Ричард Длинные Руки - штатгалтер - Гай Юлий Орловский

Он сдержанно улыбнулся, по моему тону понятно, что я уловил все, что нужно уловить.

– В самом деле, – согласился он. – Настолько красивая, что даже непонятно, зачем еще и умная?

– В эту субботу у них охота, – мрачным голосом произнесла Беата. Она лопала пирожные, на вино даже не посмотрела. – Большая охота.

– На людей? – переспросил я.

Она кивнула, но уточнила:

– На преступников, схваченных на месте преступления.

Голос у нее звучал так, словно хотела бы оправдаться, но сама понимает, что это уже не оправдание.

– Хорошо бы взглянуть, – сказал я задумчиво.

Филипп смолчал, Беата покачала головой.

– И не думай.

– Почему?

– Тебя сожрут, – ответила она хладнокровно.

– Уверена?

– И правильно сделают, – добавила она. – Есть священные места и таинства, куда непосвященным нельзя. Даже в церкви разве любому можно подниматься на алтарь к аналою?

Я сказал со вздохом:

– Ну, нельзя так нельзя. Хорошо, спасибо за предостережение… Что-то я устал сегодня. Пойду лягу спать. Завтра, наверное, отправлюсь обратно. Беата, если снова лягнешь хоть раз, придушу, как уже милостиво пообещал народу Морданта.

– А ты не выпихивай, – заявила она. – То была самооборона.

– Как могу выпихивать, – спросил я в недоумении, – когда ты залезаешь сверху и спишь на мне, как озябший щенок на личном матрасике?.. Филипп, увидимся утром.

Он поспешно вскочил, поклонился.

– Спокойной ночи, Ваше Величество. Ну, так говорится! Я не виноват, никаких намеков…

Беата спит, как маленькая птичка, беспомощно приоткрыв ротик, будто у нее насморк. Я потихоньку поднялся, радуясь, что мне для сна нужно совсем ничего, ухватил одежду, а облачился уже за дверью, благо слуг Филипп благоразумно отпустил.

Руки привычно набросили через голову перевязь с тяжелыми ножнами, откуда торчит рукоять смертоносного меча Вельзевула. У Светлых ангелов, увы, тоже мечи, разве что заточенные несколько иначе. Заточенные, имею в виду, убивать Темных ангелов или низвергать, раз уж те бессмертны.

Но все равно мечи – орудие убийства. А я – человек, которого стараемся представить как Божье создание, хотел бы забыть, что дьявол тоже приложил руку в облике Змея… ну ладно, поэвфемизничаем, пусть будет руку, и первых детей Ева родила от Самаэля в облике Змея, а от Адама только через сто тридцать лет зачала Сифа.

К тому времени племя Каина заселило почти все земли, и, на мой взгляд, Господь напрасно предупреждал Сифа не вступать в контакты с племенем Каина. Избегать каинитов – это же оказаться в гетто, на что потомки Сифа не пошли, так что перемешались достаточно быстро. Можно сказать даже корректнее: воссоединились две ветви человеческого рода. Светлая и темная. Причем темной оказалось море, а сифовой – капля.

И потому я одновременно светлый и темный, но тьмы во мне в сто крат больше. Как в любом человеке вообще-то, хотя признаваться в этом не любим. Но признаться нужно, чтобы с еще большим упорством и усилиями выдавливать из себя тьму…

…прибегая к методам самой тьмы: огнем и мечом, жестоко и беспощадно, не делая скидок.

Я вытащил меч до половины, полюбовался на мрачно поблескивающее лезвие из неведомого металла, чувствуется злая сила, но я сам злой, так что меня это не пугает, перевел дыхание и медленно, напоминая себе, что хозяин все-таки я, вложил почти недрогнувшей рукой, даже дланью, клинок обратно в ножны.

Этим мечом убивают и бессмертных. Проверено.

Костры горят в распадках и ямах, даже сверху рассмотреть непросто. Я опустился в темноте за деревьями, вышел к лагерю нарочито громко топая, шумно проламываясь через кустарник, хотя вижу, где обойти. На всякий случай сотворил огонек и повесил в полуярде над головой.

Впереди из темноты раздалось свирепое:

– Стой, кто идет!

– Свои, – громко заверил я.

– Свои по ночам не ходят!.. Стой там, иначе арбалет остановит… Ох, Ваше Величество?

– Молодец, – сказал я с одобрением. – Чувствую по голосу, что никого не разбудил. Хвалю.

Из травы поднялись во весь рост двое воинов, один все еще держит меня на прицеле арбалета со взведенной тетивой, другой внимательнее всмотрелся в мое лицо.

– Ваше Величество… помощь нужна?

– Все в порядке, – заверил я. – Я знаю, где шатер Мидля. Благодарю за службу.

– Рады стараться!

В двух шагах от шатра герцога полыхает костер, а рядом с могучего вида бывалыми воинами коротают ночь двое в длинных плащах с надвинутыми на лица капюшонами. Молодец Мидль, держит магов вблизи, они должны войти в город в числе первых.

Я издали помахал рукой.

– Не вставайте, мы не во дворце на приеме.

Они все же вскочили, я кивнул им дружески и, откинув полог, вошел в шатер. Мидль спит в одежде на брошенном поверх кучи срубленных веток плаще. Меч в оббитых дорогой кожей деревянных ножнах у изголовья, а на поясе, который так и не снял, длинный узкий кинжал. Посреди шатра стол и две грубо сколоченные лавки.

Лицо усталое, под глазами темные круги, вообще-то у него там в Шателлене жизнь текла поспокойнее, чем в моей армии, но что я могу, он сам выбрал эту жизнь, стремясь не уступить мне в благородстве и чистоте помыслов, как он полагает, хотя я бы не назвал их чистыми. Прагматичными да, но это из другой оперы.

Я повернулся и пошел из шатра, но, когда взялся за полог, услышал за спиной сонный голос:

– Сэр Ричард?.. Ваше Величество?

Я вернулся в герцогу, он уже сел и тер кулаками глаза.

– Дорогой друг, – сказал я с неловкостью, – я не хотел вас будить…

– Знаю, – сказал он, – но не будем терять время. Вижу по вашему облику, что как появились, так и сгинете. Очень скоро.

– Увы, – ответил я. – Наша жизнь пока такая… интересная. Хорошо, герцог. От успеха этой операции зависит очень многое. Я, конечно, гуманист, но не уверен, что в наших стесненных обстоятельствах послал бы армию на помощь соседнему королю, когда своих дел хватает. Но приходится решать много мелких и не совсем нужных нам проблем, иначе не допустят до главной…

Он уже стряхнул остатки сна, смотрит очень серьезно и почти бесстрастно. По его виду не скажешь, что он такой же муж нашей общей Франки, как и я, это мне почему-то неловко, даже глазки отвожу, словно спер из кухни гуся, а меня поймали. У нас же все путем, это государственный брак для укрепления королевства Шателлен, Мидль это понимает, а во мне все еще копошится человек старого времени с его предрассудками и условностями, что жена почему-то может быть только одна, все остальные – любовницы.