Вернувшиеся - Хенрик Ибсен

М а р т а. Небо проясняется. И светлеет над морем. Путь «Пальмы» будет счастливым.

Л о н а. Счастье у нее на борту.

Б е р н и к. А нас – нас ждет долгий важный день в трудах, особенно меня. Пусть наступает. Только бы вы были рядом, мои верные женщины, солдаты правды. Это я тоже понял за последние дни: вы, женщины, и есть столпы общества, его опора.

Л о н а. Не много же ты понял, зять. (Кладет руку ему на плечо.) Нет, столпы общества – дух свободы и дух правды.

А д в о к а т Х е л м е р.

Н о р а, его жена.

Д о к т о р Р а н к.

Г о с п о ж а Л и н д е.

С т р я п ч и й К р о г с т а д.

Т р о е д е т е й четы Хелмер.

А н н е – М а р и я, их няня.

Г о р н и ч н а я в доме Хелмеров.

П о с ы л ь н ы й.

Действие происходит в квартире Хелмеров.

Уютная гостиная. Обставлена со вкусом, но недорого. В дальней стене две двери: справа – в прихожую, слева – в кабинет Хелмера. В простенке между дверями – фортепиано. В стене слева еще одна дверь и ближе к зрителям – окно. Перед ним круглый стол, диванчик и кресло. По правую руку в глубине – дверь, ближе к авансцене – изразцовая печь, подле нее два кресла и кресло-качалка. Между дверью и печкой – столик. Гравюры на стенах. Этажерка с фарфоровыми фигурками и безделушками. Небольшой шкаф с дорогими изданиями. Ковер на полу. Топится печь. Зимний день.

В прихожей раздается звонок, потом хлопает дверь. В гостиную, довольно напевая, входит Н о р а в пальто. Она нагружена свертками, складывает их на столик справа, в открытую дверь видно прихожую, где топчется п о с ы л ь н ы й с елкой и корзиной. Он отдает то и другое открывшей им г о р н и ч н о й.

Н о р а. Хелен, спрячь елку получше, чтобы ребята не углядели. Пусть увидят ее вечером, сразу нарядную. (Посыльному.) Сколько с меня?

П о с ы л ь н ы й. Пятьдесят эре.

Н о р а. Вот, возьми крону. Нет, нет, оставь сдачу себе.

Посыльный благодарит и уходит. Нора закрывает за ним дверь; снимает пальто, тихо и довольно посмеиваясь.

Н о р а (достает из кармана пакетик миндальных печеньиц, съедает несколько штучек; потом осторожно подходит к двери кабинета, прислушивается). Ага, он дома. (Тихонько напевая, идет к столику рядом с печкой.)

Х е л м е р (из кабинета). Это ласточка моя там щебечет?

Н о р а (распаковывая свертки). Ласточка.

Х е л м е р. Белочка моя там чем-то шуршит?

Н о р а. Угадал.

Х е л м е р. А давно белочка домой вернулась?

Н о р а. Только что. (Прячет печенье в карман и утирает рот.) Торвалд, иди сюда, посмотри, что я купила.

Х е л м е р. Не отвлекай меня! (Чуть погодя приоткрывает дверь и выглядывает в гостиную, с пером в руках.) Купила, говоришь? Эту огромную кучу? Похоже, моя маленькая свистушка опять спустила уйму денег…

Н о р а. Знаешь что, в этом году нам не грех и гульнуть немножко. Первое Рождество, когда не надо считать каждый грош.

Х е л м е р. Сорить деньгами нам все равно не по средствам, даже не думай.

Н о р а. Не сорить, Торвалд, но чуточку шикануть мы ведь можем? Правда? Самую чуточку. У тебя теперь жалованье большущее, ты будешь зарабатывать много-много-много.

Х е л м е р. С нового года. А получу новое жалованье только в конце квартала.

Н о р а. Подумаешь! Можно пока занять.

Х е л м е р. Нора! (Подходит к ней и в шутку берет ее за ухо.) У кого-то сегодня ветер в голове гуляет, да? Представь себе: я займу тысячу крон, ты профукаешь их за Рождество, а в Новый год слетит с крыши черепица – и нет меня.

Н о р а (зажимает ему рот рукой). Фу! Не говори гадости!

Х е л м е р. Ну а вдруг. И что тогда?

Н о р а. Тогда кошмар. Но мне было бы совершенно все равно, есть у меня при этом долги или нет.

Х е л м е р. А людям, у которых я занимал?

Н о р а. Ой, да какая разница?! Они мне чужие.

Х е л м е р. Нора, Нора, имя тебе женщина… Но шутки в сторону: ты мою позицию знаешь. Никаких долгов. Никогда ни у кого денег не занимать. В доме, построенном на долгах и займах, всегда есть что-то несвободное, некрасивое. Смотри, как стойко мы с тобой держались до сих пор, уж потерпим еще немножко, осталось всего ничего.

Н о р а (отходит к печи). Конечно, Торвалд, как скажешь.

Х е л м е р (идет за ней). Ну вот. Ласточка моя маленькая сразу крылышки повесила. И белочка теперь дуется, да? (Достает портмоне.) Нора, угадай, что у меня здесь?

Н о р а (стремительно оборачивается). Деньги!!

Х е л м е р. Держи-ка. (Протягивает ей несколько купюр.) Господи, а то я не понимаю, сколько трат в Рождество.

Н о р а (считает). Десять-двадцать-тридцать-сорок. О, спасибо, Торвалд. Теперь мне на все хватит.

Х е л м е р. Да уж, постарайся.

Н о р а. Конечно, еще бы, само собой. Но иди посмотри, что я купила. И так дешево! Вот, это Ивару – обновки и сабля. Бобу лошадка и труба. И куколка с кроваткой для Эмми. Совсем простенькая, да она все равно мигом сломает. Прислуге отрезы на платья и шали. Старухе Анне-Марии надо бы что-нибудь получше, конечно.

Х е л м е р. А что там в пакете?

Н о р а (вскрикивает). Нет, Торвалд, чур до вечера не смотри!

Х е л м е р. Ладно, ладно. А скажи, мотовка маленькая, себе ты что-нибудь присмотрела?

Н о р а. Мм… вот незадача… А мне ничего не надо.

Х е л м е р. Конечно, надо. Давай, придумай что-нибудь разумное. Чего бы тебе хотелось?

Н о р а. Торвалд, я правда не знаю. Хотя…

Х е л м е р. Что?

Н о р а (игриво теребит его пуговицы, не поднимая глаз). Если ты хочешь сделать мне подарок, ты мог бы… мог бы…

Х е л м е р. Ну говори же…

Н о р а (скороговоркой). Ты мог бы дать мне денег, Торвалд. На свое усмотрение… А я бы на днях сходила и купила себе что-нибудь.

Х е л м е р. Нора, но…

Н о р а. Торвалд, милый мой, добрый мой, очень, очень тебя прошу. А я заверну денежки в золоченую бумажечку и повешу на елку. Правда смешно?

Х е л м е р. А как зовут этих птичек-невеличек, которые вечно пускают деньги на ветер?