Призраки мрачного Петербурга - Юлия Андреева

Прототип «Пиковой дамы» Александра Сергеевича Пушкина, Наталья Петровна Голицына[140], действительно проживала на Малой Морской улице в доме № 10. Этот дом так и называют – «Дом Пиковой дамы». В доме напротив (это дом № 13) у своего брата Модеста Ильича[141] жил последние 15 дней своей жизни и скончался Петр Ильич Чайковский[142].

24 октября 1893 года композитор впал в глубокое забытье. Лечащий врач Николай Николаевич Мамонов, дежуривший у постели больного, рассказывал, что в последние часы своей жизни Петр Ильич был озабочен поведением какого-то «черного офицера, который все ходит и ходит вдоль улицы, стучится в двери дома напротив, но, так и не получая ответа, заглядывает в окна к самому Петру Ильичу, пытается что-то сообщить ему сквозь стекла, а потом, сообразив, что его не слышат, пугающе улыбается и грозит пальцем».

Как мог «черный офицер» заглянуть в окно к Чайковскому, когда тот жил на третьем этаже? Тут невольно вспоминается рассказ Леонида Андреева[143] с подобным содержанием, но Петр Ильич упорно гнул свою линию, и, как ни странно, Модест Ильич полностью поддерживал версию умирающего брата, не веря в то, что у последнего попросту начались галлюцинации. Когда же доктор начал призывать его к здравому смыслу, брат композитора поведал, что еще в детстве он слышал историю об офицере, напугавшем старуху Голицыну до такой степени, что та отдала богу душу. Умирая, Голицина открыла, что этот офицер был не кем иным, как ангелом смерти, явившимся отомстить ей за грехи молодости. Воспоминания о последних днях княгини оставил князь Петр Андреевич Вяземский, приходившийся ей дальним родственником.

Приглашенный к княгини лейб-медик Николай Федорович Арендт[144] диагностировал манию преследования, но высокопоставленная пациентка настаивала, что означенный «офицер» был замечен у ее дома еще в то время, когда там вместе с княгиней проживала ее воспитанница (прототип пушкинской Лизы).

Девушка сама рассказывала княгини об этом человеке, но при этом она клялась и божилась, что никогда и нигде прежде не встречала его. Впрочем, ситуация выглядела неприлично, и княгиня в конце концов была вынуждена отправить Лизу в деревню.

Княгиня верила в судьбу и гороскопы, в гадания и колдовство. Когда ей только-только исполнилось семнадцать, в нее влюбился легендарный граф Сен-Жермен. Судьбе не было угодно соединить любящие сердца, но, уезжая, его сиятельство открыл своей возлюбленной секрет трех карт, сообщив при этом, что она вольна сколько хочет пользоваться этой информацией ради собственного обогащения, но не должна открывать секрет больше никому, так как может произойти беда.

Всю жизнь Наталья Петровна хранила секрет и проговорилась только тогда, когда «Внук ее (Валериан Голицын) проигрался в дым и пришел к бабке просить денег. Денег она ему не дала, а сказала три карты, назначенные ей в Париже Сен-Жерменом. „Попробуй“, – сказала бабушка. Внучек поставил карты и отыгрался»[145].

Пушкин засел за свою «Пиковую даму», когда Наталья Петровна Голицына была уже близка к смерти, а прогулки загадочного офицера у ее дома сделались частыми. Прислуга, завидев праздного молодого человека, закрывала все окна ставнями и запирала двери, чтобы незваный гость не смог потревожить покой ослабевшей княгини.

Но все равно ангел смерти каким-то образом проник в дом к Голицыной, и она скончалась.

В этой истории не менее интересен дальнейший поворот сюжета. Прописав линию бедной Лизы, Александр Сергеевич не удержался и оживил Пиковую даму: не дождавшаяся в полночь Германа воспитанница княгини «Лизавета Ивановна вышла замуж за очень любезного молодого человека; он где-то служит и имеет порядочное состояние: он сын бывшего управителя у старой графини. У Лизаветы Ивановны воспитывается бедная родственница». То есть Лиза заняла место своей воспитательницы и стала Пиковой дамой, а значит, рано или поздно история повторится, и новый «черный офицер» будет бродить под окнами новой Пиковой дамы, в поисках то ли ее бессмертной души, то ли ее юной воспитанницы…

Кстати, доктор Арендт пользовал сначала княгиню Голицыну, которую Пушкин раз и навсегда увековечил в образе Пиковой Дамы, а затем облегчал страдания самого Александра Сергеевича после дуэли с Дантесом[146]. Отнести ли сей факт к мистическим совпадениям, или не стоит, оставляю на суд читателей.