Приворотный амулет Казановы - Наталья Александрова

– Все вы понимаете, – процедила Полина. – Ваша жена жила по чужим документам. Вот, смотрите.

На следующем снимке были две школьницы, в одной из которых нетрудно было узнать жену банкира. Как ни странно, она мало изменилась – только пополнела слегка да прическу изменила.

– Анна Скреблова была ее ближайшей школьной подругой. Так что вряд ли ваша жена задумала ее убийство. Очевидно, все произошло случайно. Они ехали куда-то вместе. И когда Анна погибла в аварии, Алла Совко поняла, что это ее шанс начать новую жизнь. Там, в Смоленске, ей все равно не дали бы покоя.

У Анны Скребловой из родственников был только брат-наркоман, он не стал беспокоиться, когда она исчезла. Уехала – и все. А куда – ему, как говорится, до лампочки. Еще и лучше – никто не мешает в квартире притон устроить. Что он и сделал, и через некоторое время его нашли мертвым в ванне. Передоз.

Так что у Анны Скребловой и правда родственников не было. А Алла Совко взяла паспорт подруги, а может, и еще какие документы, да и дала деру в большой город. Они немного похожи были, вот, видно на снимке. Там по документам покойной она устроилась на работу, сначала простой секретаршей, потому что у Анны не было никакого диплома, затем закончила какие-то курсы, ее повысили, а там уж произошла судьбоносная встреча с вами.

– Отчего она мне не сказала? – растерянно пробормотал банкир.

– Еще чего, тогда бы вы на ней не женились. Стали бы раздумывать, подозревать. История-то темная, а вам как деловому человеку нужно свою репутацию беречь.

– Пожалуй, вы правы, – нехотя согласился Ольхович, – а что было дальше?

– Все шло прекрасно, пока Афанасий Совко не вернулся из места заключения. Отсидел десять лет от звонка до звонка, не попал под амнистию, но выжил. И вернулся в город Смоленск, по месту прежнего жительства. Про жену знал только, что она погибла в аварии.

Но у Аллы Совко, в отличие от подруги, родственники были. Мать и отчим, и тетка, и сестра двоюродная. Конечно, поначалу ничего им Алла не сказала, когда уехала. А потом, видно, захотела все же узнать, как там мать поживает, что, несомненно, говорит в ее пользу. Наверно, деньги какие-то посылала, лекарства. Потому что мать ее долго болела и умерла в прошлом году. Муж ее, Аллин отчим, после смерти жены сильно запил и, вероятнее всего, проболтался появившемуся Афанасию Совко о том, что Алла жива и где она сейчас живет.

– Это ваши домыслы или есть доказательства? – прищурился Ольхович.

– Разумеется, есть надежные доказательства. Покойная Вероника была работником добросовестным и аккуратным, десять раз все проверит, прежде чем внести в отчет. Нам жаль потерять такого сотрудника, – ответила Полина. – Вот, взгляните…

На снимке были двое – Анна Ольхович и абсолютно лысый, очень худой мужчина. Он был до того потертый, морщинистый и битый жизнью, что трудно было определить его возраст. Однако если сравнить с фотографией из судебного дела, то с большим трудом можно было узнать в мужчине Афанасия Совко. Двое сидели за столиком в какой-то дешевой забегаловке и разговаривали, причем на лице у Анны было самое настоящее отчаяние.

– Он ее шантажировал! – выдохнул Ольхович. – Но почему же она ничего мне не сказала?

– Этого я не знаю, – честно ответила Полина, а про себя подумала, что, видно, не очень хорошие отношения были у супругов Ольховичей, если, попав в беду, жена тщательно скрывала все от мужа.

Тут же мелькнула мысль, что она сама, попав в переделку, да что там, в самую настоящую катастрофу, и не подумала даже обратиться за помощью к собственному мужу, а вместо этого стала его подозревать. Николай никогда не причинил бы ей вреда, ведь муж всегда очень хорошо к ней относился. Но ведь они разошлись. И у нее теперь есть Евгений. И муж об этом знает…

Бывший муж. Она почему-то об этом забывает.

– Вероника в своем отчете сообщает, сколько раз они встречались, ваша жена передавала Афанасию Совко деньги. А он требовал еще. И угрожал ей разоблачением.

– Мерзавец! Это он ее убил!

– Не думаю, – вздохнула Полина, – ему это было совершенно невыгодно: зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Хотел отомстить? Так она же ничего ему плохого не сделала. И потом, Совко сейчас – нищий, больной, изломанный жизнью, вернувшийся с зоны человек. У него нет ни денег, ни возможностей совершить такую акцию. И уж вы простите, но для чего ему все так усложнять? Ну, если уж захотел он ее убить, назначил бы встречу в глухом переулке, пырнул ножом, да и пошел себе. Его ведь никак нельзя связать с вашей женой, она же под другой фамилией десять лет жила.

– Вы правы, это просто мелкий мерзавец, который пользовался возможностью вытянуть из нее деньги, – с тяжелым вздохом согласился Ольхович, – теперь, конечно, он пытается скрыться, залечь на дно. Но я все равно его найду. Вот кстати, вы не хотите этим заняться? Я оплатил бы вашу работу по максимальному тарифу…

– Нет! – слишком резко ответила Полина. – Работать на вас чревато большими неприятностями! Я понимаю, что ваша жена оказалась такой же жертвой, но все же…

– Очень жаль… – банкир внезапно оглядел ее пристально, – и вот что еще… Вы…

– Всего хорошего! – Полина вскочила со скамейки.

– Но я же должен заплатить за это все… – он кивнул на распечатанный файл.

– Переведите на счет агентства! – бросила Полина через плечо и поспешно пошла к выходу из сквера.

Никто ее не удерживал, хотя кусты возле тропинки шевельнулись подозрительно. Показалось ей или нет, что банкир Ольхович отозвал своих телохранителей едва уловимым свистом?

– Вот так, – сказала она, закончив пересказывать Илье Борисовичу свой разговор с безутешным банкиром, – думаю, что Анну Ольхович можно с уверенностью вычеркнуть. Не было никому никакого резона ее убивать, да еще так сложно.

– Да, похоже, что наши изыскания благополучно зашли в тупик, – вздохнул Илья Борисович, – не знаю, что дальше делать. Положить вам еще лазаньи?

Сегодня на ужин был салат из рукколы с помидорами и козьим сыром и лазанья с грибами. Илья Борисович скучал по ресторану и решил готовить хотя бы дома свои любимые блюда.

Полина прислушалась к себе. Хорошо бы на этом остановиться, но лазанья была изумительна, и девушка дала волю своему чревоугодию. Илья Борисович налил ей вина и с удовольствием посмотрел на свою визави. Полина сняла жуткие старые тряпки, и после душа волосы ее приобрели почти свой цвет. Они чуть отросли и окружали теперь голову пушистым венчиком. Синие глаза на чисто вымытом лице сияли. Само лицо без косметики казалось совсем молодым.

– Что вы так смотрите? – смутилась Полина.

– Вижу, что у вас все впереди! – ответил Илья Борисович.

– Что впереди? Арест и тюрьма?

– Вовсе нет, у вас впереди долгая и счастливая жизнь. А нынешние неприятности обязательно разрешатся.

– Ваши слова – да Богу в уши, – вздохнула Полина, – а пока что…