The Phoenix Economy - Felix Salmon

регулярно создают "выставочные копии" - абсолютно новые отпечатки определенных работ, которые затем должны быть уничтожены по окончании выставки.

Для интернет-поколения, погруженного в иронию и быстро меняющиеся потоки внимания, SWAG - это, естественно, цифровая вещь, а если она не чисто цифровая, то все равно должна быть чем-то, что может накопить культурную значимость в цифровом царстве селфи Instagram и флексов Reddit. Для этого вам нужно сообщество, а для сообщества вам нужна критическая масса участников.

Вот почему поколение Extremely Online, как правило, не гонится за "лучшими" предметами SWAG, с точки зрения знатока. А если и есть ценители, то это в основном бренды, которые оцениваются по их способности создавать желаемое, не имея ничего, кроме логотипа. (Американский гиперзверь-ритейлер Supreme знаменито доказал этот тезис, поместив свой логотип на стандартный кирпич из красной глины и распродав его в считанные минуты по цене 30 долларов за штуку). Коллекционерское рвение проистекает не столько из искренней любви к бренду, сколько из скупости с примесью ненависти к себе - отвращения, вызванного тем фактом, что любая прибыль от покупки и перепродажи товаров составит ничтожную долю от прибыли, полученной корпорацией-производителем. (Supreme была продана инвесторами из частного капитала компании VF Corp в ноябре 2020 года за 2,1 миллиарда долларов, или 175 миллионов долларов на розничный магазин).

Феномен ускорения времени во время пандемии относился не только к временным горизонтам инвестиций, но и к жизненному циклу брендов, которые являются основным двигателем, лежащим в основе почти всех коллекционных товаров. Возьмем, к примеру, дорогие часы: Самые крупные и ценные бренды в мире, такие как Rolex и Omega, торгуют в основном за счет своей долгой истории, как и самые известные и ценные виноградники в мире. Художники тоже являются брендами; именно поэтому подлинное произведение искусства ценится гораздо больше, чем его идеальная копия. Поскольку бренды выживают и процветают на протяжении многих поколений, их стоимость и ценовая сила обычно возрастают.

Если вы собираете предметы с расчетом на рост цен, то, по определению, вы не просто покупаете предметы, которые вам больше всего нравятся; вместо этого вы, по крайней мере, присматриваетесь к предметам, которые, по вашему мнению, больше всего понравятся другим коллекционерам. На кейнсианском конкурсе красоты судьи получают вознаграждение не за способность выбрать самую красивую участницу или ту, которой они больше всего восхищаются, а за способность выбрать участницу, которая пользуется наибольшей популярностью у судей в целом. Эта аналогия была разработана для описания фондового рынка, но она также хорошо описывает рынки коллекционных товаров.

В лихорадочные дни пандемии ценность знатока в определении самых желанных цифровых предметов коллекционирования снизилась фактически до нуля. Зоркий глаз, острый ум - все это стало откровенно невыгодным для тех, кто пытался предугадать, куда двинется толпа, если самые влиятельные люди в этой толпе были дегенеративными обезьянами, разбрасывающими лулзы и мемы.

Раритет, в частности, был тем, что можно было иметь в избытке. В самом начале бума NFT художники и создатели брали пример с мира искусства и чеканили уникальные 1/1 NFT или создавали очень ограниченные тиражи, скажем, три или пять штук. Классическая экономика говорит, что в этом есть смысл: если есть тысяча человек, желающих купить такую вещь, то, ограничив тираж всего пятью экземплярами, вы заставляете эти тысячи людей конкурировать друг с другом по готовности заплатить, начинаете войну на торгах и в итоге продаете эти предметы за сумму, которую может позволить себе только 1 процент.

Лот, который действительно положил начало буму НФТ, - работа цифрового художника по имени Beeple, выставленная на аукционе Christie's за 69 миллионов долларов, - определенно подходит под эти требования. Два криптовалютных "кита" боролись за эту работу, и на самом деле только слабость программного обеспечения онлайн-аукциона Christie's не позволила цене подняться еще выше.

Однако "Бипл" стоимостью 69 миллионов долларов оказался исключением из правил. Двое мужчин, участвовавших в торгах, посчитали высокую цену тем, чего они активно хотели, - способом ратификации целого класса активов. Теория: Даже если вещь никогда больше не будет стоить столько, сколько они за нее заплатили, эффект, который произведет такая громкая продажа на НФТ в целом, будет электрическим. Эта теория оказалась верной, но главными бенефициарами стали не коллекционеры цифрового искусства и даже не цифровые художники. Скорее, это были создатели сообществ - такие люди, как быстро говорящий маэстро продаж Гэри Вайнерчук, который мог создать несколько брендов, способных убедить сотни тысяч людей заплатить за то, чтобы стать частью совершенно нового сообщества.

Эта тенденция зародилась еще до пандемии, с появлением "гиперов" уличной одежды, которые выстраивались в заметные очереди у бутиков, чтобы получить возможность купить футболку за 200 долларов, отличающуюся только логотипом. Такие бренды, как Supreme, довели до совершенства искусство выпускать все ограниченным тиражом, с высокой вероятностью продавая их на вторичном рынке значительно дороже розничной цены.

Supreme еженедельно "сбрасывал" новые товары в тщательно выверенных количествах: Достаточно, чтобы возбудить аппетит гиперзверей, но недостаточно, чтобы насытить его. Хитрость, как, вероятно, говорил П. Т. Барнум, заключалась в том, чтобы всегда оставлять их в желании получить больше. До тех пор пока стоимость товаров Supreme на вторичном рынке была предсказуемо выше розничной, имело смысл покупать в магазине все, что угодно, независимо от того, имело ли это какую-либо ценность как предмет моды или роскоши. Те кирпичи за 30 долларов, например, и по сей день регулярно продаются на сайте перепродаж StockX по цене около 250 долларов за штуку.

Что делает эти кирпичи такими ценными? Только тот факт, что на них нанесен логотип Supreme, который сам по себе является грубой шуткой арт-мира, призванной высмеять гораздо более серьезные работы художницы-концептуалистки Барбары Крюгер. (Со своей стороны, Крюгер это не забавляет: Когда Фостер Кеймер из Complex обратился к ней за комментарием, она ответила, назвав Supreme "нелепым сборищем совершенно некрутых шутов").

Логотип Supreme, другими словами, является тем местом, где находится корпоративная ценность, а сама продукция - не более чем средство доставки логотипа, и действительно часто производится конкурирующими брендами, такими как Nike и North Face. Как поняли производители предметов роскоши в 1990-х годах, невозможно защитить авторским правом модный дизайн, но легко защитить товарным знаком логотип - поэтому, если вы хотите иметь судебные средства защиты от подделок, хорошей идеей будет наклеить свой логотип на все свои товары.

После того как такие известные бренды, как Louis Vuitton и Chanel, доказали, что потребители скорее жаждут, чем избегают товаров с несносно большими логотипами, уличная одежда и другие бренды начали следовать их примеру, поскольку