Пророчество без букв - Юлия Цезарь

«наказание», но немного в другом ключе, воспламеняли внутри сильнее, чем порой и сам процесс.

— О, нет, дорогая, — зашептал ей на ушко Зак, прижимая ее к кровати собой, — теперь ты никуда не денешься. Сейчас ты узнаешь, что означает дразнить звёздного.

Язычок прошёлся по её мочке, а за ним длинное ушко прикусили зубки. Закнеыл убрал волосы с её шейки и прошёлся по ней губами, оставляя влажную дорожку. Пальцами заводил по спине, щекоча позвоночник и заставляя ее выгибаться. Пробрался руками к ее груди и он сильно замял приятные округлости, трясь пахом о ягодицы лунной. Он нетерпеливо зарычал, больше не в силах сдерживаться.

— В наказание я буду брать тебя столько, сколько захочу. Ты будешь ублажать меня, пока я не скажу «хватит». И ты сделаешь все, что я попрошу, каким бы отвратительным тебе это ни показалось.

— Закнеыл, ты тяжелый, — простонала она со смесью наслаждения и выжатым из-за веса воздухом.

Спинка выгибалась под каждым прикосновением, когда он немного привставал, и, несмотря на её слова, эта давка возбуждала, а мысленно она уже представляла, как его вес усиливал вхождение. Дразня его, она вновь повиляла бёдрами, скорее самая кайфуя от того, как его орган трётся о кожу, пусть и через одежду.

Уже дважды пожалела, что повернулась к нему спиной. Ручками, вместо того, чтобы сжать его волосы, приходилось сжимать ненавистную подушку, а зубами кусать не его губы в отместку, а простынь.

— И какой же первый приказ будет у моего тёмного принца? — томно прошептала она, пытаясь под его весом оттопырить попу, возбуждая его сильнее, а грудью, напротив, вжаться в кровать… нет, в его руку, такую большую и горячую.

— Поднимай свою сладкую попку как можно выше, — прозвучал приказ, и Зак чуть приподнялся, чтобы она его выполнила. А она сделала это так, что он чуть не застонал, так сильно она прижалась к его напряженному органу.

Сейчас он покажет этой наглой попе… От шейки Зак повел дорожку из поцелуев вниз точно по позвонкам, а руки переместились к ягодицам, сильно сжимая их. Нет, он больше не мог сдерживаться, видя, как она виляла хвостом. Он приспустил штаны и снова навалился сверху, сильно прижимаясь членом к ее ягодицам. Он заводил им между ними, а руки снова сомкнулись на груди лунной, и пальчики заиграли с сосками. Губы вновь запечатлели поцелуй на шее, и он услышал тихий стон. Это стало последней каплей — Зак впился зубами в её плечо, в то же мгновение одна рука метнулась к трусикам лунной и сдвинула их в сторону. Он упёрся в нее головкой, дразня и ее, и себя. Начал входить по чуть-чуть, миллиметр за миллиметром, медленно, растягивая удовольствие.

Послышался крик от укуса, а после него возмущенный стон. Как же медленно и противно… Она рассчитывала совсем на другое, когда он говорил с ней, когда приказывал. Но не этого.

Повернувшись к его лицу, Кая попыталась кусить его хоть за что-нибудь — скула, нос… Но в зубы попадались лишь его волосы, а Зак предусмотрительно укусил так, чтобы она до него не добралась. Дразнила его, виляла попой, лишь бы он уже потерял терпение. Но до самого конца он входил в неё медленно, и когда даже вошёл весь, это не принесло долгожданного удовольствия, не унялся невыносимый зуд внутри, лишь усилился.

— Я не так хочу! — чуть ли не плача простонала лунная.

Подняв руку, она схватила любимого за волосы так сильно, как только могла, и заставила придвинуться лицом к себе ближе, чтобы в отместку за эту пытку укусить только зубами, никак губ, никаких извинений за это.

— Твои желания не имеют значения, — прошипел он ей в губы, кусая в ответ.

Она такая узкая в этой позе, и мышцы так плотно обхватывали его член, они приятно перекатывались по нему при каждом плавном движении. Медленно он стал разгоняться, думая только о своём удовольствии. А ему было приятно медленно двигаться в ней, изучая ее внутри. Он пропустил руку ей под живот, надавил пальцами на низ и застонал от умопомрачительного ощущения. Задвигался быстрее, ещё быстрее, рука опустилась ниже, ныряя между половыми губами, и задвигал пальцами, принося удовольствие и ей.

Под пальцами Каи всё бельё превратилось в рвань — от недовольства она изодрала всё, на что ложились её ладони: подушка, простынь, одеяло.

Ей было хорошо, но это не то, не приносило удовольствие так, как должно было быть. И даже его пальцы, которые быстрее члена (а может, просто усилили) подвели её к оргазму, не дали того эффекта. Кая выгнулась в спине до хруста, порвала подушку на маленькие кусочки ткани, сдавленно простонав.

Кая опустилась на кровать вновь всем телом, и наверное больше его рука, чем она сама, продолжали держать ягодицы выше, чем нужно. Специально ли, или было с непривычки неудобно так долго держаться в таком положении?

— Уже все? — прозвучал насмешливый голос Зака. Он вышел из нее, оглядывая свою работу. — Только я ещё не закончил.

Перевернув ее на спину, он широко раздвинул ее ноги, оставив одну на сгибе своего локтя, и рывком вошёл в нее. На этот раз он не медлил и вбивался в нее со всей силой. Он покрывал горячими поцелуями ее щеки, шею, ключицы.

С первых же новых толчков лунная улыбнулась через оскал. Вот это уже ей нравилось больше, она отблагодарила его, напрягая мышцы внутри себя, создавая ему сопротивление, обхватывая ствол сильнее, а свободной ногой обхватила его и придвинулась ближе к телу своего мужчины.

Наконец-то её руки нашли себе место на его плечах, голове, теле… везде, до куда только могли дотянуться. Эта поза ей нравилась куда больше, наконец-то она могла потереться о него телом, кусочками ткани, которая прикрывала её грудь… Нет, этот элемент одежды явно лишний. Разорвав его, она с ещё большей страстью прижалась к нему, трясь сосками при каждом толчке, упиваясь жаром от его тела после прохладного вечера.

Вот это уже был её звёздный: злой, берущий, эльф пещер. Не могла понять, почему, но любила его таким больше. Быть может, как бы странно это ни звучало, ей нужен был альфа, а такой звёздный подходил на эту роль как нельзя лучше.

С каждым их новых разом лунная постепенно стирала грани своего смущения, действовала увереннее, руки теперь не были без дела, как и губы теперь не искали, к чему бы прикоснуться — теперь были цели: его губы, сладкие губы, пропитанные её собственным вкусом.

— Я уже боялась… ты серьёзно… — сквозь