Разносчик пиццы - Диана Бош

– Нет уж, давайте вместе.

Спальня Аманды и Макса была заперта изнутри. Макс постучал, прислушиваясь, и, поскольку по ту сторону двери признаков жизни не обнаружилось, попытался вставить в замочную скважину ключ.

– Заперто, – пробормотал он и забарабанил в дверь. – Аманда, открой! Аманда! Я с герром подполковником, он не решился отпустить меня к тебе одного.

Макс недовольно покосился на Лямзина.

– Да-а? – лениво отозвалась Аманда из комнаты.

– Открывай!

– Я сплю.

Макс прислонил губы к дверной щели и жарко зашептал:

– Радость моя, ты не расслышала? Я с подполковником, он жаждет тебя увидеть! Настроен решительно, может выбить дверь.

– Какие у вас вольные импровизации, однако, – оценил Лямзин.

Аманда некоторое время молчала, видно раздумывая, потом сказала:

– Я раздета. Подождите.

Около минуты из спальни слышались какие-то шорохи и стуки, потом что-то упало, послышался звук открываемого замка, и дверь распахнулась.

– Нехорошо врываться к девушке с раннего утра, – буркнула она, запахнув халатик.

– Бросьте, солнце давно встало, – Лямзин бесцеремонно отодвинул ее с порога и вошел. – Почему так долго не открывали?

– Я спала.

– В макияже?

– Ну и что? Лень было вчера умываться.

– А чего вы в глаза мне не смотрите? Отворачиваетесь? Есть что скрывать? Повернитесь немедленно ко мне!

И поскольку Аманда упорно смотрела в сторону, он подошел и, взяв за подбородок, резко повернул ее к себе. Под левым глазом у девушки багровел свежий синяк, который не скрывал даже обильный слой тонального крема.

– Ого! Это кто вас так?

– Сама.

– Каким же, интересно, образом?

– Акробатическим сексом люблю заниматься, стукнулась о коленку Макса.

– Да? А вот Макс сказал, что вы утром поссорились.

– Из-за того и поссорились. Нечего коленки куда не надо совать! – Она зло зыркнула в сторону Макса, и тот виновато пожал плечами.

– Вы простите, Эдуард Петрович, мне неудобно было вам при всех сказать. В общем, все так, как Аманда говорит. Я ее нечаянно задел, а уже потом мы поссорились.

– Аманда, это так? – Лямзин вопросительно посмотрел на нее.

– Да.

– Хорошая у вас коленка, Макс. Похоже, вы намеренно в глаз метили. Прицельно.

Макс помолчал, играя желваками, потом неохотно произнес:

– Согласен, было не совсем так, как я сказал. Аманде показалось, что я невнимателен к ней, я возразил, она полезла в бутылку, ну, знаете, как бывает… Каюсь, я не сдержался, ударил ее. Хотел слегка попугать и не рассчитал, слишком сильно получилось.

Аманда повернулась к мужчинам спиной и всхлипнула.

– Ну, малыш, ну прости, так вышло, – засюсюкал Макс, и Лямзин, кашлянув, вышел, но тут же вернулся.

– Да, я забыл. Еще один вопрос: зачем вы спускались сейчас к дверям гостиной, Аманда?

– Вы бредите, я никуда не выходила!

Лицо у нее покраснело и глаза влажно заблестели.

– Ну так я вам сам отвечу. Вы подслушивали, чтобы узнать, не назовет ли кто ваше имя в связи со смертью Лидии. – Он сделал паузу, внимательно наблюдая за ней, и многозначительно добавил: – Или отравлением Михаила.

– Что?! Вы сговорились, да? Макс тоже вздумал меня утром доставать, сказал, что это я виновата в смерти Миши…

Она поняла, что проговорилась, и замерла с открытым ртом.

– Ну-ну, продолжайте, – благосклонно кивнул Лямзин, сканируя ее лицо взглядом.

От него не укрылись внезапная бледность и легкая испарина, выступившая на ее верхней губе; глаза Аманды нервно заметались, левую руку она плотно сжала в кулак, а правой вцепилась в спинку стула, будто боялась упасть. В следующее мгновение она уже справилась с собой, приняла невозмутимый вид и нарочито небрежно сказала:

– А это все.

– А мне вот почему-то кажется, что нет. И вы многое можете мне рассказать.

– Докажите сначала!

– И докажу.

– Попробуйте! И нечего голословно меня обвинять, а то за клевету…

Она была взвинчена и не контролировала себя, а Лямзин, намеренно провоцируя Аманду, ловил каждое ее слово. Вдруг раздался резкий хлопок, и Аманда застыла, не договорив.

– Простите, случайно вышло, – сконфуженно произнес Макс, отставляя от себя небольшую деревянную шкатулку с витиеватой резьбой, – не ожидал, что так громко получится. Пружина оказалась слишком тугая.

Лямзин на девяносто девять процентов был уверен, что сделано это намеренно, для того чтобы Аманда не сболтнула лишнего. Но виду не подал.

– Одевайтесь и спускайтесь, – сухо сказал он и вышел в коридор.

– Подождите, – Макс торопливо выскочил следом, – мне кажется, вы выбрали неверный путь.

– Это почему же? – Лямзин приподнял одну бровь.

– Тс! Не хочу, чтобы слышали остальные, – Макс понизил голос до шепота. – Аманда не убивала Михаила.

– А кто вам сказал, что я считаю, будто это она?

– Разве нет? – Макс смутился.

– Мне странно другое: по словам Аманды, утром вы обвиняли ее и даже поссорились, а теперь передо мной ее же выгораживаете. К чему бы это?

Макс замялся.

– Я… как бы точнее сказать… Мне хотелось ее позлить, вот я и ляпнул что ни попадя, не думая. А она всерьез все приняла, разозлилась. Мне бы сразу ее успокоить, сказать, что я так по-дурацки пошутил, но у меня гонор взыграл: она всегда была невоздержанна на язык, словами бросается, не остановишь.

– В этом, похоже, вы ей фору можете дать.

Макс помолчал.

– Да, вы правы. Я тоже хорош.

– С другой стороны, то, что вы сказали, еще никак не доказывает, что Аманда не причастна к смерти Михаила или Лидии.

– Но как же так, вы же сами сейчас утверждали… – Макс явно растерялся.

– Что я утверждал? Ничего, что противоречило бы одно другому. И пойдемте уже вниз, нехорошо на лестнице стоять.

Макс торопливо засеменил следом, по-собачьи пытаясь заглянуть то с одной, то с другой стороны. Наконец, решившись, выпалил:

– А как же презумпция невиновности?

– Вы, дружок, путаете оперативно-розыскные действия и официальное предъявление обвинения. Пока последнего не было. Но я повторяю: пока. За будущее не ручаюсь.

Лямзин толкнул дверь и пропустил Макса вперед. В гостиной стояла гробовая тишина. Лица присутствующих были красны от злости, и только Валерия выглядела невозмутимой. Она сидела у декоративной, крашенной под бронзу тумбы, опираясь на нее локтем, и курила. При появлении Лямзина она затушила сигарету и надела полуснятую с ноги туфельку.