Похороны империи - Чингиз Абдуллаев

– Мы об этом много раз говорили.

– И вы упрямо продолжаете пытаться со мной увидеться.

– Вы же прекрасно понимаете, как вы мне нравитесь.

– А вы также прекрасно понимаете, что наши отношения невозможны. Вы симпатичный молодой человек с большим будущим, а горячая южная кровь толкает вас на необдуманные поступки. Не скрою, мне всегда приятно с вами встречаться и беседовать. Но я уже несколько раз объясняла, что между нами ничего не может быть. Почему вы не хотите этого понять?

– Просто не могу, – пробормотал Эльдар, – вы мне нравитесь. Нравитесь больше, чем любая женщина, которую я встречал когда-либо в своей жизни.

– Не нужно, – прикоснулась к его руке Светлана, – не сейчас. Пусть он поправится, и мы, возможно, вернемся к этому разговору. Спасибо, что вы сюда зашли, я даже не ожидала, что смогу вас здесь встретить. Давайте сменим тему разговора.

Они немного помолчали. Первым нарушил затянувшуюся паузу Эльдар:

– Как это случилось? У него было больное сердце?

– Конечно, нет. Он вообще достаточно здоровый человек. Но все эти события последних дней… Сначала отозвали из Швейцарии, предложили работу в аппарате. После горного воздуха швейцарских городов попасть в зачумленную Москву – тоже большой стресс. А тут еще этот августовский путч… Он выполнял поручения министра, рассылал шифровки во все посольства, а его обвинили, что он был на стороне ГКЧП. При чем тут, на чьей стороне он был, если шифрограммы подписывал лично министр, и муж обязан был пересылать их в посольства, не рассуждая, правильно это или не правильно? Министра уже давно сняли, а пришедший вместо него человек потребовал, чтобы муж написал заявление по собственному желанию. Он написал, а через несколько дней свалился с обширным инфарктом. Вот так иногда бывает… Человека выгнали с работы, которой он отдал столько лет своей жизни. – Она тяжело вздохнула.

– Вы считаете, что его выгнали незаслуженно?

– Безусловно. Он не делал ничего противозаконного и никак не выражал своих симпатий этому Чрезвычайному комитету. Хотя я думаю, что в душе он был на стороне этих руководителей. Знаете, я даже думаю, что почти все руководящие сотрудники МИДа были за немедленное введение чрезвычайного положения. Они лучше других знали истинное положение дел в мире, понимали, как стремительно наша страна теряет свой авторитет на международной арене.

– Очевидно, не все так думали, – напомнил Сафаров. – Посол в Праге Борис Панкин сразу выступил против создания Комитета.

– Я знаю, почему он выступил, – ответила Светлана. – Мне муж говорил, что Панкину уже намекали на возможность отставки по возрасту. Он понимал, что это его последний шанс зацепиться за место. Хотя, может быть, у него действительно были такие взгляды. Не стану настаивать на этой версии. Недавно из Дели прилетел наш знакомый, кстати, ваш земляк. Он работает консулом в Индии. Эльшад Насиров. И он рассказал нам, как в советском посольстве в Индии несколько человек, включая секретаря парткома, сшили из разноцветных лоскутков новый российский флаг и даже успели поднять его на флагштоке. Говорят, что индийцы были очень удивлены этим флагом. Некоторые спрашивали, почему французский флаг висит неправильно. Более продвинутые уточняли, почему над советским посольством развевается флаг Нидерландов. Такие вот забавные ситуации происходят. Наверное, среди тысяч дипломатов были и те, кто категорически не принимал создания Чрезвычайного комитета. Но за это их не нужно преследовать или гнать с работы.

Эльдар хотел что-то ответить, но тут они увидели двух мужчин, быстрым шагом направлявшихся к палате, где лежал посол Скороходов. Он узнал одного из них и понял, что уйти уже не успеет. Это был Леонид Наумович Эпштейн. Его супруга и жена Вячеслава Томилина, брата Светланы Игоревны, были родными сестрами. Несмотря на это, во время январского обмена денег банк «Эллада», в котором работал вице-президентом Эпштейн, умудрился провести махинации на большую сумму. Позже выяснилось, что руководство банка знало о готовящейся реформе, и Томилин, причастный к этой афере, был убит по приказу своего родственника Эпштейна. Эльдар лично принимал участие в расследовании этого преступления и лично требовал задержания и привлечения к уголовной ответственности банкира. Но того выпустили из тюрьмы еще весной. Сафаров не успокоился и добился вторичного ареста. Тогда Эпштейн и брат его жены генерал милиции Ванилин начали с помощью нанятых «качков» угрожать Сафарову. Пришлось обратиться к Виктору Сергееву. Все это было так давно, словно тысячу лет назад. Но сейчас Эпштейн стоял перед ним – свободный и веселый.

Эта волнообразная прическа, это наглое выражение лица вечного победителя, эти глаза немного навыкат – он сразу узнал Леонида Наумовича, одетого в светло-коричневый костюм. Рядом с ним был высокий крепкий мужчина, очевидно, телохранитель банкира. Эпштейн подошел к Светлане Игоревне, поцеловал ей руку, затем кивнул Сафарову, которого явно не узнал. В руках у сопровождающего были два больших пакета.

– Добрый вечер, Света, – сказал банкир, – я недавно узнал об этом несчастье. Большое горе.

– Да, – сдержанно произнесла она, – спасибо, что пришел.

– Мы тут привезли свежих фруктов. Ты не беспокойся, сейчас мой помощник отнесет их в палату. Там киви, бананы, апельсины. Все из валютной «Березки» – свежее и самого лучшего качества.

– Спасибо, – повторила Светлана.

Эпштейн обернулся к своему помощнику, похожему на телохранителя, и показал ему на двери палаты.

– Там дежурит медсестра, – устало бросила Светлана. – Пусть передаст ей эти пакеты. Она знает, что можно давать, а чего нельзя.

– Ты слышал? – строго уточнил банкир.

Помощник кивнул и прошел в палату.

– Может, тебе еще что-нибудь нужно? – спросил Эпштейн. – Ты не стесняйся, говори. Меня только недавно снова выпустили. Такой бред придумали, будто именно я организовал убийство твоего брата и мужа своей сестры. Им просто нужно было на кого-то повесить это ужасное преступление. Говорят, что там какой-то бывший партократ все время пытался оказать давление на прокуратуру, чтобы меня не отпускали. Но, слава богу, время этих коммунистических гаденышей уже прошло. Теперь у нас настоящая свобода.

– Да, – сдержанно произнесла Светлана, – наверное. Кстати, я вас не познакомила. Леонид Наумович Эпштейн, брат Изольды, супруги моего погибшего брата. А это – Эльдар Кулиевич Сафаров, бывший партократ и прокурор, ныне работающий сотрудником администрации Президента Советского Союза.

Эпштейн замер. Он только теперь узнал Эльдара Сафарова. Глаза его вспыхнули от ненависти. Сжав кулаки, банкир глухо пробормотал:

– Теперь я вас узнал, вы тот самый мерзавец, который дважды пытался засадить меня в тюрьму…

Эльдар поднялся, он был выше на целую голову, и убежденно произнес:

– Я пытался посадить в тюрьму организатора убийства и банкира, виновного в крупных хищениях. Жаль, что опять все поменялось и вас выпустили на свободу.