Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Иосиф Гольман

– Не посадишь. И не приедешь, – теперь уже улыбался Леша. Неприятно улыбался. Родителям бы не понравилось.

Он принял тяжкое решение.

Впрочем, майор Куницын в такие душевные тонкости входить не собирался. Помурыжив парня еще с пару часов, сложил показания в толстенную папку и отпустил Куницына-младшего домой.

Тот помчался в общагу.

Зоечки там уже не было. Добрые люди оповестили о случившемся ее родителей, и те мгновенно примчались забрать любимую дочку из рук криминального авторитета.

Через пару недель ночью обильно, как в этих местах бывает, выпал снег. Вечером еще можно было ехать на велике, а утром – только на лыжах и санях.

Леша проснулся поздно, внешне абсолютно спокойный.

Анна, после скандала и отъезда Зои, с тревогой наблюдала за сыном, но вроде следов каких-либо эмоциональных срывов не находила.

Виктор этому радовался – силен все же их дух. А Анна почему-то испугалась. Уж как-то сильно повзрослел в одночасье ее сын. Стал как отец: мягкий, спокойный, любящий. Но если припрет – упорный и непримиримый. Однако на отца Анна имела полнейшее влияние, на сына же могла повлиять только его женщина. А Зоечки больше рядом не было. Да и, наверное, уже не будет никогда – все решения приняты.

– Я думаю, сынок, тебе надо уехать из Заречья, – высказала она так пугающую ее саму мысль.

– Я подумаю об этом, – нейтрально ответил выросший сын.

Отпускать его было ужасно. Пока что лишь две старшие дочки покинули родное гнездо. Еще одна, выйдя замуж, осталась в Заречье. Но даже те, что встали на крыло, уехали не в пустоту, а в новые семьи. Алешке же придется ехать именно в пустоту.

Слава богу, хоть семья давно окрепла финансово.

Страшно уезжать, но оставаться рядом с этим обезумевшим стражем порядка еще страшнее.

А затем события развивались как в плохом триллере.

Лешка узнал, что майор точно приедет из райцентра на день рождения матери. Это было нехорошо, мать Алексея Васильевича ничем не заслужила такого известия на семидесятый день рождения.

Но не Лешка все это придумал. Не ему и жалеть.

С утра все совпало, если так можно выразиться, удачно. Оба родителя уехали в Любино, старшие девчонки ушли на работу.

Он снял со стены ружье, которое наконец должно было выстрелить. В сарае с помощью ножовки и напильника сделал из него обрез, тщательно собрав металлические опилки в заранее подстеленную клеенку. Сам набил патроны – друг научил, Васька. Крупной картечью в тканевых мешочках. Васька – дурачок, с мозгами с детства проблема, в свое время мать-пьяница его уронила, а вот охотник знатный. Охотился лет с тринадцати.

Тут вдруг накатила на Лешку очередная обида. Ведь участковый отлично знал, что в лес ходит с ружьем, да не только в сезон, малолетний ненормальный. Но забирал у Васька половину шкурок, и законы молчали. А тут выехал на шоссе, чтоб миновать грязь непролазную…

Холодное бешенство снова закипело в крови Лешки.

Вечером, уже с пяти часов, пошел в засаду: надо было остановить «уазик» майора и выстрелить в него. Будут ли еще пассажиры в «уазике» – по большому счету Лешку это не интересовало. У него только одна задача. И одна цель.

На выходе из деревни встретил Ваську. Тот с мелкокалиберной «тозовкой» тоже направлялся в лес.

– Ты куда? – обрадовался Васька.

С ним немногие дружили в деревне, хотя шкурки и мясо за копейки покупали охотно. Лешка же его жалел, и они часто бродили по лесу вдвоем. Правда, без ружей: за грибами, ягодами, орехами – Васька хоть и был дурачок, но все потаенные тропки знал отлично.

– Иду Алексея Васильевича убивать, – непонятно зачем ответил на дежурный вопрос Лешка. – Участкового нашего.

– Я с тобой, – почему-то обрадовался дурачок.

Он, по-видимому, не расслышал про цель куницынского похода. А может, просто не принял во внимание.

– Нет, – отрезал Куницын-младший.

– И ты меня гонишь? – расстроился Васька. Лешке стало нестерпимо жалко ущербного парня.

– Ладно, черт с тобой, – разрешил он. Все равно все возьмет на себя.

Ждать пришлось довольно долго, благо оба оделись правильно: в валенки и шерстяно-многослойно.

Наконец показался «уазик» майора. Вот он свернул с трассы и замелькал между деревьями.

Вообще-то можно сворачивать и ближе к деревне, но там ужасная дорога. Здесь же, в объезд, вполне терпимая. На этом и строился Лешкин расчет; оправдался стопроцентно.

Когда до машины оставалось метров пятьдесят, Лешка вышел из-за дерева.

Майор вполне мог не останавливаться, проехать мимо – попасть из самопального обреза полотняным мешочком с картечью в движущуюся мишень практически нереально.

Но, во-первых, участковый не знал про обрез. А, во-вторых, если б и знал, не испугался бы. Мужчина он был бравый, настоящий хозяин своего участка и своего места в жизни.

Остановился, вышел из машины, стараясь не соскользнуть с дорожного полотна в образовавшийся за неполные сутки снегопада безразмерный сугроб.

– Ты что тут делаешь? – спросил он Куницына-младшего, будто не замечая дурачка Ваську. – Криминальное замышляешь? – Майору было весело.

– Да, – согласно кивнул головой Лешка. – Вас выслеживаю.

– Считай, выследил, – расхохотался тот. – Дальше что? Бокс? Рапиры? Пистолеты?

– Обрез, – ответил Лешка, доставая из-под полы полушубка обкромсанное ружье.

– Серьезно, – согласился милиционер.

Даже под прицелом он мог бы попытаться достать оружие или броситься на парня, но почему-то этого не сделал.

Лешка поднял «ствол», курки он взвел еще раньше.

Наступила странная пауза, как будто оба чего-то ждали.

– Ты все же нашел свою беду, – спокойно сказал участковый.

Его слова прервал грохот двуствольного залпа.

Господи, даже не верилось!

Но вот они, в руках. Самый дешевый вариант – гордилась собой умелый интернет-обитатель Шеметова. Сама же и распечатала на конторском принтере. Электронные авиабилеты Москва – Архангельск. Обратные брать не стали: даже загадывать сложно, сколько продлится такой неоднозначный процесс. Тем более он еще не начался.

Анна Ивановна настояла на заблаговременном прибытии. Минимум три дня адвокаты поживут в ее избе, подышат воздухом мест, где и произошли все романтическо-трагические события.

– Ну что, едете? – это Волик. Вышел из своего кабинетика, опять что-то жуя на ходу. Пока Марина не видит.

Они уже несколько раз тусовались вместе. Ольгу просто поражало, как маленькая и скромная виолончелист-математичка управляется с большим и шумным Воликом. Волик как будто был рожден для подчинения этой тихой леди. Уточним: для добровольного и радостного подчинения.