Каприз - Ирина Комарова

Сашенька присела перед цветами, окаймлявшими дорожку. На высоких толстых стеблях венчик ядовито-оранжевых лепестков – жестких и плотных; выпуклая, похожая на пудинг, середка, густо покрытая тычинками малинового цвета.

«Нелепый цветок, – она тронула пальцем середку, цветок закачался. – Такой же нелепый, как моя любовь к Дмитрию… Боже, зачем мне это надо, почему я не могу внушить себе, что он – всего лишь хозяин, любезно предоставивший мне кров, приятный человек и не больше…

Конечно, он относится ко мне прекрасно, он чувствует даже какую-то ответственность за меня, словно я его младшая сестра. Собственно, он чувствует такую же ответственность за каждого обитателя этого дома, и за Антона, и за Наталью, да за любого мальчишку на конюшне. Но мне то разве от этого легче?

А главное, когда-нибудь Дмитрий все равно женится, пусть не на Лидии, но какая разница! Мое сердце в любом случае будет разбито… Может действительно всерьез подумать о замужестве? Не таким это оказалось сложным делом, найти мужчину, готового жениться.

Например Николай Горшенин. Надо только дать понять, что его ухаживания будут приняты благосклонно и можно заказывать свадебное платье. И еще есть несколько человек, которые пока держатся на расстоянии, но опять таки, все зависит от нее…

Может вообще постановка вопроса – сначала разлюбить Дмитрия, а потом подумать об устройстве своей судьбы – неправильна? А что если сначала выйти замуж, а потом уже приложить все силы забыть его… Но если это никогда не получиться? Тогда несчастны будут оба – и я, и тот, кто станет моим мужем. Попробовать уехать – но, боже, как это невозможно, оставить этот дом, этих людей!»

Сашенька вздохнула, выпрямилась и пошла дальше, на ходу вытирая испачканные пыльцой пальцы. Вокруг постепенно начиналось движение – в дальнем конце сада защелкали ножницы, садовник подправлял живую изгородь; от конюшен доносился говор конюхов; к черному ходу подъехала повозка и слуги потащили на кухню огромные плетеные корзины.

Шуршание гравия, кто-то идет следом, догоняя ее. Сашенька оглянулась, думая, что Луиза все же отказалась решать вопросы сама и послала Анисью на поиски. Но это была не служанка. Широкими шагами, помахивая прутиком и ослепительно улыбаясь, к ней приближался мсье Роман Ларин, «Ларин-кто-его-не-знает», как просветила ее графиня вчера вечером.

Вот уж кого Сашенька никак не ожидала увидеть ранним утром на дорожках сада!

– Здравствуйте, мадмуазель Александра! Могу ли я сказать вам, что вы так же очаровательны, как это утро?

– Благодарю вас, господин Ларин, извините мое удивление. Я никак не ожидала встретить вас здесь и сейчас…

– О, мадмуазель, я надеюсь это не намек, что я не к месту и не ко времени? – Ларин молитвенно сложил руки и скорчил забавную гримасу, умоляюще глядя на Сашеньку. Она засмеялась и протянула ему руку:

– Нет, конечно. И все же, что вас привело?

– Я надеялся застать Дмитрия, – ответил он, целуя ее пальцы. – Хотел просить его захватить несколько писем. Но опоздал, к сожалению. Впрочем, радость от встречи с вами, гораздо больше моего сожаления.

Сашенька, слегка озадаченная этим комплиментом, слабо улыбнулась и ничего не ответила. Роман решительно пошел в наступление. С очаровательным нахальством, непрерывно болтая, он проводил девушку обратно в дом, незаметно сам себя пригласил позавтракать, осыпал ворохом любезностей совершенно растерянную этим натиском тетушку Магдалену, рассмешил до слез всегда питавшую к нему некоторую слабость Юлию Казимировну, при этом успевая улыбаться и нежно заглядывать в глаза Сашеньке.

«Боже! – думала девушка, забившись в уголок дивана, – он похож на того волнистого попугайчика, которого подарили на день рождения Анастасии. Трещит как минимум за четверых, и как только у него голова не болит?»

Лев московского света был неутомим и неиссякаем. Только после полудня графиня сумела выставить его, да и то с огромным трудом. Удаляясь, Ларин сообщил дамам, что завтра с утра он, к сожалению, уже обещал поехать с Евгением Пороховым осматривать какие-то отдаленные посевы («Просо или жито? Право же, я не запомнил, как он это называл»), но после обеда, ничто не удержит его, и он непременно заедет засвидетельствовать свое уважение.

Оставшись наконец одни, дамы дружно вздохнули.

– Признаюсь, мне всегда нравился этот шалопай, но в больших дозах он довольно утомителен. – Юлия Казимировна откинулась на спинку кресла и вытянула ноги.

– Скажи лучше – невыносим, – сухо поправила ее тетушка Магдалена. – Сашенька, дитя мое, он что, ухаживает за тобой?

– Я не поняла. – девушка жалобно посмотрела на опекуншу. – Он все время говорит и вертится, говорит и вертится… Меня немного укачало.

– Ой, девочки, Роман ухаживает за любым существом женского пола, независимо от возраста и внешнего вида, – объяснила графиня. – У него это происходит рефлекторно, сознание в этом не участвует.

– Да? Извини, но он что-то не произвел на меня впечатление человека, находящегося в глубоком обмороке. И глазки он строил не тебе и не мне, а Сашеньке, – ядовито заметила ее сестра.

– Ну, Магдалена, дорогая, не ворчи. Ларин – порождение московского света, он дамский любимец и дамский угодник, это его способ существования. А Сашенька, как объект, более привлекательна, чем мы с тобой. Так что естественно, он будет крутиться около нее. Дитя мое, – Юлия Казимировна обратилась к Сашеньке, – не принимай его всерьез и развлекайся, ни на что большее он и не рассчитывает, поверь мне.

Давая стол простой и мудрый совет, графиня Сотникова даже представить себе не могла, насколько она ошибалась. Роман Ларин рассчитывал на большее, много большее. Проанализировав свой утренний визит, он пришел к выводу, что был слишком напорист и, наверное, напугал эту деревенскую барышню. Ладно, завтра он явит ей другого Романа – задумчивого, чуткого, пожалуй неплохо будет добавить немного мечтательности… Наедине поговорить им, конечно, не дадут, тетушки охраняют девицу не хуже драконов. Значит надо привезти с собой побольше народа – во время шумного общего разговора всегда можно выбрать возможность шепнуть на ушко девице пару любезностей.

А перед этим попросить Софью устроить пикник и пусть она уговорит старух отпустить Сашеньку. Черт, времени мало. Завтра надо очаровать девицу, а послезавтра, на пикнике, отвести в сторонку и сделать предложение. Пожалуй, завтра следует быть более сдержанным и томным, побольше нежных взглядов и случайных прикосновений. На пикник лучше заехать за ней всей компанией. Сначала держаться в тени, потом, постепенно, начать разговоры о сердечных муках…

Устроить так, чтобы остаться наедине, Софья поможет, ей только стоит намекнуть, и уже тогда только, словно не в силах больше сдерживаться, страстное объяснение… Пыла побольше, даже если испугается, это только на пользу – заговорить, запутать, заморочить ей голову, тут же, не снижая темпа, предложение…

Ха, абсолютно никаких причин, чтобы этому плану не сработать! Он отправился к Софье, заручиться ее поддержкой.