Ресурсное государство - Симон Кордонский

Бедность оказалась хорошим товаром, который производится государством в целом и его отдельными институтами, экспортируется и потребляется мировым политическим и финансовым истеблишментом, озабоченным социальной стабильностью в ядерном государстве. Взамен Россия получает кредиты, увеличение внешнего долга и видимость сохранения статуса великой державы, что прибавляет веса российскому истеблишменту в его собственных глазах.

Существенная часть кредитов прямо направлена в социальную сферу. Они не предполагают получение прямой прибыли, а ориентированы на поддержание возможностей элиты доить страну без особых социальных возмущений и бунтов. Вполне возможно, что другого пути капитализации экономики далеко зашедшего социализма просто нет. Народ, что бы там ни говорили, богатеет, страна остается, судя по экономическим показателям, с низким уровнем роста или в депрессии. Это означает, что в стране есть экономический рост.

Но результаты роста поглощаются социально-учетной структурой государства, этими мифологическими рабочими, крестьянами и служащими, прожорливыми порождениями системы социального учета и контроля, для которых потребление было, есть и будет единственной целью их учетной жизни. Эти группы были созданы для уравнительного распределения и потребления, и никакой другой жизни у них нет. Пока не вымрут те, кто определяет себя как рабочие, крестьяне и служащие и косит под бедных, никаких радикальных изменений в стране не может быть. Страна будет богатеть, но богатство не сможет быть капитализировано, так как скрывается в неизвлекаемых формах, в советской — несмотря ни на что — природе власти и в административно-рыночной организации экономической и политической жизни.

России нет СМИ в традиционном смысле этого понятия. Есть средства информации власти о ней самой и об отношении к ней так называемого народа, то есть рабочих, крестьян и служащих. Средства информации власти есть элемент сегодняшней власти, это силовая корпорация, насилующая власть и, в меру необходимости, читающий и смотрящий народ. Описания жизни в российских газетах и журналах строятся на таких терминах, как «олигархи», «рыночная экономика», «команда молодых реформаторов», «гражданское общество», «политическая жизнь России», «организованная преступность» и т. п. Эти бессмысленные словосочетания вытесняют саму возможность для рационального описания и понимания каждодневных реалий. Газеты и журналы, каналы ТВ и радио стали прямыми наследниками Агитпропа, в функции которого входило, прежде всего, засерание мозгов, то есть создание шумового фона, исключающего возможность отделения правды от лжи, информации от дезинформации.

В средствах информации власти информация появляется только тогда, когда этого нельзя избежать. Реальность им интересна только в той степени, в которой она зрелищна, театральна. Владельцы средств информации власти и их работники выделяют из потока жизни только те события, которые могут быть представлены как спектакли, и в какой-то степени режиссируют их. Иногда — и все чаще — средства информации власти сами создают события-спектакли, исходя из экономических предпочтений их владельцев. Логическим завершением развития средств информации власти стало создание «Группы 96», которая рекламирует себя как организация, творящая реальность, — разумеется, за большие деньги.

В средствах информации власти плодотворно и на партнерских началах взаимодействуют бывшие чекисты и их бывшие агенты из среды творческой интеллигенции. Их труд оплачивают бывшие фарцовщики и кидалы, ставшие новыми русскими. А труд заключается в формировании нового российского сознания. Задача средств информации власти — разработка, воспроизводство и распространение — среди власти — стереотипов, оправдывающих существование именно этой власти, в том числе и через ее отрицание. Люди в меру своей зависимости от власти или принадлежности к ней зависят и от средств информации власти, вынужденно — для сохранения или повышения своего властного статуса — принимая и воспроизводя их стереотипы. Власть, как известно, не однородна, не имеет собственной памяти и истории. Отдельные ее части — через зависимые от них средства информации власти — информируют другие части о том, как они их видят, запускают компромат. Это придает некоторую игривость и живость новостным и аналитическим программам ТВ и газетно-журнальным публикациям, делая их похожими на настоящие СМИ.

Средства информации власти соединили в себе организационную структуру, методы работы и «человеческий потенциал» КГБ и Отдела пропаганды ЦК КПСС, скрепленных местечковым гешефтмахерством. Получилась смесь Пятого главка с Пятым пунктом, выделяющая из себя «компромат» просто потому, что это для нее естественный физиологический процесс. Нельзя же ждать конфетки от машины для производства говна. Люди, писавшие доносы, и люди, их получавшие, легализовались в совместной деятельности по производству «забойных» материалов для средств информации власти. Продукт их деятельности — компромат — представляет гибрид жанров доноса, политического анекдота и разоблачительных публикаций в советских газетах.

Жанр компромата сменил жанр гласности, точно так же как гласность вытеснила жанр самиздата. Но в этом жанре невыразимы многие отношения, важные с точки зрения мифологически озабоченных групп российского общества. В первую очередь, на языке компромата нельзя описать национальную идею. Именно для этой цели бывшие диссиденты, обслуживающие власть, занялись словотворчеством и возрождением аналога деревянного языка Страны Советов. Они работают не за страх, а за деньги. Народ уже привык к их новациям, таким как «команда молодых реформаторов», «олигархи», «семь главных дел», «двенадцать главных дел». Теперь на очереди какие-нибудь аналоги «эпохи великих свершений» и «борьбы с космополитизмом».

Параллельно деревянному языку формируется и новый язык истины и его среда — самиздат. Пока что — на начальном этапе становления государственной и корпоративной цензуры — самиздатовские творения смотрятся как интеллигентный вариант компромата. Но с появлением настоящей цензуры[33]самиздат расцветет. Ведь издательские и коммуникационные возможности (такие как Интернет) не сравнимы с тем, что имели правдоискатели десять лет назад. Пока содержание самиздата составляет творчество аналитиков новой волны, специализирующихся на интерпретациях сюжетов, поставляемых средствами информации власти. Они, в частности, по тону ведущих информационных сводок и аналитических программ, а также по последовательности появления компромата в газетах строят предположения о содержании и развитии основных политических интриг. В сегодняшнем самиздате формируются концептуальный каркас и методология новой советологии, этой, казалось бы, навсегда ушедшей в небытие области спекулятивной политической феноменологии.

Разговоры о строительстве капитализма в России закончились формированием специфического российского административного рынка, в котором главным товаром стали долги, и реставрацией социальных основ социализма, отличающегося от советского временным отсутствием агрессивной официальной идеи и приватизированностью репрессивных и силовых институтов.