Твоими молитвами - Марина Серова

— Значит, заболел, — легко согласилась девушка. — Мне все равно. Даже лучше, если так. А ты с Андреем Максимычем хорошо знакома?

Вопрос был далеко не праздный.

Алина имела право знать, в каких отношениях я нахожусь с начальством. От моего ответа зависело многое. И степень ее откровенности, и атмосфера, в которой в дальнейшем мне предстояло находиться среди новых знакомых. Поэтому я решила ополовинить правду.

— Он мой приятель, — лениво отозвалась я. — Из тех, которые вспоминают друг о друге раз в год или в два. Вот и вспомнил обо мне только тогда, когда ему понадобился живой «счетчик» на работе. Ну а что? Напряга нет, и хоть какие-то деньги. И я тут не навсегда.

— А то, знаешь, — заметила Алина, — у нас не слишком-то любят тех, кто на короткой ноге с шефом. А то пойдут всякие разговоры.

«Можно подумать, их и без меня не было», — подумала я.

— Мне нужны деньги, — ответила я. — Андрей Максимович мне по-дружески помог. Вот и все разговоры.

Мне показалось, что я усыпила ее бдительность.

Алина помолчала, после чего решила, что мне, наверное, можно чуть-чуть довериться.

— Не обижайся. Здесь непростая обстановка. Ты здесь человек новый, — сказала она, — поэтому вряд ли тебе кто-то успел рассказать. Господин Савостин не поделился?

— Чем? — не поняла я.

— Хотя вряд ли он станет. Рядом с нашей комнатой дверь видела?

Я обратила внимание на старую дверь неподалеку от общего кабинета, где мы все и сидели.

— Видела… кажется. Не помню.

— Да видела, видела. Только не приглядывалась, — решила Алина. — Просто у нас там трагедия произошла. Девчонка, с которой я сначала работала в паре, там повесилась. Та самая Марина. Теперь о ней вспоминать не рекомендуется — это болезненно для некоторых. Вот такие дела.

Из главного корпуса вышла группа людей и направилась в нашу сторону.

Когда они поравнялись с нами, я заметила вопросительные взгляды, обращенные в мою сторону. Алина приветственно махнула рукой.

— Бухгалтерия на обед отправилась, — проронила она, проводив их взглядом. — Всегда раньше других в столовую ходят.

— Прости, — кашлянула я и наконец-то избавилась от истлевшей сигареты, — я все же уточню. Произошло самоубийство? Я все верно поняла? А по какой причине?

— Я нашла тело. А вот насчет причины…

Мне приходилось сталкиваться с теми, кому «посчастливилось» обнаружить следы преступления. Это были разгромленные квартиры, взломанные замки и выбитые оконные стекла. Кто-то видел преступников в тот момент, когда они скрывались с места преступления, — и это тоже было тяжело. Но были среди этих людей и такие, кто впервые в жизни видел труп. И вот это действительно страшно. Это всегда оставляет след в памяти. Не каждый потом становится прежним. Не каждый выдерживает.

Алина, похоже, была из числа тех, кто сумел справиться с последствиями. Рассказывая мне о том, как все произошло, она не побледнела, не сбилась с темы и не сделала попытку снова угоститься сигаретой. Повествовала обо всем спокойно, почти равнодушно.

— Этого стоило ожидать. Ну, может, не совсем вот прямо того, что она покончит с собой, но срыв все равно бы случился. Потому что она уже была не в себе. Я пришла в отдел вроде бы ей в помощь. Все ждала, что она начнет меня выживать или будет просто не рада моему присутствию. Знаешь ведь, как бывает. А оказалось, что она нормальная девчонка. Мы быстро нашли общий язык. Она была крутой. На жизнь смотрела с оптимизмом. Правда, не всем это нравилось. К примеру, Маринка одевалась так, словно шла в ночной клуб, а не на работу. Прикинь: красная юбка, черная водолазка — и все это не толще презерватива. Прибавь каблуки, на которых сложно устоять даже при безветренной погоде. Я бы разом шею сломала, а она — бегала. И еще эти рыжие волосы. Длинные такие, вьющиеся. Она говорила, что ничего с ними специально не делает, что просто повезло с генетикой. Такая копна, мол, ей от отца досталась. Он тоже был рыжим. О ней всякое говорили. И обо мне тоже разные слухи ходили. Сейчас-то улеглось. Думаю, меня склоняли из-за того, что мы были похожи. Вокруг же в основном злой народец, только дай повод. Но кто же будет разбираться в том, где правда, а где нет? Все эти слухи — неправда. А если Маринка что-то себе и позволяла, то это ее личное дело. Пошли они все.

Похоже, не все так спокойно в королевстве.

— Неужели такое возможно? — спросила я. — Неужели в наше время внешний вид кому-то мешает? Здесь даже дресс-кода нет. Сплошные татуировки и пирсинг.

— Ты даже не представляешь, как у нас любят смотреть на других и делать выводы, — усмехнулась Алина. — Людям мало надо. Что увидели, то и есть. Субъективизм против здравого смысла. Сама бы не поверила, но столкнулась именно с таким. Маринке досталось больше, чем мне. Несмотря на то, что ее мать всю жизнь провела на этой чертовой фабрике. Но я знаю, почему Маринка так себя вела. Именно назло Анне Григорьевне, потому что та всю жизнь на куски рвала родную дочь.

— За что же она ее так?

— Анна Григорьевна — человек, застрявший в своем времени, — пояснила Алина. — У нее папаша был жестокий, это мне Маринка рассказывала. Судя по всему, дочь он тоже держал в ежовых рукавицах. Анна Григорьевна, в свою очередь, воспитывала Маринку точно так же жестко. Держала в строгости, жестоко контролировала, но в чем-то перегнула палку. Маринка выдохнула только тогда, когда от матери съехала, но та все равно в ее жизнь лезла.

— Но Марина продолжала работать рядом с деспотичной мамашей, — заметила я. — Что же ей мешало уволиться?

— Она это планировала, — ответила на это Алина. — Но не успела. Задержалась, потому что вдруг между ней и Малаховым случился служебный роман. Ой, не смотри на меня так. Об этом разве что ты не знаешь, а так все были в курсе. Не знаю, на что она рассчитывала, конечно. Все это было несерьезно, он бы все равно ее оставил. Когда Маринка это поняла, то сама ушла от него. В общем, сплошная печаль-тоска.

— Может быть, все это так сильно повлияло на нее, что она не выдержала? — предположила я. — Мать-тиран, с которой вместе работаешь. Неудавшиеся отношения. Слухи, гуляющие по углам. Да тут целый набор, тебе не кажется? Никто не знает, сколько у него болевых точек. Ее мог доконать любой пустяк, который стал последней каплей.

— Я знаю, из-за чего она могла решиться на самоубийство, — огорошила меня Алина. — Догадываюсь, что ее к этому подтолкнуло. Но не могу утверждать точно.

Вот это поворот.

Она заглянула в сигаретную пачку и вдруг сунула мне ее в руку.

— Забери, — попросила она. — Там чуть-чуть осталось, мне не надо. Не хочу каждый раз после смерти очередной подруги хвататься за эту дрянь. Мне, может, еще детей рожать, а им это точно не понравится. Пойдем, — резко сменила тему Алина. — Давно тут стоим, потеряют нас.

Мы не спеша пошли в сторону главного корпуса.