Когда пришла чума - Василий Сахаров

– Дядька, я всё понимаю. Ты жаждешь мести и втемяшил в голову, что единственное место, которое тебя устроит, бункер Шарукана. Но он никуда не денется, и мы до него ещё доберёмся. А сейчас нужна передышка. Понимаешь? С нами женщины и дети, а здесь всё есть: электричество, продукты, медикаменты. Так что не пропадём, организуем оборону, можем даже понтон совсем утопить, и пересидим до весны. За этот срок чума пойдёт на спад, и мы, хорошо подготовившись, продолжим путь.

Его ответ был коротким:

– Нет.

– Но почему?

– Во-первых, ты забыл о бойцах Большого, которые за своими семьями помчались. Во-вторых, чутьё меня никогда не подводило, а я по-прежнему чую опасность. А в-третьих, куй железо пока горячо. Если осядем, снова сдвинуться с места будет сложно. Я знаю, о чём говорю. То заболеет кто-то или травму получит, то бабы забеременеют. Так-то, племяш. Но если ты собрался остаться, тянуть за собой не стану.

«Если бы этот разговор состоялся после того, что мы видели под Устюгом, он бы согласился, – подумал я. – А сейчас говорить об остановке глупо. Он снова закусил удила».

– Я с тобой, – в который уже раз услышал от меня старший родственник.

– Тогда давай поговорим с мужиками, а потом решим, что заберём.

Как выяснилось, работяги родом из Акима, есть такой населённый пункт в Республике Коми на реке Ижма. Нам по пути. Поэтому общий язык с бывшими рабами Большого мы нашли быстро. Они с нами, и это хорошо. Люди простые и не подлые, такие в спину редко бьют, и они могли водить бензовозы. От жадности мы даже подумали, что сможем забрать два. Но хорошо всё прикинув, рассудили, что дотянем только один. Плюс наш микроавтобус и ещё один, который принадлежал охранной конторе покойного авторитета.

Приняв окончательное решение, стали собираться. Проверили бензовоз, который пойдёт с нами, и микроавтобусы. Вооружили работяг и распределили, кто на чём поедет. А далее – погрузка. Добра было много, но мы отщипнули лишь небольшой кусок. Почти всё оружие с нами. Пять ящиков с медикаментами, в основном антибиотиками и витаминами. Двадцать ящиков с продуктами. Пятьдесят слитков золота – природная жадность сказалась. Кое-что из одежды, а также оптика, боеприпасы и радиостанции. Больше ничего взять не смогли, объём транспорта забили.

Сборы закончились. Дядька выпустил пленников, рядом с которыми встали женщины-рабыни, и обратился к Паше:

– Я обещал сохранить тебе жизнь?

– Да, – прохрипел раненый.

– Живи.

– Оружие оставишь?

– Две «сайги» брошу на другом берегу. Там же боеприпасы.

– Спасибо.

– Кореша своего, Веретено, если захочешь, найдёшь на хуторе. Он мерзавец, но пусть живёт. Захочешь, сможешь его забрать.

– Понял.

Андрей Иванович посмотрел на рабынь:

– А вы теперь куда? Может, отвезти подальше от этого места?

Девушки переглянулись и, видимо надеясь на Пашу и его «доброту», которую он уже успел продемонстрировать, отдав их бойцам, ответили одновременно:

– Мы останемся.

«Дуры, – глядя на них, подумал я. – Вас уже один раз использовали и снова в рабынь превратят. А вы нас боитесь. Ну и ладно. Поступайте как знаете, у каждого свой путь».

Мы покинули заимку, перебрались через реку и к вечеру были на хуторе, вокруг которого кружилась стая почуявших поживу волков. Но нам от них угрозы никакой, а потому мы серых не отстреливали. Боеприпасов жаль, и не хотелось лишний раз шуметь. А ещё что запомнилось – лайка пленного старика. Она крутилась возле дверей, чуяла хищников, и жалобно скулила. Вот же люди: и предать могут, и слово плохое за спиной сказать, а собака ждала хозяина, не уходила. И это настолько умилило наших подруг, что они впустили лайку в дом, чем сильно обрадовали девчонок.

Вот только хозяин собаки её уже не увидел. Старик не выдержал, подвело здоровье, помер он. Поэтому лайку мы забрали с собой. Не бросать же её одну. Тем более что Паша, скорее всего, за своим дружком возвращаться не станет. Он не альтруист и человек без чести. Но это уже не наша забота, нас снова ждала опасная дорога.

Паша стал действовать сразу, как только автоколонна из трёх машин покинула заимку. Он покосился на Лёньку Большакова, который стоял рядом с матерью, а затем, превозмогая боль, заковылял к избе.

– Ты куда? – спросила его жена.

– Заткнись! – злобно бросил Паша, и жена отшатнулась.

Некогда правая рука Большого, Паша давно думал о том, что нужно идти своим путём. И теперь, когда пахана нет, а Веретено находился далеко, он решил, что всё в его руках. Поэтому, войдя в жилище, Паша приподнял половицу и достал запасной ПМ, передёрнул затвор и вышел.

– Лёня! – позвал он парня.

Юноша обернулся, и Паша без колебаний выстрелил в него. Девятимиллиметровая пуля вошла точно в лоб, и Ленька упал. Его мать, ещё не осознавая, что произошло, посмотрела на своего единственного ребёнка, и Паша выстрелил в неё. Две пули, одна за другой, попали в тело женщины, и она рухнула на сына.

– Вот и всё, – тихо сказал Паша, опуская пистолет.

– Ты что наделал?! – закричала жена и набросилась на него.

Паша отмахнулся от супруги, ударил её, и она, закрывая окровавленное лицо ладонями, заплакала. А муж сказал:

– Лёнька был для нас угрозой и мог предъявить, что я привёл сюда убийц Большого, которые нас ограбили. Или он – или я. Рано или поздно этот вопрос должен был возникнуть, но я его решил. Ты меня поняла?

– Да… – протяжно ответила жена и спросила: – Как же мы дальше?

– А дальше всё будет хорошо. У нас семья и есть помощницы, – кивнул он на девок, которые смотрели на него с испугом. – Так что не пропадём. Жратвы много, опасности нет. Слышишь меня?

– Слышу.

– Оботрись и приведи себя в порядок. А потом ступай к детям, посмотри, как они.

Супруга без споров направилась к двум мальчикам, девяти и одиннадцати лет, и шестилетней дочке. А Паша стал отдавать приказы девкам: что сделать, что принести, что закрыть. Он в самом деле верил, что теперь всё будет хорошо. Однако Паша ошибался.

На следующий день вернулись дезертиры, бойцы Большого, которые сбежали в Киров. Только было их уже не семеро, а четверо, все вооружены и заражены. Паша встретил их недоброжелательно, но остановить боевиков не смог и поздно заметил на их телах следы болезни. Что делать? Он попытался уйти в лес. Но боевики поговорили с девками и узнали, что Большого нет, он не опасен. Поэтому с Пашей не церемонились. Его пристрелили, жену забрали в дом на потеху, а детей, как это ни странно, пожалели.

Кутёж на лесной заимке длился два дня, и ещё три дня ослабевшие боевики, изнасилованная жена Паши и девки глотали бесполезные антибиотики и медленно умирали.