Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон

Хотя подобные мотивировки, по современным понятиям, могут показаться чуть ли не извращением, приведенные выше строки отлично показывают, какими соображениями руководствовались немецкие дуэлянты в описываемую Макалиром пору. Отчасти мы даже получаем объяснение того, почему «барьерная» дуэль стала в Германии наиболее привлекательной формой поединка: именно она позволяла наилучшим образом продемонстрировать личную храбрость. После того как первый из дуэлянтов разряжал пистолет, ему приходилось оставаться неподвижным, ожидая выстрела оппонента, между тем тот сохранял за собой право продвинуться дальше к барьеру и только потом, прицелившись, выстрелить. Дуэлянт, стрелявший первым, превращался в самую обычную мишень — лучший способ, как считалось, показать всем свою отвагу и стальные нервы. Для сравнения — в Германии Вильгельма, по крайней мере, на дуэли, в которых противники стреляли одновременно по сигналу, посматривали этак свысока, потому что они не позволяли продемонстрировать sang-froid участника — его хладнокровие{144}.

Когда секунданты принимали решение в отношении дистанции, следующим пунктом в повестке дня для них стоял сигнал к выстрелу. Все опять-таки зависит от характера поединка и затрагивает вопрос, должен ли — может ли — один из дуэлянтов стрелять первым — имеет ли он такое право. Как мы только что рассмотрели, в дуэли à la barrière вопрос первого выстрела не поднимается: участники, получив команду начинать, стреляли произвольно. Если же дуэлянты стояли лицом к лицу, одному из них иногда даровалось право — просто по договору или же в силу того, что он являлся оскорбленной партией, — произвести первый выстрел. Казанова выступал в роли секунданта швейцарца по фамилии Шмидт — офицера шведской службы, — который подвергся обману в бильярдной игре и затем нападению французского офицера по имени д’Аш. Казанова, который сам присутствовал при вышеупомянутой игре, ничуть не сомневался в том, каков его долг:

Мне известно, что дуэльный закон есть предрассудок, который можно назвать — и, возможно, справедливо — варварским, но это-то и есть предрассудок, с которым не станет бороться ни один человек чести, а я считаю Шмидта по-настоящему благородным господином.

Казанова и его коллега, секундант противной стороны, согласились на бой на пистолетах, и следующим утром все встретились в саду на окраине города. Послушаем же дальше рассказ Казановы:

[Шмидт] разместился между двумя деревьями, расположенными примерно» в четырех шагах одно от другого, и, вынимая из карманов два пистолета, обратился к д’Ашу: «Занимайте место на расстоянии в десять шагов и стреляйте первым. Я буду ходить туда сюда между этими деревьями, и вы тоже можете делать то же самое, когда придет моя очередь».

Не слышал ничего более понятного, притом еще и высказанного столь же хладнокровно, чем это объяснение [Шмидта].

«Но мы еще должны решить, — заметил я, — за кем первый выстрел».

«Нет необходимости, — сказал Шмидт. — Я никогда не стреляю первым, кроме того, данный господин имеет право на первый выстрел».

Секундант д’Аша расставил дуэлянтов на соответствующие позиции. Д’Аш выстрелил в Шмидта, но промахнулся{145}.

В 1787 г. мистер Скотт, ранее служивший в 11-м пешем полку, дрался на пистолетах с французским офицером месье де ла Броссом на гравийном карьере под Кенгсингтоном. Они условились стрелять по очереди, хотя мы и не знаем, кто имел право открыть огонь первым. Вторая пуля Скотта угодила в пуговицу мундира де ла Бросса, в каковой момент француз, заявив, что ранен, разрядил пистолет в воздух. На сем дело и кончилось. Секунданты, оставившие рассказ о дуэли, растрогались до того, что не поленились написать: «Необходимо отметить, что встреча являлась исключительно вопросом чести, а не стала следствием разногласий из-за женщины»{146}.

Английские знатоки расходятся в вопросе честности самой идеи поочередного выстрела, если уж не по поводу преимущества, которое получает тот, кто стреляет первым. Оставшийся неназванным автор «Общих правил и рекомендаций для всех секундантов на дуэлях» (1792 г.) выступал однозначно против такого подхода. Почему, вопрошал он, «должно естеству человеческому… неподвижно стоять целью для хладного выстрела, словно бубновому тузу?»

Те, кто тревожился в отношении правомочности попеременной стрельбы, опасались, как бы дуэль не превратилась в простое упражнение по стрельбе по мишени, особенно для опытных стрелков, имея перед собой такие примеры, как дуэль между все теми же Шмидтом и д’Ашем. Д’Аш, промахнувшись по Шмидту однажды, повторил попытку, но с тем же результатом.

Шмидт, не произнося ни слова, но оставаясь холодно спокойным, точно смерть, разрядил свой первый пистолет в небо, затем взял второй и, наведя его на д’Аша, всадил тому пулю прямо в лоб, так что он замертво упал на землю. Потом он убрал пистолеты в карман и направился ко мне непринужденной походкой, словно бы намереваясь продолжить прогулку{147}.

Ирландский дуэльный кодекс 1777 г. не предусматривал возможности передачи одной стороне права первого выстрела. В отношении вопроса процедуры применения пистолетов он говорит следующее:

Стрельбой возможно руководить, во-первых, путем подачи знака; во-вторых, словесной командой или, что в-третьих, по желанию, как в том сойдутся стороны. В последнем случае стороны могут стрелять относительно спокойно, но второе прицеливание и передышка строжайше запрещаются{148}.

Насчет вопроса первенства в стрельбе молчок. Точно так же немногословен в данной области и американский «Кодекс чести» Лайда Уилсона 1838 г. С другой стороны, Эндрю Стейнмец, работу которого «Романтика дуэли» опубликовали в Лондоне в 1868 г., упоминает о том, что в правление Георга III было обычным делом бросать жребий, кому стрелять первым. В более ранние времена, как повествует нам Стейнмец, подобная привилегия традиционно принадлежала вызывающему{149}.

В наиболее распространенных дуэлях в неподвижной позиции лицом к лицу стороны стреляли одновременно (или почти одновременно) по поданному кем-то из секундантов сигналу. Ближе к концу девятнадцатого и на заре двадцатого века стороны иной раз назначали распорядителя, или своего рода рефери, для надзора за боем, в таковом случае именно он и подавал знак разрядить оружие. Если же — что привычнее — такую обязанность выполняли секунданты, они решали между собой, кому надлежит сделать этот важный шаг. Американский «Кодекс» предписывает секундантам тянуть жребий. В иных случаях секунданты чередовались. Во время дуэли между сэром Фрэнсисом Бердеттом и Джеймсом Поллом в 1807 г. секундант Бердетта, Джон Кер, давал «отмашку» на первый выстрел, а ассистировавший Поллу застенчивый мистер Купер — на повторную попытку. С другой стороны, во время рокового поединка между Джеймсом Стюартом и сэром Александром Босуэллом секундант последнего, мистер Дуглас, «возложил» на лорда Росслина — своего визави — право подать сигнал дуэлянтам.