Малефисента. История темной феи - Серена Валентино

– Да, мы в самом деле знали, что может случиться нечто скверное...

– То есть вы заранее знали, что я превращусь в дракона и истреблю всю Страну эльфов и фей? Значит, именно это ты и твоя сестра увидели в тот день, когда ты нашла меня в дупле?

– Нет! Клянусь, ничего подобного я не видела! Да, я знала, что ты способна на великое зло, но я верила, что тебя можно направить по иной дороге. Я всегда видела в тебе хорошую сторону, Малефисента, – продолжала стоять на своем Нянюшка.

Малефисента перевела холодный взгляд на Цирцею:

– А ты, Цирцея, только помалкивать, слушая нас из зачарованного зеркала своих сестер. Тебе что, совсем нечего сказать?

Цирцея, замявшись, ответила не сразу:

– Я ведь тогда была совсем еще ребенком, Малефисента. Я не помню встречи ни с тобой, ни с тремя добрыми феями, ни с Феей-Крестной. Мне очень жаль, если я как-то виновата в том, что тогда случилось. Правда, очень жаль. Но из того, что я услышала, мне показалось, будто я скорее пыталась защитить тебя.

Малефисента поразмыслила над ее словами:

– Ты в самом деле ничего не помнишь?

– Ничего, – помотала головой Цирцея.

– Тогда, – фыркнула Малефисента, – очень похоже, что ты осталась почти такой же девочкой, какой была тогда. Почти, но не совсем.

Цирцея не поняла, на что намекает темная фея, но решила не уточнять. Все происходящее казалось ей совершенно нереальным. За свою жизнь Цирцея слышала столько сказок о злодейке Малефисенте! И так странно было услышать теперь ее историю от нее самой – историю о девочке, исполненной надежд. И о старших сестрах Цирцеи, которые лежали сейчас, тихие и безжизненные, на веранде под стеклянным куполом. На взгляд Цирцеи, они были сейчас слишком близко от темной феи, и ей это не нравилось. Внезапно она спохватилась – как глупо было покидать замок, когда тем, кого она любит, угрожает опасность! Голова у нее шла кругом. Цирцея словно оказалась в плену ночного кошмара, в котором переплелись разные волшебные сказки, и угадать, чем этот кошмар закончится, было невозможно.

– Так что случилось с Диавалем и твоими воронами? Они пострадали? – спросила Тьюлип, отвлекая внимание Малефисенты от Цирцеи.

– Нет, – покачала головой Малефисента. – Они и по сей день со мной.

– Что же тогда с ними произошло? Как они нашли тебя? – полюбопытствовала Цирцея.

– К счастью, мой огонь, уничтоживший Страну эльфов и фей, их не коснулся. Они оказались заключены в пространстве иной реальности, созданной специально для экзамена. Я думала, Цирцея, что уж тебе-то об этом известно. Ты же наверняка была вместе со своими сестрами, когда они нашли моих птичек. Как раз твои сестры и перенесли всех из Страны эльфов и фей в иное пространство, когда сообразили, что я начала преображаться в дракона. Они знали, что там никто от меня не пострадает.

– Я же тебе говорила, Малефисента, что ничего не помню о тех событиях, – настойчиво повторила Цирцея. – Честно говоря, я совсем не помню своего детства. Мои сестры никогда не говорили со мной о тех временах.

Малефисента пристально, как кошка на мышь, смотрела на нее желтыми глазами:

– Неужели? – Малефисента перевела взгляд на Нянюшку, держащую зеркало. Нянюшка молча рассматривала свою дочь и не видела больше в ее сердце ни капли любви. Словно какая-то часть Малефисенты взяла и исчезла. Та самая часть, которую Нянюшка так любила, куда-то подевалась, будто отсеченная от сущности Малефисенты. И Нянюшка не могла заставить себя спросить, как получилось, что Малефисента утратила ее. – Почему ты позволила мне думать, что я убила тебя? – спросила вдруг Малефисента, вырвав Нянюшку из ее тягостных размышлений. Ее желтые глаза ярко горели, а кожа чуть заметно позеленела.

– Я ведь не знала, что ты так думаешь! – вздохнула Нянюшка.

– А почему ты хотя бы не попробовала найти меня? Я же была твоей дочерью! А ты даже не сделала попытки выяснить, жива я или нет.

– Я пыталась! Я искала тебя повсюду. Но нигде не могла найти, клянусь! Я думала, что ты погибла, сгорела в собственном пламени. Нам с сестрой понадобилась целая вечность, чтобы восстановить Страну эльфов и фей. Ты же все в ней уничтожила, Малефисента, и почти всех, кто в ней жил. Мне понадобилась вся моя сила, чтобы вернуть жизнь в этот разрушенный край. Я узнала, что ты не умерла, лишь многие годы спустя, когда сестрички сообщили мне, что нашли тебя живой.

– Ты же такая могущественная ведьма. Если бы ты хотела найти меня, то нашла бы! Как ты могла не чувствовать моего присутствия в мире?! Пусть даже и в форме дракона! – резко бросила Малефисента.

– Так ты оставалась драконом?! И как долго, Малефисента?

– Долгие годы, – хрипло каркнула Малефисента.

Больше она ничего не сказала, но Нянюшка и так уже все поняла. Ей никак не удавалось отыскать Малефисенту, потому что та осталась в обличье дракона. Почувствовать ее движение в мире было невозможно, потому что Малефисента не была собой.

– Мне очень жаль, что все эти годы ты была предоставлена сама себе, Малефисента.

– Почему же? Со мной были мои птички. – Слова Малефисенты словно кинжалом ударили Нянюшку в самое сердце. Мысль о том, что ее малышка-фея столько лет провела в одиночестве, была просто невыносима. – Впрочем, все это не важно, – махнула рукой Малефисента. – Я на жизнь не жалуюсь и вполне довольна тем, чего мне удалось достичь. Теперь я истинная владычица тьмы, как и предрекали вы мне с твоей сестрицей!

Нянюшке было по-настоящему больно это слышать:

– Я никогда не воспринимала тебя так!

– Ложь! С первого же дня, как ты меня увидела, ты уже знала, что я злодейка. И ты дала мне все, что нужно, чтобы я и в самом деле стала такой!

– Неужели ты не понимаешь, что причиной всему моя сестра? Слушая тебя сейчас, я прямо узнаю ее слова. Это было ее пророчество, а не мое!

– Ну конечно, давай обвиняй теперь во всем свою сестру... как ты обычно делала, – хмыкнула Малефисента. – Не любишь ты нести ответственность за свои поступки. Полагаю, теперь ты скажешь, что это она решила, чтобы об Авроре заботились и решали ее судьбу именно Мерривеза и ее подружки?

– А тебе-то какая разница, кто заботился об Авроре? – вскинулась Цирцея, стремясь защитить от нападок Нянюшку.

Лицо Малефисенты тут же окаменело:

– А что, твои сестры тебя не известили? Что ж, тогда давай я тебе кое-что растолкую, и не заставляй меня повторять дважды. Никогда – слышишь? – никогда не расспрашивай меня об этом ребенке. Было время, когда я очень любила твоих сестер, но если что – эта любовь тебя не спасет!

Только тут Цирцея осознала, до какой степени разгневана Малефисента. Она ничуть не преувеличивала, когда угрожала: ее слова были насквозь пропитаны неприкрытой жгучей ненавистью. Злость кипела внутри нее, только и дожидаясь повода выплеснуться наружу.