Опиум - Лидия Сивкевич

напрасно старалась над появлением жизни.

– Может и напрасно. Всё же вселенная будет пытаться снова. Наша планета погибнет, человечество сотрётся с лица Земли, даже если успеет перебраться на другие планеты. Затем на подобном клочке вселенной опять с нуля восторжествует цивилизация. И может, она будет такой, какой должна – чистой и оправданной. Но вскоре погибнет не по своей вине, а по стечению обстоятельств. К примеру, материнская звезда вспыхнет сверхновой или громадный метеорит вонзится в благочестивый мирок. И тогда вселенная попробует снова. Снова сойдутся невероятные обстоятельства, и зародится жизнь. Снова разовьётся существо и снова увязнет в грязи. И так будет повторяться всегда. «Всегда» – то самое, которое даже великие умы человечества не могут вообразить. «Всегда», которому мы даже названия не дали, потому как если и понимаем, что вселенная бесконечна, не осознаём, что без нас она нисколько себя не утратит.

Позвонили в дверь. Даня тяжело вздохнул и не сдвинулся с места. Я, наконец, поднялась и стала одеваться. А думала попутно о том, что хоть этот мужчина и спорит с моими сомнительными суждениями, всё же мыслит в том же бесконечном направлении.

Всё приобретало положительный угол развития, но я жила в предвкушении краха этой сказки. Мне казалось, что так не бывает. Не бывает у меня. У других, может, и случается счастье, а я скоро вновь перекочую в своё измерение к страданиям и страхам.

27 октября, пт

Предвыходной вечер ничем не отличался от прочих, но ближе к полуночи я всё больше раздражалась от происходящего. После двенадцати я придержала два столика на случай спонтанного появления VIP гостей и закрыла вход. Казалось, добавь в бесчисленную толпу ещё пару людей, и клуб треснет по швам.

Пятница выдалась омерзительно промозглая, и тепла не ожидалось всю неделю, поэтому те, кто мог себе позволить, согревались жаром ночной жизни. Мне казалось, за весь Октоберфест по всей Германии не было выпито столько пива, сколько алкоголя разлили в эту ночь бармены Опиума. Бар заметно обнищал, склады впервые за мою работу здесь оказались настолько свободны. Но не только это меня удивило.

Неприлично пьяный акционер строительной компании клялся мне в любви у стойки администрации, когда бармены сообщили логисту, что остался последний ящик виски «Талламор Дью». Я почувствовала, как мои брови хмуро ползут к переносице, потому что час назад Даня трахал меня над товарной накладной доставленного виски.

Не знаю почему, не хочу ссылаться на свой разум и внимательность, но я начала связывать в голове некоторые детали и события, о которых и знать не должна была. Мне с трудом удавалось не замечать ерунду, происходящую с алкоголем в этих стенах. Будь то на бумаге, в разговорах, или по факту – творилась чертовщина. Меня при этом не покидало чувство, что мне не хватает одной крошечной, но важной детали, чтобы понять суть. Само собой, глядя на Даниила и его двух верных соратников, было ясно, что мужчины знают о каждом кусочке этого тёмного пазла.

Так, по раздолбайству заместителя директора, я снова наткнулась на бумаги и убедилась, что это не ошибка. На его столе, посреди бардака, мой взгляд зацепился за накладную на большую партию коньяка. Документ был подписан неделю назад, однако я была уверена, что это наименование алкоголя в Опиум не доставляли.

Теперь я уже не могла отметать свои догадки и отправилась за ответами к достоверному источнику.

– Ты не занят? – я вошла в кабинет Дани и опустилась в кресло.

– Допустим, не занят. – Он отобрал своё внимание у экрана ноутбука и отдал мне.

– Скажи мне, что за алкогольная чертовщина происходит в клубе? – внимательно всматриваясь в его лицо, я облокотилась на стол.

– О чём ты?

– Давай я перечислю тебе всё, что заметила, а ты объективно ответишь, может ли это быть всего лишь совпадением? Да?

Ответа не последовало, я начала:

– Помню, как сообщила тебе, что поставка задержится на несколько суток, и ты чуть не разнёс кулаком стену. Потом я заметила несостыковки в документах по приходу и расходу. Да и сам факт, что всего за три дня уходит конская доля крепкого алкоголя, уже подозрителен. При этом по бумагам заказана крупная партия, а по факту её нет. Похоже на совпадение?

– Твоё дело гости, так?

– Так, – тяжело вздохнула я и закатила глаза.

– Почему тогда ты суешь свой нос практически во все углы моего клуба?

– Любопытство не запрещено по договору. Я хочу совать свой нос в твои смутные дела. Хочу заниматься в жизни чем-то более интригующим, чем лизание богатых задниц. Хочу знать, чем нужно промышлять в этом мире, чтобы тебя боялись, как гребаного Волан-де-Морта.

– Слишком много «хочу». – Он недовольно скрестил руки на груди, но тем самым дал мне понять, что я вот-вот проломлю его защиту.

– Долго мы будем вести риторические разговоры?

– Если мы с тобой спим, это не значит, что я посвящу тебя во все аспекты своей деятельности. – Он решил защититься нападением. Укол обиды приземлился к моему телу, но попал то ли в ногу, то ли скользнул, почти промазав.

– Мы с тобой просто спим, значит? – поджала я губы, отметив, что раньше не позволяла себе такого из-за помады.

– Рита, – он, как и я облокотился на стол. – Проверь мне, тебе не нужно этого знать.

– Что в бутылках? – не сдавалась я, голосом наседая ещё сильнее. Он не отвечал. – Даня, когда мы с тобой, как ты выразился, просто спим, ты даже не прячешь липовые бумаги из-под моего носа! Неужели ты считаешь меня настолько глупой? А если нет, то воспринимаешь меня как бездушную игрушку?

Его брови медленно сползли к переносице, веки нависли над глазами, пряча их в тени.

– Не хмурься ты так, будто я угрожаю тебе статьей за изнасилование, если не женишься на мне.

– Ты слишком много говоришь лишнего. – Ещё заметнее нахмурился мужчина.

– А ты не договариваешь нужного. Должна же я уравновесить.

– Ты не осилишь всё, что я могу тебе рассказать. Не сможешь больше мирно существовать, если я расскажу тебе всё, что ты требуешь.

– Не нужно думать за меня и не нужно беспокоиться о моих нервах. – Я подошла к нему и опустилась на краешек стола. – Ты можешь не говорить только в одном случае, если я последний человек, которому ты доверяешь в своей жизни.

Началась игра в гляделки. Мы сверлили друг друга острыми взглядами, в надежде, что сдастся противник, но оба могли продержаться целую вечность. Я решила мухлевать. Подняла ладонь и прильнула