Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

'Матушка, знаю, вы переволновались, поэтому не продумали ситуацию в деталях. Глостер мог получить полномочия регентства, зато у нас есть нечто значительно весомее...доверие юного короля. К кому, по-вашему, обратится Эдвард? К вам, его матери, и к Энтони, дяде, занимавшему пост воспитателя и опекуна принца в течение последних десяти лет! Вы сомневаетесь в моих словах? Для Эдварда Глостер чужой, и, будьте уверены, Энтони не давал ему поводов, чтобы полюбить герцога. Разве вы не понимаете? Победа в наших руках!'

Дыхание Елизаветы замедлилось, превратившись в короткие сдавленные рыдания. 'Ты не понимаешь! Господи милостивый, если бы ты только знал!'

'Знал что? Чего я не понимаю? Ответьте, матушка!'

Она отпрянула, качая головой. 'Том, я не могу', - прошептала Елизавета. 'Помоги мне Господь, но я не могу'.

Дышать стало практически невыносимо. Каждый раз, втягивая воздух в легкие, Эдвард ощущал, будто в его грудь погружается лезвие ножа. К телу прилипла влажная простыня, и он совершил слабую попытку выбраться из ее липких складок, лишь тут же натолкнувшись на крепко сомкнувшиеся вокруг него руки. Лихорадка беспрепятственно трепала королевскую плоть уже третий день, сопротивляясь шалфею и вербене, обтираниям губкой и молитвам, заставляя тело почти буквально сгорать.

Над кроватью склонился доктор Хоббис. Бедный старый Хоббис. Воистину он казался похожим на воплощение жертвы гнева Господня. Словно каким-то образом вина за происходящее лежала на нем.

'Ваша Милость, прошу, даже не пытайтесь заговорить. Поберегите силы'.

Чего ради? Но шутке этой никогда не появится на Свет Божий. Эдвард слишком устал, чтобы говорить, ему стоило чудовищных усилий воли лишь держать открытыми глаза, не позволяя себе соскользнуть во тьму сонной измученности, обещавшей прекращение мук.

'Мне совершенно не следовало разрешать вам так поступать. Я же знал, как плохо это на вас скажется'.

Эдвард тоже об этом знал. Но у него не было выбора, поэтому король и настоял на собрании у ложа болезни влиятельных лордов. Двух сыновей Лисбет. Ее братьев - Эдварда и Лайнелла. Своего канцлера Ротерхэма. Уилла...доброго и преданного парня Уилла. Умного ланкастерца Джона Мортона. Тома Стенли, менявшего шкуру так часто, что вряд ли ему можно вообще доверять. Других членов Совета, пребывающих на настоящий момент в Лондоне. Но большинство оказались вне возможности явиться. Энтони находился в Ладлоу с его юным сыном Эдвардом. Джек Говард - в своем имении в Эссексе. Бекингем - в Брекноке, в южном Уэльсе. Нортумберленд - на границе с Шотландией. Дикон - в Миддлхэме, более чем в двухстах милях на север, хотя сейчас он был нужен более, чем когда-либо.

Эдвард сделал то, что мог, вызвав их всех, дабы вынудить повторно присягнуть на верность сыну - Эдварду младшему. Для него это являлось совсем не легко. Каждый вздох казался драгоценным, приходящим путем немалой борьбы, но данное качество лишь придавало больший вес его словам: присутствующие ясно видели их цену. Им следовало примириться в прежних различиях, взывал король. Следовало примириться ради Англии, ради его сына. Между судорогами кашля, столь жестокими, что каждая представлялась последней, Эдвард обращался к лордам с просьбой о предании обид забвению. Сухие глаза сейчас оставались только у Тома Стенли и Джона Мортона, тогда как Уилл Гастингс и Томас Грей, не стесняясь, зарыдали, сжав кулаки, в ответ на убеждения короля похоронить прошлое и поддержать его брата Ричарда в управлении государством до момента достижения принцем совершеннолетия.

Но было ли это достаточным? Эдвард сомневался. Господи, как же они друг друга презирали. Уилл в грош не ставил Тома Стенли. Нортумберленд ревновал к Дикону из-за завоевания верности севера страны по отношению к территории владений семьи Перси. Джек Говард не мог подчиниться Мортону. И все вместе они ненавидели Лисбет и ее клан Вудвиллов. Он никогда не обращал на это внимания прежде, никогда не принимал их обиды близко к сердцу, зная, что достаточно силен для сохранения меж ними мира. Ситуация даже немного развлекала Эдварда, сознающего, - соперничество лишь делает окружающих более зависимыми от него. Но сейчас...что сейчас произойдет? Будет ли Дикон достаточно силен, дабы удержать их вместе? У него не останется выбора. Ведь если он не сумеет...

'Ваша Милость, вам надо отдохнуть. Вы стараетесь не заснуть, а этого делать не следует'.

Взгляд Эдварда скользнул за спину Хоббиса, в направлении близко придвинутого к кровати стола. Его поверхность загромождали лекарственные растения, распятие из чеканного золота и инкрустированный рубинами кубок. Король смотрел на него, и сообразительный Хоббис тут же поднес чашу к губам Эдварда.

'Королева...' Эдвард откинулся на подушку. 'Отправьте за ней'.

В конце концов, хоть Лисбет не рыдала. Хвала за это Господу. Сложно было вынести и поток слез Джейн. Он хотел так много сказать. Так много. Если бы только Эдвард имел уверенность, что Лисбет способна понять. Женщина не может стать регентшей. Страна ее никогда не примет. Лисбет придется уступить власть, придется уйти. В последнюю сотню лет корона дважды попадала в руки ребенка, в итоге, каждый сталкивался с катастрофическими последствиями. С его сыном не должно этого произойти, с Эдвардом - не должно. Но осознает ли Лисбет действительность угрозы? Осознает ли, до чего могут дойти люди, в целях приобретения влияния на мальчика-короля? Дикон один способен сберечь Эдварда от превращения в политическую пешку, используемую сначала одной, а потом другой партией в борьбе за власть. Поняла ли это Лисбет? Между ней и Диконом никогда не было и тени любви, но сейчас их отношения не имеют ни малейшего значения. Она нуждается в нем, но осознает ли - насколько? Позволь ей понять, Милостивый Боже, позволь ей понять.

Ладони Лисбет в его руках заставляли Эдварда дрожать от холода. Или же это он был охвачен огнем? Похоже, тело охватила настоящая горячка. Становилось сложнее удержать мысли от раздирающего их хаоса. Каменной тяжестью наливались веки. Ему не следует сдаваться болезни, еще рано. Столько нужно ей сказать. Стиллингтон...Необходимо успокоить Лисбет в отношении Стиллингтона, убедить, что старик удержит язык за зубами. Заставить поверить этому, заставить... Если бы тут находился Эдвард. Не стоило так долго оставлять мальчика в Ладлоу. Лучше приказать чаще привозить его ко двору, дать сыну лучше узнать Дикона. Слишком долго он был под опекой Энтони...Сейчас окажется тяжелее расположить Эдварда к доверию Дикону