Сатанель. Источник зла - Хуан Марторель

— Успокойся, Марсель. — Арман, пытаясь отдышаться, натянуто улыбнулся. — Ничего страшного не произошло. Просто разбился горшок. Это тебя и разбудило.

Женщина хотела было возразить, но не успела. От входной двери донеслись громкие удары. Кто-то колотил в дверь кулаком, причем делал это совершенно бесцеремонным образом. До них донесся крик:

— Открывайте!

Перигор утвердительно кивнул помощнику, и тот направился к арке, ведущей в прихожую. Спустя несколько секунд он вернулся в сопровождении двух мужчин.

— Это ночные сторожа, — представил мужчин Жан. — Они услышали шум…

— И увидели, как из окна валит дым, — добавил старший из мужчин. Оба сторожа были облачены в кожаные нагрудники и шляпы, на поясе у каждого висело по шпаге. — Можно узнать, что тут произошло? — поинтересовался он, обводя взглядом присутствующих, словно пытался оценить ситуацию.

— Слава Богу, ничего непоправимого, — ответил ему Арман. — Как вы наверняка знаете, я аптекарь. — (На людях он никогда не упоминал алхимию.) — В моей лаборатории произошел небольшой инцидент. Один из сосудов лопнул, и жидкость вылилась из него на раскаленные угли. Это и стало источником шума, который вы слышали, и дыма, который вы видели.

— В такое-то время? — голос сторожа прозвучал вызывающе.

— Да. Я всегда работаю по ночам. И не знаю ни одного закона, который бы мне это запрещал. Или я ошибаюсь? — парировал Арман.

Его эксперимент с треском провалился, тщательно созданная система из реторты и тигля разлетелась на тысячу осколков, усеяв пол лаборатории. Ко всему прочему он смертельно устал… Одним словом, Арман был совершенно не склонен выслушивать дерзости.

Сторож в упор встретил его взгляд и положил руку на рукоять шпаги. Он оценивающе посмотрел на Армана, когда же он заговорил, его голос звучал гораздо мягче.

— Можно нам взглянуть на лабораторию? — поинтересовался он. — Мы должны убедиться в том, что опасность миновала и вам не угрожают новые… инциденты.

Арман кивнул. Он тоже несколько успокоился.

— Думаю, да. Дым, который вы видели, уже вышел в окно. Я открыл его только что. Полагаю, лаборатория уже проветрилась, по крайней мере для того, чтобы мы смогли что-то там рассмотреть. Но, все же держитесь подальше, потому что пары могут оказаться опасными для здоровья.

Арман сделал несколько шагов, снова открыл дверь и, предварительно задержав дыхание, всмотрелся внутрь помещения. В воздухе висела смесь дыма и паров, но кое-что уже было видно. Как и ожидалось, угли были залиты и понемногу продолжали источать дым. Огромный рабочий стол занимал всю стену напротив двери. На нем и стояли жаровни, совсем недавно бывшие источником тепла, подогревавшего сосуды. От приспособления Армана не осталось ничего, кроме осколков стекла, усеявших как стол, так и пол вокруг стола. Арман понял, что тигель лопнул либо из-за дефекта, допущенного при его изготовлении, либо из-за неправильного расположения поддерживающей его треноги. В результате тренога могла упасть, свалив на пол и реторту. Донышко реторты уцелело и все еще было закреплено на треноге. В нем тускло поблескивало живое серебро. «Слава Богу, хоть этот беспокойный металл не разлетелся по всей лаборатории», — с облегчением вздохнул Арман.

Он пошире открыл дверь, жестом приглашая остальных подойти ближе.

— Все в порядке, — уже спокойнее произнес он, — но в лабораторию пока лучше не входить.

Конец фразы он произнес по инерции, потому что его взгляд, а с ним и его внимание были прикованы к тому, что происходило в воздухе у открытого окна. В ищущих выхода парах между рабочим столом и потолком, чуть повыше закрепленной на стене полки, возникло нечто.

Поначалу оно было едва различимо, но быстро обрело совершенно отчетливые очертания и насыщенный черный цвет. Предмет, а у Армана не было оснований сомневаться в том, что «это» имеет вполне определенные физические параметры, некоторое время сохранял неподвижность, как будто завис в воздухе в окружении клубов дыма.

Алхимик обратил внимание на его необычную форму: он походил на круг, который продолжался закругленным отростком. В длину предмет был не больше ладони.

Окончательно проявившись, он несколько секунд повисел в воздухе и вдруг упал, заставив Армана вздрогнуть. Падение было коротким, потому что предмет остановила полка, на которой стоял кубок с широким горлышком. Этот кубок много значил для Армана, и именно в него упал странный предмет, скрывшись от глаз наблюдателей. Если алхимик на какое-то мгновение и усомнился в реальности происходящего, то стук падения, отчетливо прозвучавший в воцарившейся тишине, рассеял все сомнения.

Сердце Армана де Перигора екнуло, когда он обернулся к людям, заглядывающим в распахнутую дверь лаборатории. Ни Жан, ни Марсель, ни второй сторож ничего не заметили, на их лицах не было ни удивления, ни испуга. Но когда Арман встретился взглядом со старшим сторожем, он понял, что этот человек, так же как и он, видел все от начала и до конца.

Он пристально смотрел на Армана, и в его глазах читалось изумление. Наконец он отвел взгляд в сторону, но только для того, чтобы устремить его на стоящий на полке кубок. Затем сторож снова впился взглядом в Армана. Теперь в его глазах не было удивления. Его сменила холодная угроза и железная решимость.

Париж, 2000 год

Вечером Николь вернулась в Сен-Жермен-ан-Ле. За целый день она так и не попала в музей. С утра она прямиком отправилась в особняк Гарнье, чтобы заняться подготовкой египетской части наследия для отправки в Лувр. Наконец в шесть часов вечера она решила, что ее работа на сегодня закончена.

В полдень одна из дочерей месье Гарнье, которой было уже за пятьдесят, пригласила ее пообедать, и она с радостью приняла приглашение. Семья поручила ей заниматься передачей наследия. Николь познакомилась с ней два дня назад, когда в первый раз переступила порог особняка. Тогда же она обнаружила, что имеет дело с образованным дружелюбным человеком, так же, как и она, влюбленным в египетскую культуру.

— Из всей коллекции отца, — сказала она еще при первой встрече, — мне больше всего будет недоставать того, что забираете именно вы. И прежде всего я буду скучать по ней… Это мой любимый экспонат.

С этими словами она указала на скульптуру, изображающую человеческое лицо, увенчанное короной египетских фараонов. Корона была золотой. Неизвестный скульптор мастерски соединил ее с головой насыщенного черного цвета, изготовленной из черного янтаря. Недоставало части носа, что нисколько не умаляло красоты изящной статуэтки высотой не более пятнадцати сантиметров.

— Отец предполагал, что это Танут-Амон, ну, знаете, последний фараон Двадцать пятой династии.

Она улыбнулась, как будто извинялась перед Николь за то, что осмелилась высказать собственное мнение.

Девушка кивнула в знак согласия. Фараоны XXV династии были нубийцами, и, судя по всему, черный камень избрали не случайно. В VIII и VII веках до нашей эры в Египте было неспокойно, поэтому пока на землях, прилегающих к дельте великой реки, шла ожесточенная борьба за титул фараона, столицу перенесли на нубийское плато у истоков Нила. То, что для изготовления короны использовали золото — материал, которого было в изобилии в Центральной Африке, также говорило в пользу версии, предложенной дочерью Гарнье.