Верь в меня - Олег Рой

Кажется, дьявол вошел в раж, но Денис не чувствовал никакой угрозы, исходящей от него. Хотя тот вроде бы и обвинял его в чем-то. Тем временем черноокий выпустил в не особо чистый воздух клуб дыма, показавшийся Денису похожим на сердце, каким его изображают на валентинках.

– Вот с чего ты мучаешься, вместо того чтобы работать себе и радоваться жизни? Видишь ведь, две книжки про скандинава уже закончил, третью начал, и пошла она, как лавина со склона. Умница, трудяга, правильно Маргарита говорит. И, главное, начал уже то, что нужно. Самое главное. Долго не решался, скромную девочку строил, но начал же, молодчина! И как начал! В нужном ключе, правильно. А то, что жена не оценила…

Он выпустил в воздух еще клуб дыма. Табак (если это был табак, в чем Денис сомневался) имел остро-смолистый, дегтярный запах.

– Ведь каждый человек имеет право на свое мнение. Она же не твоя тень и не должна рукоплескать всему, что ты делаешь… Я, конечно, понимаю, что тебе обидно. Все-таки жена. Маргарита оценила, поверила в тебя, а жена, получается, не верит. Но штука в том, дорогой мой друг, что твое разочарование в Мирославе питается твоими же мифами.

– Какими? – не понял Денис.

– Теми, которые зародились в среде того, что вы называете «христианской культурой», и даже, стыдно сказать, цивилизацией, – терпеливо пояснил дьявол. – «И будут двое одной плотью» – ах, какая красивая заплатка, чтобы прикрыть срам желания присвоить человека, заставить свободную от природы женщину стать тенью своего господина – мужчины!

Черноокий задумчиво склонил голову и с тоской сказал:

– А вот сейчас ты думаешь, что я непоследователен.

Денис машинально кивнул.

– Видишь ли, – продолжил «друг», – я не считаю зазорным желание присвоить другого человека. Я лишь против, если хочешь, тех средств, которыми вы пользуетесь. Против пустых ритуалов и отживших форм отношений. Можешь очаровать, купить или взять силой женщину – я не вижу в том ничего предосудительного, но зачем обманывать ее выдумками попов о «вечной любви» и браке, заключенном на небесах? Не лучше ли быть честным?

– Ты говоришь о честности, – сказал Денис, – но ведь тебя называют «отцом лжи».

– А тебя одноклассник Женька однажды назвал педерастом, – парировал дьявол, – но от этого у тебя не развилась тяга к мужчинам, правда?

– Все равно, – упрямо склонил голову Денис, – я не понимаю, зачем…

– Затем, что на тебя давит чужое мнение, – ответил черноокий. – Ты слишком ему придаешь значение. Слишком стараешься всем угодить. Не надо так. Будь собой, за тебя это никто не сделает! Ты нужен таким, какой ты есть. Более того, когда не думаешь о том, как воспримут то, что ты делаешь, другие, твой талант раскрывается с максимальной полнотой. Ты обретаешь силу, обретаешь крылья… Подумай над этим…

– Силу, крылья… – с иронией повторил Денис. – Может быть, вот только никому не нужна эта сила. Что толку с того, что я напишу по-настоящему сильную книгу, если она не будет продаваться?

– Это тебе главный редактор сказал, – «друг» не спрашивал Дениса, он утверждал. – Но, дружище, это – не более чем его мнение. Я могу назвать тебе нескольких авторов бестселлеров, которым говорили, что их книги не будут продаваться. Энн Райс, Стефани Майерс, да хотя бы и Джоанн Роулинг. Стивен Кинг… А насчет твоего ГлавВреда, тут я сам подумаю. Так что, будешь развлекаться, или ограничимся философией в будуаре?

– Все-таки склоняешь меня к разврату, – констатировал Денис.

Черноокий прижал ладонь к лицу:

– Да где тут разврат-то? Разве это может сравниться с банальным средневековым европейским аббатством, не говоря уж об античных оргиях? Думаешь, эти девочки несчастные от хорошей жизни, что ли, сюда подались?

– Говорят, что проституцией занимаются те, у кого есть к ней склонность, – неуверенно сказал Денис.

– Чушь, – ответил дьявол. – Устаревшие данные, современные психологи эту точку зрения отвергают. А в концепцию первородного греха я не верю и тебе не советую. Знаешь, как было на самом деле? Мужчина и женщина внезапно поняли, что привлекают друг друга не только как собеседники, но и в другом качестве, и, соединяясь в порыве страсти, забыли Бога, а Ему это не понравилось. А остальное придумали позже – древа там всякие… Ну не росли в Месопотамии ни яблоки, ни ананасы, ни виноград, ни гранаты. Там даже финики не росли.

– При чем тут финики? – Денис принюхался. Рядом отчетливо запахло травкой. Его собеседник это заметил:

– Не бойся, тут это вполне легально. Вся страна травку грехом не считает, смешно даже. Между прочим, моя сигарета тоже была, кхм, с добавками, и что? И, заметь, я тебе даже не предлагаю. Зачем на такие мелочи размениваться? Ладно, насчет похоти и разврата ты, я вижу, не настроен. Не буду настаивать – больше всего я уважаю в человеке его свободную волю. Пойдем-ка еще погуляем, тут очень красиво. Может, сувенир какой найдем для жены и детишек. Скажешь, редактор подарил, он у вас частенько по загранкам мотается и, скажу по секрету, в своих командировках подобные места отнюдь не обходит, скорее, наоборот.

…Ночной Амстердам был действительно очень красив. Отблески огоньков в каналах, мостики, арки, готические здания. В темноте на фоне глубокого, усеянного звездами неба остроконечные крыши казались вырезанными из бархатной бумаги.

Улочки, мостики, остроконечные крыши, музыка, огни…

Они свернули в очередной переулок. Перед ними возник небольшой магазин сувениров. Какая-то ерунда для туристов – брелки, магнитики. Хозяйка магазина поздоровалась по-английски, устало улыбнулась, повела рукой – мол, выбирайте, что душа пожелает. Внимание писателя привлек стенд с платками. Было там что-то интересное по цвету…

И тут в магазинчик зашла странноватая фигура. Женщина средних лет, ухоженная. Даже, пожалуй, не средних лет, а много старше… Очень загорелое лицо, крупные серьги в ушах, красная помада. Черное платье до колен, черные колготки, золотые босоножки на высоких каблуках, сумочка на цепочке через плечо. Пальцы украшены массивными кольцами, красный лак на острых длинных ногтях. Посетительница подошла к хозяйке магазина, как к знакомой, заговорила с ней.

Денис не мог понять, что не так. Но что-то явно было не так…

– Это трансвестит, – вполголоса сказал ему на ухо его дьявол. – Не делай больших глаз, ты не провинциальная первокурсница. И вообще, не глазей так, неприлично. Смотри лучше, какой платок. Пожалуй, он один из немногих здесь не из числа китайского ширпотреба. Цвет какао. Вполне благородно, сдержанно. Мирославе должно понравиться… Возьми, а я отойду пока.

В руке писателя, словно сама собой, появилась купюра в сто евро. Вишняков посмотрел на нее, даже не осознавая, что это деньги. Уж очень еврокупюры походили на несерьезные фантики… Вишняков подумал, что, если бы это были доллары, его, как пить дать, покоробило бы – просто из-за того, что он как-то больше принимал их всерьез. И ему не понравилось бы, что ему суют деньги – небрежно, как папа дает первоклашке на карманные расходы… Впрочем, не сам он сюда захотел, почему бы и не воспринять это путешествие как приглашение в гости, и эти деньги – как часть приглашения?