Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

Портер Грин выключил радиоприемник и сердито обернулся.

– Хватит мне тут психовать, – процедил он сквозь зубы. – Не терплю психованных.

Глэдис разинув рот смотрела в дверной проем. Потер Грин снова подошел к двери. Вышел в коридор. Никого. В доме стояла полная тишина, затем откуда-то сверху донеслось тихое посвистыванье.

Запри Портер Грин дверь на задвижку, все могло сложиться иначе. Но Портер Грин не отличался излишней чувствительностью, да и на уме у него было другое.

Впрочем, это ничего бы не изменило.

Необходимо все взвесить. Музыка перекроет звук, только сделать громче. Хотя, судя по тому, как сотрясается пол, громче некуда. Джо Петтигрю усмехнулся своему отражению в зеркале ванной.

– Мы с тобой старые приятели. Пришла пора придумать тебе имя. Отныне я буду звать тебя Джозефом.

– Только не думай, что будешь вить из меня веревки, – ответил Джозеф. – Ко мне нужен подход, мое настроение часто меняется.

– Я прошу совета, – сказал Джо. – Хотя твои предыдущие советы не особенно мне пригодились, сегодня я в них нуждаюсь. Порошок профессора действует. Глэдис с ее хахалем меня не видели. Я дважды стоял в дверном проеме, а они смотрели сквозь меня. Поэтому Глэдис завизжала – меня бы она точно не испугалась.

– Скорей бы посмеялась, – заметил Джозеф.

– Но ты видишь меня, Джозеф, а я вижу тебя! А если эффект порошка закончится? Это непременно случится рано или поздно, иначе как профессору удается зарабатывать на своем товаре? Я хочу знать точно, когда это случится.

– Поймешь, когда тебя начнут замечать прохожие.

– Не слишком удобно, если ты меня понимаешь.

Джозеф кивнул. Кому и понимать, как не ему.

– А если он не закончится? – спросил он. – Что, если профессор использует другой порошок для снятия эффекта? Вдруг это ловушка? И когда ты захочешь вернуться, профессор потребует заплатить.

Подумав, Джо отверг предположение Джозефа. На визитке профессора был адрес офисного здания в Уилкоксе. Наверняка с лифтами. И пусть клиенты профессора были невидимы, любой мог случайно коснуться их в замкнутом пространстве кабины. Если профессор хотел, чтобы его афера сходила с рук, нашел бы место потише.

Джозеф вяло согласился.

– Второй вопрос, – продолжил Джо Петтигрю, – где проходит граница невидимости? Глэдис и Портер Грин не видели ни меня, ни одежды на мне. Пустой пиджак напугал бы их куда больше пустого дверного проема. В этом должна быть какая-то система. Возможно, невидимым становится все, к чему я прикасаюсь?

– Почему бы нет? Все, к чему ты прикасаешься, исчезает вместе с тобой.

– Но я прикасался к двери, – возразил Джо. – И дверь осталась на месте. Я не касаюсь всей одежды. Ноги касаются носков, носки – туфель. Я касаюсь рубашки и не касаюсь пиджака. А содержимое карманов? Как быть с ним?

– Может быть, это своего рода аура? – предположил Джозеф. – Магнитное поле, твоя личность – уж какая ни есть – нечто, попавшее под влияние поля вместе с тобой. Сигареты, деньги, мелкие вещи, но не стены, двери или полы.

– Не вижу логики, – мрачно заметил Джо.

– С каких это пор ты заделался приверженцем логики? – холодно спросил Джозеф. – Стал бы этот чокнутый профессор связываться с парнем, верящим в логику? Что логичного в вашей сделке? Всучил порошок незнакомцу, которого видел первый раз в жизни, а тот не придумал ничего лучше, чем тут же им воспользоваться. Где логика? Черта с два ты найдешь тут логику.

– Выходит, – протянул Джо Петтигрю, – они не увидят и того, что я принесу. И не услышат.

– Можешь попробовать со стаканом, – предложил Джозеф. – Когда кто-нибудь потянется к стакану, схвати его – и сразу увидишь, исчезнет ли он.

– Хорошая мысль, – протянул Джо Петтигрю, замолчал и задумался. – Интересно, я утрачу невидимость постепенно или сразу? Раз – и нету!

– Я – за внезапность, – сказал Джозеф. – Старый джентльмен не зря называет себя Бинго. Что туда, что обратно – все случится внезапно. Вопрос в том – когда.

– Главное – не зевать, – сказал Джо Петтигрю. – Сам понимаешь, как это важно.

Он кивнул своему отражению, и Джозеф кивнул в ответ. Уже отворачиваясь от зеркала, Джо Петтигрю добавил:

– Мне даже немного жаль Портера Грина. Потратил впустую время и деньги. И если я хоть что-нибудь в этом смыслю, ничего ему не обломится.

– Тут нельзя сказать наверняка, – сказал Джозеф. – Такие, как он, всегда возьмут свое, по-хорошему или по-плохому.

На том и порешили. Джо Петтигрю достал из шкафа старый чемодан, из которого вынул видавший виды портфель с оторванной ручкой, и отпер его маленьким ключом. В портфеле лежал завернутый во фланель сверток, внутри свертка – старый шерстяной носок, а в нем – смазанный, вычищенный и заряженный пистолет тридцать второго калибра.

Пистолет оттягивал карман тяжелее, чем грех. Джо Петтигрю спрятал чемодан и, осторожно ступая, спустился вниз. Впрочем, осторожничал он зря – в таком грохоте никто не услышал бы скрипа ступеней.

Джо Петтигрю надавил на ручку. Заперто. В дверях холостяцких квартирок на первом этаже были врезаны пружинные замки.

Джо вытащил связку ключей, вставил ключ в замок и провернул. Задвижка была не заперта. Да и кто в здравом уме пользуется задвижкой средь бела дня? Придерживая левой рукой ручку, он осторожно отвел язычок замка. Хитрый трюк. Джо отпустил ручку, вытащил ключ и толкнул дверь. Никто не вскрикнул, все шумы заглушало буханье музыки из радиоприемника. До сих пор ему везло.

Джо Петтигрю просунул голову внутрь и осмотрелся. Пахло человеческим потом, сигаретным дымом и выпивкой. Комната была пуста. С разочарованным видом Джо шагнул внутрь, разочарование сменилось гримасой отвращения.

Раздвижные двери в глубине гостиной некогда вели в столовую. Столовую переделали в спальню, но двери остались прежними. Сейчас они были плотно задвинуты.

Джо Петтигрю застыл, глядя на двери. Рука нервно приглаживала редеющие волосы на макушке. Долгое время его лицо казалось совершенно бесстрастным, затем уголки губ растянула легкая ухмылка. Джо запер за собой дверь и подошел к дивану. Лед на дне высоких полосатых стаканов не успел растаять, ледяные кубики плавали в стеклянной чаше рядом с незакупоренной бутылкой виски, один из окурков в пепельнице еще чадил.

Джо тихо присел в углу дивана и посмотрел на часы. Казалось, что с его встречи с профессором Бинго прошла вечность. Если бы он мог вспомнить точное время! Двадцать минут одиннадцатого? Куда он спешит? Не лучше ли подождать, убедиться, проверить? Лучше? Он и забыл, когда делал как лучше. Во всяком случае, с тех пор, как встретил Глэдис.

Джо Петтигрю вытащил из кармана пистолет, положил на столик перед собой и некоторое время смотрел на него, рассеянно слушая бормотание радиоприемника. Затем уверенным, почти изящным движением снял пистолет с предохранителя, откинулся на спинку дивана и приготовился ждать. И пока он ждал, его мозг пытался вспомнить. Джо слышал звуки, доносившиеся из-за задвинутых створок, но не осознавал их – отчасти из-за радио, отчасти из-за того, что мозг был занят воспоминаниями.