За Темными Лесами - Крис Риддел

Он заставил себя встать. За трясиной виднелась полоска чистой воды. Ее блеск дразнил изнывающего от жажды мальчика. Ах, если бы туда можно было добраться, не утонув в топкой грязи! Прутик, сплюнув, отвернулся.

— Наверно, там такая же затхлая жижа, — пробормотал он, чтобы успокоить себя.

Он брел по чавкающей пустоши. Болото раскинулось очень широко, и если не считать редких кустиков грязно-зеленого цвета, здесь ничего не росло. С каждым шагом Прутика облепляли тучи мошкары. Угрожающе звеня, насекомые садились ему на лицо, на руки и ноги и кусали, кусали, кусали.

— Прочь! Кыш отсюда! — принялся кричать Прутик, отмахиваясь от кровопийц. — Сейчас я вам задам! Хлоп! Еще один! Хлоп! И другой!

Хлоп! Шлеп! Хлоп!

Прутик пустился наутек, но облако мошкары, напоминающее простыню, раздувающуюся на ветру, преследовало его. Все быстрее и быстрее бежал мальчик. Мимо голых скелетообразных деревьев, напрямик по хлюпавшему под ногами торфянику, спотыкаясь и скользя, но не останавливаясь ни на секунду, стремительно мчался он в сторону Дремучих Лесов.

Прутик почувствовал запах леса издалека. Суглинистая почва, пышная листва, истекающие соком плоды — знакомые ароматы, от которых у него потекли слюнки, а сердце забилось чаще. Мошкаре лес не понравился. По мере того как запахи становились гуще и насыщенней, кусачих тварей становилось все меньше.

Прутик устало тащился вперед, все дальше и дальше. Дремучие Леса окутали его, как огромное зеленое одеяло. Тут не было ни дорожек, ни тропок, и ему приходилось самому прокладывать себе путь через буйные заросли. Он перешагивал через папоротники, пробирался сквозь бычатник, взбирался на горки и спускался в овраги. Дойдя до кручиницы, он остановился. Он знал, что кручиницы — деревья с длинными, переливающимися, как жемчуг, листьями, напоминающими растопыренную ладошку, растут обычно у воды. Его научил этому толстолап. Прутик раздвинул свисавшие ветви, усыпанные бусинками ягод, и там, под ними, увидел хрустально-чистый ручей, струившийся по камням!

— Благодарение небесам! — выдохнул мальчик, упав на колени. Сложив ладони горсткой, он опустил руки в ледяную воду. Сделав первый глоток, он тотчас ощутил, как холодная влага побежала, омывая воспаленное горло. Вода была свежей, приятной на вкус. Он пил, пил и не мог оторваться от источника. Наконец Прутик утолил жажду. С благодарным вздохом он в изнеможении плюхнулся в ручей.

Там он и остался лежать. Вода струилась, утишая боль от укусов мошкары, смывая грязь с одежды и с волос. Он не двинулся с места, пока вода не унесла с собой последние частицы рвоты, тины и зловонной желчи.

— Теперь я снова чистый, — сказал мальчик, встав на колени.

И тут оранжевая вспышка сверкнула над водой. Прутик замер: вжик-вжики тоже были оранжевыми! Не поднимая головы и не убирая со лба свисавшие пряди мокрых волос, Прутик тревожно огляделся.

Никаких вжик-вжиков не было здесь и в помине! За большим камнем, выше по течению ручья, пряталась девочка. Маленькая девочка с прозрачно-белой кожей и огромной копной рыжих волос!

— Эй! — позвал ее Прутик. — Я…

Но девочка мигом пропала. Прутик вскочил на ноги.

— Э-ге-гей! — закричал он, поднимая тучи брызг на бегу.

Почему она не хочет подождать? Он взобрался на валун. Девочка успела добежать до дерева впереди и спряталась за его стволом.

— Я не обижу тебя, — задыхаясь, крикнул ей вслед Прутик. — Я добрый, честное слово!

Когда он добрался до дерева, девочки там уже не было. Обернувшись, она бросила на него взгляд и выскочила на поляну, заросшую высокими травами, качавшимися на ветру. Прутик рванулся вслед за нею. Мальчик хотел остановить ее, попросить вернуться, поговорить с ним! Он бежал за девочкой, пытаясь догнать ее, петляя меж деревьев, пересекая лужайки. Казалось, он вот-вот настигнет ее, но расстояние между ними не сокращалось.

Приблизившись к огромному, увитому плющом дереву, девочка оглянулась в третий раз. Для чего она это сделала? Может, хотела убедиться, что сумела ускользнуть от него? Или желала удостовериться, что Прутик не отстает от нее?

Теперь мальчик решил вести себя осторожнее. Он обошел дерево вокруг. Но девочки нигде не было видно. Сердце у него забилось сильнее, в ушах зазвенело. Ведь кто угодно может прятаться в густой листве. Кто угодно!

Прутик, крепко сжав свои амулеты в кулаке, сделал шаг вперед. Где же девочка? Может, это ловушка?

— Ай-ай-ай! — тотчас завопил он.

Земля разверзлась у него под ногами. Прутик падал. Он провалился под землю и теперь летел кувырком по длинному извилистому тоннелю.

Бум-бабах! Трах-тах-тах! Кувырк! Хлоп! Шлеп! Бряк! Шмяк! Наконец Прутик плюхнулся на мягкую соломенную подстилку.

Мальчик в изумлении сел. Все кружилось у него перед глазами: желтые огни, переплетенные корни деревьев, четыре женских лица, склонившихся над ним.

— Где тебя носило? — хором говорили двое из тех, кто неотрывно смотрел на него. — Мне не нравится, когда ты гуляешь наверху одна. Это чересчур опасно, моя деточка. Вот унесет тебя Хрумхрымс, тогда будешь знать.

— Я уже не маленькая, — мрачно ответили две другие фигуры.

Прутик потряс головой. Четыре женщины превратились в двух. Более крупная нависла над ним, и Прутик увидел ее налитые кровью глаза и сложенные гармошкой губы.

— А это еще что такое? — скривилась она. — Ах, Мэг, что ты опять притащила?

Бледнокожая девочка погладила Прутика по голове.

— Он шел за мной до самого дома, маманя, — сказала она. — Можно, он у нас поживет?

Та, что была постарше, откинула назад голову и сложила руки на груди. Казалось, она раздувается при каждом вздохе. С подозрением разглядывая Прутика, она произнесла:

— Надеюсь, что этот — не болтун. Я тебя уже предупреждала: не таскать в дом животных, которые умеют говорить!

Прутик нервно сглотнул слюну. Мэг покачала головой.

— Не волнуйся, маманя, какие-то звуки он издает, но это не слова!

Маманя недовольно хмыкнула.

— Скажи правду, деточка. Так будет лучше. От болтунов одни неприятности.

Маманя была огромного роста, ее толстенная шея сразу переходила в затылок. Более того: если девочку с бледной кожей едва можно было различить в надвигающихся сумерках, ее маманя видна была издалека. Все ее тело, если не считать лица, было покрыто светящейся татуировкой.