Crime Story №3 - Наталья Солнцева

– Нет, не я. А вы с позавчерашнего дня сына не видели?

– Так я, деточка, вчера на дачу уезжала, там и ночевала. Сегодня вот вернулась, борщик зеленый из свежего щавеля сварила, стала звонить Максимушке, а он трубку не берет.

Ольга Павловна пригорюнилась, а я призадумалась. Бутылочка и блондиночка в сумме давали однозначный результат: Максу надоело дожидаться, когда я отвечу ему взаимностью, и он нашел более отзывчивую подругу. Вот только мне казалось, что одна бутылочка не должна была превратить здорового молодого мужчину в то жалкое создание, которым вчера злорадно любовался весь телевизионный люд.

– Ольга Павловна, а Максим по-прежнему только виски пьет? – спросила я.

– Только виски, и только «Баллантайн»! – убежденно кивнула мать привередливого выпивохи. – И покупает его по-прежнему только у Вольдемара.

– Что за Вольдемар? – я запоздало заинтересовалась личностью Максимкиного поставщика.

– Вообще-то он Вова, Вова Рыжков, это магазин так называется – «У Вольдемара», – объяснила она. – Вова торгует товарами из Франции, у него прямые поставки, все от производителя, качество гарантированное, подделок нет.

– Шотландский виски от французского производителя? – усомнилась я. – Ладно, не суть важно. Где магазин этого Вовы-Вольдемара, далеко отсюда?

– Совсем рядом! Два квартала вперед по улице, ты увидишь – там вывеска с Эйфелевой башней.

Эйфелева башня на вывеске магазина «У Вольдемара» покосилась и стала подозрительно похожа на Пизанскую, так что мои сомнения в аутентичности предлагаемых товаров вообще и виски в частности только усилились. Правда, сам Вова-Вольдемар произвел приятное впечатление – в первую очередь, своей общительностью. Достаточно было задать ему главный вопрос современности: «Вы не видели Максима Смеловского?» – чтобы получить в ответ море информации.

Максима Смеловского Вова видел, слышал, обонял и даже осязал в дружеском объятии не далее как позавчера вечером. Макс «заскочил на минуточку», из которой ни секунды не потратил впустую, успел не только побрататься с Вольдемаром, но и купить хлеба, сыра, колбасы, солений и две пол-литры виски в подарочной упаковке со стаканами.

«Итого три бутылки, – подсчитал мой внутренний голос. – Вот это уже больше похоже на правду!»

Разговорчивый Вольдемар стрекотал, пытаясь обратить мое покупательское внимание на непревзойденный ассортимент настоящей французской косметики, но меня в этот момент нисколько не интересовали принадлежности для рисования на лице. На нем и так уже лежала тень глубокого безрадостного раздумья.

Легкой поступью лунатички пройдя между фанерных опор фальшивой башни, я выдвинулась на улицу и замороженным айсбергом поплыла в потоке людей, закончивших трудовой день и торопящихся по домам. Торопыги толкались, на что я никак не реагировала. Меня занимал вопрос: где именно Максим кутил со своей блондинкой?

Отсутствие в продовольственном наборе от Вольдемара сладостей и выбор в качестве напитка брутального виски однозначно выдавали в новой подруге Макса особу, свободную от милых дамских слабостей и предрассудков. Я ясно представила себе девицу из тех, о которых мужчины говорят: «Светка (Катька, Машка, Дашка) свой в доску парень!» С такой подругой можно пировать и в гараже, и на травке под кустом, не смущаясь отсутствия крахмальной скатерти, столового серебра, хрустальных фужеров и шелкового постельного белья. Кстати, эту версию подтверждал тот факт, что Макс купил виски в комплекте со стаканами.

«Ну, под кустиком-то они вряд ли залегли, чай, не лето на дворе, март месяц, – рассудил мой внутренний голос. – А машину Макс на платной стоянке оставляет, гараж никак не купит, все ждет, пока закончится строительство его нового дома… Ага!»

– Недостроенный дом, точно! – я торжествующе улыбнулась и щелкнула пальцами, заодно остановив такси.

Смеловский, местная телезвезда, личность известная, но он отнюдь не олигарх. Новый дом в экологически чистом медвежьем углу нашего родного города Макс строит уже лет пять, но процесс еще не дошел даже до стадии внутренних отделочных работ. Коробку строители подняли, крышу поставили, коммуникации подтянули, но высокое звание дома строение пока не заслуживает. Уж я-то знаю, Макс возил меня взглянуть на родовое гнездо будущих поколений Смеловских в надежде, что я оценю его основательный подход к вопросу обеспечения потомков комфортабельной жилплощадью и наконец соглашусь принять участие в обеспечении Макса этими самыми потомками.

– Знаете, где Царское Поле? – спросила я таксиста.

Он молча кивнул.

– Отлично. Едем туда, а потом я покажу, какой дом мне нужен.

Мы прибыли на место аккурат тогда, когда радионяня станции «Этрусский шансон» эротичным голосом сообщила, что московское время – девятнадцать часов. Уже темнело. Безлюдное Царское Поле, усеянное похожими на курганы и гробницы кучами песка и грудами блоков, неприятно походило на Бородинское, но окна родового замка господина Смеловского слабо светились желтым.

– Вот пятьсот рублей, как договаривались, – сказала я таксисту, извлекая из кошелька купюры. – Если подождете полчаса, заплачу еще семьсот за поездку обратно в город.

Водитель снова молча кивнул. Я вылезла из машины и, оступаясь на невидимых во тьме кочках и рытвинах, пошла на огонек.

Временная входная дверь существовала в качестве прилагательного. Я толкнула ее – она с грохотом упала, сквозняком задуло свечку, и стало темным-темно. В кромешном мраке послышался мужественный мат, а затем ожесточенное чирканье спички, которая загорелась с третьей попытки. Пляшущий огонек высветил согбенную фигуру, в которой я нипочем не признала бы нашего знаменитого телеведущего, если бы театр теней не озвучивал его незабываемый бархатный голос. Трясущимися руками под прочувствованную ругань Макс запалил свечку и поднял ее повыше, напряженно щурясь в мою сторону.

– Привет, пропащая душа! – сказала я, выходя на свет.

– Привет, – уныло ответил он. – Водку будешь?

– «Баллантайну» ты тоже изменил? – ехидно спросила я, недвусмысленно обвиняя давнего поклонника в предательстве нашей чистой и светлой любви.

– Виски кончился, – угрюмо ответил Макс. – И стаканов тоже нет…

С этими словами сам он приложился к бутылке, а я пошарила глазами по столу и разглядела среди огрызков и объедков два низких, с толстым дном, стеклянных стакана для виски. Они были наполнены бесцветной жидкостью – явно не колодезной водицей – и накрыты подсохшими хлебными ломтями.

– Та-а-ак… – протянула я, обессиленно опускаясь на продавленный диван рядом со Смеловским. – Давай сюда свою водку!

Макс безропотно передал мне бутылку. Я вытерла горлышко рукавом, враз охрипшим голосом спросила:

– Как ее звали? Лола, да? – и, не дожидаясь ответа, пробормотала: – Господи, упокой души рабов твоих Виктора и Лолы!

– Аминь! – сказал Смеловский и тяжко вздохнул.