Семь горных воронов - Ванда Алхимова

— Искал, — ответил Гордый.

Он прошел мимо матери к столу, налил себе вина, упал на постель и залпом осушил бокал. Прикрыл веки, всем видом показывая, что ему наплевать на ее присутствие в комнате.

— Ты опоздал, — снова прозвучал голос миледи. — Убийца ночью покинул город через Весенние ворота.

В одну секунду Гордый оказался на ногах, вплотную к матери. Он смотрел на нее сверху вниз, стиснув зубы.

— Что ты мелешь?

В ответ миледи спокойно, не торопясь, отвесила ему звонкую оплеуху. Удар белой маленькой руки внезапно оказался настолько сильным, что у Гордого мотнулась голова, а во рту появился привкус крови.

— Если ты еще раз посмеешь мне дерзить, я тебя накажу, — холодно сказала миледи своему застывшему сыну, схватившемуся за лицо. — Повторяю: убийца покинул город через Весенние ворота. Я увидела это в птичьей крови сегодня ночью.

Гордый побледнел, словно снег. До него дошел весь смысл сказанного: мать признавалась в чародействе, открывая свою тайну. А кроме того…

— Если он ушел через Весенние ворота, значит, без сомнения, был шпионом Лугайда, — сказал Гордый, во все глаза глядя на миледи.

— Да, — кивнула та. — Мне это не нравится, но Эннобар не желает меня слушать, и война уже развязана. Могу сказать одно: ищи других. Тех, кто подсматривает, подслушивает и доносит своим хозяевам.

* * *

Миледи стояла на открытой галерее и наблюдала, как внизу Ройле бьется на мечах с учителем — нанятым за плату старым фением Этаном Бронзовым, который когда-то был оруженосцем самого Вепря. У фения отсутствовал левый глаз, в груди все хрипело и булькало, руки слегка тряслись, но удары он наносил точные, быстрые и сильные.

Ройле отбивался с самым мрачным видом. Ему не нравилось отражать удары по правилам искусства, то закрываясь щитом, то самому пытаясь найти слабое место в защите фения. Этан ловко отразил удар щитом, принял на себя тяжесть противника, чуть отступил, и Ройле «клюнул» вперед.

Меч плашмя ударил Ройле по защищенной кольчужным воротником шее.

— Убит.

— А-а!

Ройле от злости отшвырнул свой меч в сторону, а щит с маху бросил в каменную колонну.

— Если бы у меня была моя палица, я бы убил тебя с двух ударов! — рявкнул он.

Глаза Ройле горели, щеки полыхали румянцем, кулаки сжимались. Он был в бешенстве. Этан пожал плечами и опустил меч, пожевывая синеватыми губами.

— Ты сильнее и моложе, но воинское искусство — это не только сила, но еще ум, опыт и приемы. Мы занимаемся уже почти неделю, а ты все веришь в свою булаву. Хорошо, неси ее сюда и покажи, что умеешь.

Ройле сверкнул глазами, как медведь-шатун, стянул кольчужные рукавицы и побежал за булавой. Этан поднял голову и прикрыл глаза. Ветер шевелил выбившиеся из-под шлема седые пряди, а левая часть лица подергивалась в тике.

Заслышав топот возвращавшегося Ройле, старик открыл глаза и принял стойку. Ройле налетел на него с разбегу, стремясь сбить с ног и огреть палицей по шлему. Этан неожиданно ловко для своего возраста и приземистой фигуры увернулся, рубанул мечом открывшегося Ройле по боку.

— Убит, — сказал старый фений, глядя в лицо растерянному Ройле.

Лесоруб хлопал ресницами, а Этан смотрел на него выцветшими голубыми глазами.

— Ты можешь быть сильным, как горный лев, — произнес старик. — Но что с того толку, если ты не способен предугадать действия противника? Надо быть не только сильным, но и быстрым. Змея жалит горного льва — и вот он мертв, хотя одним ударом лапы мог оставить от нее лишь мокрое место.

Ройле недовольно посмотрел на него, положил палицу на землю и взял обратно щит и меч. Встал в стойку. В сгущающихся сумерках снова зазвенела сталь.

Миледи плотнее закуталась в свой меховой плащ. Осень вступала в свои права, передавая привет от зимы, и влажный холодный воздух проникал под одежду, вытягивая тепло.

Этан остановил бой и начал поучать Ройле: показывал ему, как рубить под коленку, как отражать удар снизу, нацеленный в бедро. Ройле внимательно слушал, повторял движения. Миледи спрятала руки в рукава, а нос — в опушку воротника. Она чуть улыбнулась. Ройле возвышался над стариком, и вместе смотрелись они немного забавно.

Наконец Этан убрал меч, взял щит и пошел, прихрамывая, со двора. Ройле остался один и вдруг вскинул голову, словно наконец почувствовал взгляд миледи. Она перегнулась через перила и улыбнулась ему. Ройле сразу расцвел, тоже схватил свое оружие и бегом помчался по каменной лестнице наверх. Он остановился прямо перед миледи, жадно глядя на нее блестевшими глазами и улыбаясь во весь рот.

Миледи Воронов осторожно положила ему на грудь руку: кольчуга холодила кожу даже через теплую замшевую перчатку. Трогать обтянутую кольчугой грудь Ройле было все равно что прикасаться к заледеневшей скале.

— Эннобар объявил войну Бресу из Лугайда, — сказала миледи, рассматривая плетение железных колечек.

— Война? — переспросил Ройле. — А когда выступает войско?

Миледи подняла на него взгляд.

— Ты тоже хочешь пойти?

Ройле замялся.

— Пятьдесят тысяч воинов из Серых гор придут под знамена Эннобара, и среди них — пять моих сыновей, — сказала миледи. — Я плачу войне щедрый налог. Ты крестьянин, война не твое ремесло. Тебе вовсе не обязательно идти.

— Я сделаю, как ты скажешь.

Ройле смотрел на нее влюбленным взглядом.

— Эннобар приведет в Лугайд три войска, это будет быстрая и победная война, — сказала миледи. — Но почему-то сердце мое против того, чтобы ты пошел. Хотя и вижу, что ты уже загорелся и мнишь себя в гуще сражения, героем.

Ройле густо покраснел и опустил голову. Миледи обняла себя за локти, и на лице ее отразилась напряженная душевная борьба.

— Я могу отпустить тебя на войну со своим младшим сыном, — сказала она. — Старший Ворон обещал, что не пустит его в сражение, а будет использовать на посылках. И если ты дашь мне слово, что не станешь рваться вперед, когда начнется сражение…

— А что я тогда буду там делать? — почесал в затылке Ройле.

— Наблюдать за боем и выполнять поручения моего младшего сына, — пожала плечами миледи. — Может, тебе и доведется принять участие в стычке, но уже после того, как лучники прекратят обстрел. Ваше дело — уцелеть. Обещаешь?

— Даю слово, — горячо заверил Ройле, глаза которого опять радостно заблестели.

— А если я скажу — нет, останься со мной? — вдруг резко спросила миледи.

Ройле молча наклонился и поцеловал ее. Пальцы миледи впились в перевязь меча.

— Я отпущу тебя. — Миледи Воронов снова подняла на любовника глаза. — Но ты должен вернуться живым и невредимым. Это единственное, чем ты должен руководствоваться. Я беру с тебя слово.