История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

показания Феодора Синкелла, очевидца осады Константинополя аварами, а именно: что Шахрбараз покинул Халкидон, когда выяснилась неудача хана.[342]

Михаил Сириец дает версию, весьма близкую к Феофану, с тем различием, что свидание происходит между Ираклием и Шахбаразом, причем Шахрбараз, изменив Хосрову, отдает Ираклию в заложники своего сына. Измена Шахрбараза в рассказе Михаила Сирийца предшествует сношениям Ираклия с хазарами и помещена в 15 год правления Ираклия и 35 — Хосрова.[343] Арабский источник, Табари, пользовавшийся сирийскими источниками, дает среднюю версию, в которой Шахрбараз является в раздвоении на двух братьев: Шахрбараза и Феррухана. Заподозрив Феррухана в желании занять персидский трон, Хосров послал приказ Шахрбаразу убить его. Повеление было прочитано в присутствии Шахрбараза. Тогда последний представил три письма Хосрова с повелением убить Феррухана. В результате — соглашение с императором, свидание с ним, союзный договор.[344]

Таким образом, византийские и восточные источники единогласны в том, что Шахрбараз изменил Хосрову и вступил в соглашение с византийским двором еще до кровавого переворота, отдавшего трон Широе.

При огромных размерах той территории, которую занимали персы, от Эдессы до Александрии и Тарса, сама подготовка эвакуации, даже при полной готовности персидского двора осуществить принятое на себя обязательство, требовала немало времени, и в краткое правление Широе дело осталось в стадии предварительных переговоров. А то обстоятельство, что Шахрбараз являлся представителем власти персидского царя во всех отвоеванных им областях империи, создавало для Ираклия необходимость вступить в личные с ним сношения, которые завершились свиданием в городе Арависсе Триречном.[345] В хронике Фомы Пресвитера записано такое свидетельство:[346]

«В том же году (940 эры Александра) в тамузе (июле) встретились друг с другом Ираклий, император ромеев, и Шахрбараз, патриций, в одной клисуре на севере — имя ее Арависс Триречный, и говорили там друг с другом о мире. Было решено между ними, чтобы границей был Евфрат. Так они заключили мир друг с другом. И поставили там церковь и нарекли ей имя Ирины» (Είρήνη — мир).

Так как тот же самый летописец занес в свою хронику известие, что персидские гарнизоны вышли из городов Сирии и Египта еще в июне месяце 629 года, то свидание в Арависсе является завершением этого важного дела. Свидетельство о том, будто Ираклий согласился считать границей Евфрат, т. е. отказывался от Месопотамии, невероятно, и его следует понимать в том смысле, что в ту пору города Месопотамии еще были заняты персидскими войсками. Уступчивость Ираклия тем менее вероятна, что Шахрбараз нуждался в поддержке с его стороны для достижения своих личных целей. Заключенный в Арависсе договор содержал, очевидно, и другие статьи, о которых не знал летописец. Шахрбараз видел в Мех-Адар Гушнаспе своего личного врага и хотел властно вмешаться в сложившиеся при дворе малолетнего шаха Ардашира отношения. Это вмешательство должно было принять вид военного похода. Он нуждался в военной поддержке со стороны императора, и Ираклий не отказал ему в ней. В одном новоизданном армянском источнике названы имена вождей, сподвижников Ираклия в его последнем походе в Персию, которые пошли в поход вместе с Шахрбаразом. То были: Георгий, Ваан, Давид и Сумбат.[347]

В числе пунктов договора было обязательство со стороны Шахрбараза возвратить Крест Господень, увезенный им из Иерусалима в 614 году. Добрые отношения новых союзников были скреплены личной связью: сын Шахрбараза Никита получил сан патриция, а дочь, по имени Ника, была помолвлена с сыном Ираклия от Мартины Феодосием.[348] Обеспечив мир союзом с Шахрбаразом, Ираклий предоставил своему брату Феодосию командование над армией, а сам направился в столицу. Себеос в рассказе о союзе Ираклия с Шахрбаразом выставляет дело так, что Ираклий выдал Ардашира Шахрбаразу и предоставил персидский престол ему и его детям.[349] По-видимому, дело обстояло не совсем так, и Шахрбараз не замышлял тогда переворота, который позднее осуществил.

О действиях Шахрбараза в Персии сохранил весьма подробный рассказ Табари. — Когда Шахрбараз вступил в Персию во главе своего войска, Мех-Адар Гушнасп, не располагая военной силой для борьбы с ним, усилил оборонительные средства Ктесифона и ждал прибытия врага. Так как у Шахрбараза было только 6000 воинов, то он не мог пытаться взять Ктесифон силой и завязал сношения с начальником гвардии Ардашира и Надар-Гушнаспом (сыном его бывшего офицера Адар-Гушнаспа), который занимал пост спахбада южных областей. По соглашению с ним Шахрбараз проник в город и расправился с ним, как завоеватель: предал смерти своих врагов из персидской знати, конфисковал их имущество, а его солдаты совершали насилия над жителями.[350] Жестокая судьба постигла Шамту. Он был извлечен из заточения и распят перед воротами церкви Бет-Наркос. Причиной такой жестокой казни сирийский летописец второй половины VII века выставляет оскорбление, нанесенное им дочери Шахрбараза.[351] Но по всему вероятию, были другие причины. Шахрбаразу было выгодно выставить себя мстителем за смерть Хосрова, а Шамта, кроме того, был убийцей Хосрова, главным виновником истребления всего его мужского потомства. По-видимому, несторианцы, представителем которых был дом Йездина, участвуя в революции, низвергшей Хосрова, имели свои политические виды, которые шли вразрез с планами Шахрбараза.

Население столицы с восторгом ожидало своего повелителя, поправшего врага Христа, сокрушившего персидскую державу и покрывшего славой побед римское оружие после стольких лет бесчестия и позора. Встреча счастливого победителя персов после шестилетнего отсутствия произошла с чрезвычайной торжественностью. Патриарх Сергий, сын Ираклия и его соправитель Константин, клир, синклит и народ встретили его на азиатском берегу Босфора, в Иерии, где он готовился некогда к тяжкой войне и куда вернулся в ореоле героя, воодушевлявшего свои войска личным примером доблести в боях. Его встретили с ветвями маслины — символ мира, зажженными светильниками, с кликами победы, благодарственными песнопениями Господу Богу за победу над врагом Христа и великие дела, им совершенные. Константин, приблизившись к отцу, пал ему в ноги, и оба они «оросили землю слезами», как записал летописец в своем повествовании об этом дне торжества.

Через несколько дней после того Ираклий переправился через Босфор и, объехав столицу с севера, вступил с триумфом в город через Золотые ворота. Его победную колесницу несли четыре слона, которые затем увеселяли народ на ипподроме. На играх в празднование победы над персами Ираклий раздавал народу щедрые подарки из персидской добычи.[352] Ираклий был на высоте своей славы. Его бранные труды, длившиеся шесть лет, были сравнены с шестью днями творения, и это прославление, нашедшее себе, вероятно, место в каком-либо торжественном похвальном слове тогдашнего витии, сохранилось для нас