Лучший день в году - Галина Владимировна Романова

Копылов взял правее и через десять минут въезжал под облупившуюся кирпичной кладки арку больничного двора. По аллеям, густо засаженным сиреневыми кустами, гуляли больные в полосатых пижамах, бесформенных разноцветных халатах. Он проехал до стоянки. Выбрался из машины в душный июньский полдень, и тут же рубашка облепила вспотевшее тело.

– Ну и жара! В такую жару в гипсе чокнуться можно, – проводил он сочувствующим взглядом молодого парня на костылях.

– В гипсе чокнуться можно в любую погоду, – резонно заметил Степа, провалявшийся пару лет назад со сломанным коленом два месяца на больничной койке. – Веди, где тут у тебя хирургия.

Хирургия нашлась быстро по медленно разбредающимся от ее дверей в разные стороны больным. Кто держался за бок, кто за спину, но резво не прыгал никто. Копылов вошел в гулкий вестибюль, выложенный старомодным кафелем, и почти тут же наткнулся на Хаву.

Толстяк медленно шел вниз по широкой лестнице, прижимая к себе шуршащий пакет с чем-то объемным.

– Эй, Харитон, – окликнул его Копылов. – Ты чего такой кислый?

Хава вздрогнул, испуганно посмотрел в сторону мужчин, один из которых его окликнул. Долго узнавал, а когда узнал в Копылове того самого мента, который допрашивал его утром в квартире Ильи, перепугался еще больше.

– Вы чего это?! Меня тут пасете?? – проговорил он едва слышно, резво подбираясь к ним поближе. – А зачем я вам, а? Я все сказал. В суде, если надо, повторю. А сейчас-то зачем?!

Копылов положил на его жирное плечо руку и тут же почувствовал, что Хава трясется как осиновый лист. Чего боится, интересно?

– Илью навещал? Как он? – спросил он вместо того, чтобы разуверить труса.

– Как он? Да никак! – И Хава обескураженно развел руками, хотя громоздкий пакет ему мешал. – Нету Ильи!

– Помер?! – ахнул Степка, толкая своим коленом Копылова под коленку.

– Нет. Не помер. Убег он! – прошептал Хава сизыми от страха губами. – К нему ведь до меня барышня приходила.

– Когда?! – вытаращился Копылов.

Света! Это точно она. Попросила высадить ее у работы. Сама на работу ни ногой, а вместо этого посетила районную больничку, куда оттащил на себе Харитон вчерашним вечером Илью, и говорила с ним, наверное. После этих разговоров Илья и убежал. Ясно, что она ему сказала!

Наверняка начала с вопросов: «Как вы думаете, за что могли убить вашего друга и собутыльника Сопунова? Не знаете? А почему в вашей квартире? Опять не знаете?»

Что оставалось делать фотографу? Он же не дураком был когда-то. Он сообразил, что приходили, скорее всего, по его душу к нему домой. Да перепутали их с Сопуновым: они ведь с перепоя все на одно лицо.

– Его точно нет в палате?

Саша, придерживая Хаву за плечо, увлек его на улицу. Подозрительные взгляды, которыми их награждала санитарка, моющая пол, ему надоели.

– Вы не поняли, гражданин начальник, – Хава поставил пакет на скамейку, и там что-то странно зазвенело. – Его в палате нет! Его нет в больнице! Я все этажи обошел. И наткнулся на мужика одного, который мне сказал, что одолжил тут свою футболку одному малому. За сколько одолжил – не знаю. Но описал мне малого-то, а это – вылитый Илья. Мужик говорит: весь скорченный, еле ходит, а все равно намылился удрать.

Может, они его и видели, когда к больнице подъезжали. Но разве разберешь в бледных, съежившихся от боли тенях, кто есть кто. И он этого Илью уже забыл, когда видел. Тот мог сильно измениться.

– А чего он удрал? Как думаешь, Хава? – обронил задумчиво Копылов, все же внимательно осматривая окрестности, вдруг фотограф ушел недалеко.

– Ясно чего! Перепугался, что и его, как Сопуна! Чё, зря его, что ли, столько народу вчера искало!

Хава любовно поправил пакет с гостинцами, и там снова загремело. Интересно, с чем он пожаловал к больному? Неужели с тем, о чем думает Копылов? Чтобы не мучиться в догадках, Копылов протянул руку, распахнул пакет и ахнул.

– Хава, ты очертенел?!

– А чего? Чего такого-то?!

– Это ты такое угощение Илье принес? – Копылов показал Степе три бутылки пива в стекле и две воблы. – Он только после операции, а ты…

– А чё, начальник, самое оно! Илюха бы обрадовался, – Хава почесал мощный загривок. – А чё мне ему, кефир, что ли, покупать! И куда бы я его вот теперь девал?! Деревья полил? А пиво – сейчас приду домой и выпью.

– Продумон! – заржал Степка, жадно сглатывая слюну.

«Небось жажда после бурной ночи мучает, – подумал Копылов без сочувствия. – А бутылочки холодные, отпотели в тепле».

– Так, Харитон, давай пройдемся еще раз по визитерам, что Илью спрашивали, и можешь идти употреблять свой гостинец.

Харитон четко повторил, что во дворе сначала появились двое: сильно пожилой мужик и парень. Потом Илью спросил мужик, сильно похожий на гражданина начальника. А потом был какой-то армейский друг, который до Ильи так и не дошел и ухитрился как-то так проскользнуть по двору, что его никто не видел.

– Даже тетя Таня. И теперь переживает.

Кого из этих людей так испугался Илья, что удрал сразу после операции? То, что убили Сопуна в его квартире, не повод драпать. Сопун мог в отсутствие хозяина пригласить гостей, нажраться и устроить дебош. Это норма для таких, как он.

Никто из опрошенных не слышал звуков бурного пиршества, но Илья-то об этом не знал. А соседи утверждают, что ночью в квартире было очень тихо. Подозрительно тихо. Ребята продолжают опрашивать, лазают по окрестностям, ищут свидетелей, но даст ли это что-то? А если Сопуна убил тот самый однополчанин, ухитрившийся днем зашифроваться так, что его никто не помнит и не видел вообще? Их дело тогда – труба. Они его никогда не найдут.

– Надо, Степа, в том районе покрутиться, может, на подъездах камеры где висят? Может, на магазинах?

– Что нам это даст? – Степа сонно моргнул раз, другой.

– Совсем мозг от отдыха окостенел?! Ночью машин мало, так?

– Ну! А если убийца пешком пришел?

– А если убийца Кирилл, то он пешком не мог ходить всю ночь туда-обратно до дачного поселка. Да еще наверняка домой заскочить успел, раз в бега подался. Ему же вещи нужны!

– Продумон! – не без восхищения воскликнул Степа и почесал кадык. – Надо было у Хавы бутылочку пивка отжать.

– Идиот, да? Еще бы на похмелку у него спросил! Да, пора тебе в борозду, а то совершенно развалишься. Ты посиди на скамеечке, а я все же навещу отделение. Может, Хава что путает?

Харитон ничего не перепутал.

– Больной сбежал, – недовольно морща лоб, проговорил дежурный хирург. И добавил: – Только далеко он побежал-то?! Ему швы кто будет снимать? А обрабатывать? У него родня хоть есть?

Про родню Копылову ничего не было известно. Нет, он знал, что у Ильи была когда-то жена. Но она давно с ним развелась, а еще раньше вышвырнула из квартиры в центре. Это когда известность Ильи стала угасать, как пламя на ветру. Больше родни его он не знает. Да и зачем? Он же был свидетелем, не обвиняемым много лет назад.