Утерянное Евангелие. Книга 3 - Константин Стогний

Короленко и Антип переглянулись. Полковник дал понять, что сейчас все объяснит.

— Видишь ли, Виктор Петрович, — вздохнув, сказал СБУшник. — Ты знаком с человеком по фамилии Стурен? Густав Стурен?

— Нет, — быстро ответил Виктор, но тут же задумался, как бы вызывая что-то из памяти. — Стурен… Стурен…Стурен! Точно, я сталкивался с ним года четыре назад на международном симпозиуме этнографов в Варшаве. Он предлагал мне заняться поиском какого-то артефакта… У него была навязчивая идея о затерянной рукописи апостола Павла.

— Ну вот, — облегченно засмеялся Короленко, повернувшись к Антипу: — Я же говорил, что это тот самый Лавров, что вам нужен. Так вот, Петрович, — продолжил полковник, снова обращаясь к журналисту. — Этот Стурен готов заплатить пиратам требуемую сумму в пять миллионов долларов, если мы отдадим ему этот самый артефакт — Камень Святого Климента.

— Пять миллионов долларов за какой-то кирпич? — не удержался Лавров.

Короленко оцепенел и глянул на Виктора так, будто хотел сказать: «Что ты творишь, Лавров?» Журналист понял, что сказал лишнее, но было уже поздно. Да, все-таки изрядное количество коньяка, выпитое за последнее время, давало о себе знать. Но отец Антип повел себя абсолютно непредсказуемо. Священник сделал глоток из кружки.

— Хороший у вас чай, Виктор Петрович. Лет семьдесят такого не пробовал… — Затем он посмотрел на Короленко. — Что ж, товарищ полковник, раввин Шаул, дознаватель Иерусалимского Синедриона, тоже поначалу не поверил в силу Подголовного Камня — подумал, что сходит с ума. Более того, он считал Иисуса смутьяном, сектантом и первым врагом Храма. Но затем стал апостолом Павлом… А можно еще чаю?

— С удовольствием, батюшка, — с облегчением выдохнул Виктор и, беря себя в руки и глядя на Короленко — дескать, пронесло — потянулся к чайнику.

— Не паясничай, сын мой, — в тон Виктору ответил Антип, впервые обратившись к Лаврову на «ты», отчего тот аж приостановился. — Я вот смотрю на тебя, — продолжил священник, — и все думаю: неужели блаженная Алипия в тебе ошиблась?

Это был второй «апперкот» за тридцать секунд. Матушка Алипия Голосеевская! Конечно, Виктор знал ее.

Юродивая Христа ради жила в домике в Голосеевском лесу, в местности, удаленной от городских магистралей. Фотографировать себя не разрешала. Ею были предсказаны война и авария на Чернобыльской АЭС, филаретовский раскол и времена новых чудовищных испытаний для Украины. Родилась она в Пензенской губернии, в православной мордовской семье Авдеевых. При крещении ей было дано имя святой мученицы Агафьи, икону которой она всю жизнь носила у себя на спине.

Юный Виктор, когда готовился к интервью, разузнал в библиотеке университета им. Тараса Шевченко, что святая Агафья жила в III веке на Сицилии и, будучи христианкой, не захотела выходить замуж за римского префекта-язычника, после чего ее бросили в тюрьму, где девушке отрезали груди. «Не очень-то умный поступок Агафьи, — подумал тогда комсомолец Лавров. — Вышла бы замуж за язычника, уговорила его принять христианство и стала бы равноапостольной, как наша княгиня Ольга».

Рассказывая о своей жизни, матушка Алипия называла себя в мужском роде: «Я всюду был: в Почаеве, в Пюхтице, в Троице-Сергиевой лавре. Три раза в Сибири был. По всем церквям ходил, подолгу жил, меня всюду принимали». Рассказывала она, что долго сидела в тюрьме: «Меня били, допросы делали… Однажды посадили в общую камеру. Там было много священников. Каждую ночь пять-шесть человек уводили безвозвратно. Наконец в камере осталось только трое: один батюшка, его сын и я. Батюшка сказал сыну: «Давай отслужим по себе панихиду, сегодня нас к рассвету заберут… Мне же сказал: «А ты сегодня выйдешь отсюда живая». Матушка Алипия рассказывала, что спас ее апостол Павел — отворил дверь и провел мимо всех охранников через черный ход, велел идти вдоль моря. «Я шел без пищи и воды одиннадцать суток. Лез по отвесным скалам, обрывался, падал, поднимался, снова полз, раздирая до костей локти». На руках у нее и вправду были глубокие шрамы.

О своем пребывании в Киево-Печерской лавре матушка Алипия говорила: «В Лавре я был двадцать лет. Три года в дупле сидел, холодно было, снег заметал, голодный был, но я все терпел». Там-то она и стала монахиней с именем Алипия — в честь преподобного Алипия Печерского.

На прощание старица Алипия сказала студенту-журналисту: «Ты — мономашич, твой камень у Святоши». Он тогда подумал, что юродивая назвала его «маленьким монахом», а словам о камне и вовсе не придал значения…

Совсем недавно Виктор за компанию со своим другом Олегом Карамазовым, рок-певцом и лидером одноименной украинской группы, побывал на могиле матушки Алипии. Что чувствовал Лавров в тот момент? Ничего… Ему было странно наблюдать, как Олег, простой и искренний, как и его песни, столько сделавший для Голосеевской Пустыни, стоял и черпал вдохновение у захоронения, может быть, самой честной прорицательницы. Сам же Виктор не чувствовал ничего…

А сегодня ему было невыносимо стыдно. Как часто мы не придаем значения словам, которые могут быть для нас определяющими: «Ты — мономашич, твой камень у Святоши». И как приговор этой беспечности — фраза совсем незнакомого старца много лет спустя: «Неужели Блаженная Алипия в тебе ошиблась?..»

— В чем ошиблась? — нетерпеливо влез в разговор Короленко, но Антип будто не замечал его.

— Я сидел с Алипией в ту ночь…

— Какую ночь? — точно во сне спросил Виктор.

— В ту ночь, когда апостол Павел вывел ее из темницы… Я — тот юноша, которого повели на расстрел с отцом. Волею Божьей я остался жив, — Антип осенил свой лик крестным знамением.

Короленко и Виктор потеряли дар речи, а священник продолжал:

— Мне досталось всего три пули. Я пролежал в овраге среди трупов два дня и две ночи, пока не пришли волки. В ту голодную зиму они были готовы есть даже мертвечину. Но я нашел в себе силы отпугнуть их и, опираясь на какой-то костыль, найденный тут же, среди покойников, полуголый и черный от запекшийся крови, смог уйти… Спустя много лет мы повстречались с Алипией в Лавре, и она узнала меня. Она знала все и обо всех… Она сказала, что за Камнем придут ужасные жестокие люди, приедут на черных машинах, похожих на катафалки. Так и случилось…

Отец Антип поморщился, держась за ребра.

— Бандиты Шитого, — почти шепотом прокомментировал Короленко. — Приехали к нему на «кубиках»… Пытали электричеством. Ребята из конторы переловили всех. Будут сидеть твари.

Виктор кивнул головой, не отрывая глаз от священника, а тот, глядя в одну точку, продолжал:

— Перед смертью матушка Алипия наставляла: «Когда придут нехристи, должен явиться хранитель Павел. Он призван охранять Камень Святого Климента».

— Апостол Павел? — с недоверием перебил Виктор.

— …Хранитель Павел! — отрицательно покачал головой Антип. — Хранитель… Алипия сказала: «Если этого не случится, найди мономашича Виктора Лаврова — он поможет. Я знаю, я чувствую…»