую. Я и не подозревала, что он такой тяжелый.

Она прошла на кухню и осторожно положила Ната на громадный стол, сделав из уголка одеяла что-то вроде подушки и стараясь устроить малыша как можно удобнее.

Мальчик даже не пошевелился. Лавди медленно выпрямилась, держась за поясницу.

– Уф, – тихо вздохнула она от облегчения.

Изумление Неттлбеда сменилось негодованием.

– Ты с ума сошла! Тащить на себе Ната в такую даль! Ты же надорвешься!

– Ничего, я в порядке. Только замерзла немножко.

Она подошла к плите и погрела руки, приложив их к теплой стенке, потом присела на корточки перед Тигром:

– Привет, дружочек.

Пес мотнул хвостом. Они всегда души друг в дружке не чаяли.

Неттлбед с тяжелым сердцем наблюдал, как она разговаривает с собакой. Он давно понял, что в Лиджи назревает беда. У Неттлбеда вошло в традицию пару раз в неделю (не более того) наведываться вечером в роузмаллионский паб – потрепаться с парочкой закадычных друзей, сыграть в «дротики», выпить пива. Он видел Уолтера с этой женщиной, Арабеллой Блямб, и сразу же понял, чем дело пахнет. Он замечал их вместе не раз, они любили уединяться за угловым столиком, подальше от посторонних, и всякому, у кого есть глаза, было ясно, что их встречи неслучайны.

Уолтер Мадж начал зарываться. Когда-то он очень даже нравился Неттлбеду, но это было до его женитьбы на Лавди, когда он доставлял в Нанчерроу молоко и сливки и помнил свое место (а именно – конюшню). Когда было объявлено о его с Лавди помолвке, Неттлбеды были решительно против этого брака, но из уважения к воле своих хозяев помалкивали. Единственное, что мог сделать Неттлбед, – это одеть Уолтера в приличный свадебный костюм, чтобы тот не опозорил Кэри-Льюисов перед лордом-наместником и их блестящими друзьями.

Однако в последнее время старик начал думать, что, может быть, лучше бы ему было задушить Уолтера галстуком, бросить в море и взять на себя всю ответственность.

Тигр задремал. Лавди встала, прислонилась спиной к плите.

– Где миссис Неттлбед?

– У себя. Взяла на сегодняшнее утро отгул. Ноги разболелись. Это варикозное расширение вен вконец ее измучило.

– Ох, бедненькая! Может быть, ей все-таки решиться на операцию?

– Завтрак сегодня готовлю я. Выпьешь чаю?

– Может быть. Через минутку. Ты не беспокойся, я сама себе сделаю.

Лавди размотала шерстяной шарф, повязанный у нее на голове, и сунула его в карман плаща. Под глазами у нее Неттлбед заметил синяки. И, несмотря на долгую пешую прогулку, в лице ни кровинки.

– Лавди, все в порядке? – спросил он.

– Нет, Неттлбед, не в порядке. Все плохо.

– Уолтер?

– Он не ночевал дома. – Закусив губу, она встретила его встревоженный, печальный взгляд. – Ты ведь знаешь о ней? Об Арабелле Блямб? Я уверена, что знаешь.

– Да, – вздохнул он. – Я догадывался.

– Мне кажется, все кончено. Между мной и Уолтером. Нет, я знаю, что все кончено. Видимо, с самого начала это была ужасная ошибка.