Фабий Байл. Прародитель - Джош Рейнольдс

Одного удара посохом хватило бы, чтобы избавиться от этого существа, но в боку опять вспыхнула боль. Он до сих пор не оправился от атаки, а физические нагрузки почти полностью исчерпали убывающие запасы выносливости.

«Стар он… стар… Одиноко бредет. Когда же, когда же на трон он взойдет?»

— Бред, — сказал Байл. Ксенос насмешливо поклонился. Байл задумался, видит ли тот, что он ранен, и ссутулился, надеясь приманить его поближе. — Ну? — закашлял он, — Кончай с этим фарсом.

Но вместо того, чтобы броситься на него, арлекин попятился, одновременно опуская оружие. Позади Байла раздался скрип шагов.

— Повелитель, вы ранены? — спросил Олеандр.

— Не очень. Будь так любезен, пристрели для меня это существо, — сказал Байл и закашлял в кулак. На латной перчатке остались брызги крови. Внутри что-то порвалось. Рана оказалась глубже, чем он думал.

Олеандр открыл огонь из болт-пистолета, но арлекин уже удалялся, кружась в пируэте.

— Простите, повелитель, — сказал Олеандр, стреляя по завалам из палаток и кабин, за которыми исчезали и остальные ксеносы. Представление закончилось. — Это как стрелять по теням.

— Тени не дают отпор. — Байл заставил себя выпрямиться. Не следовало показывать слабость перед Олеандром. Арлекин играл с ним, в этом сомнений не было, но зачем? Байл крепче сжал посох. Не покажись Олеандр, он, возможно, узнал бы причину. В удачный момент тот появился — вот только для кого? — Ты пришел как раз вовремя.

— Рад стараться, повелитель.

— Что с нашей добычей?

— Цимисхий и Саккара доставили ее на посадочный корабль. Арлекины не проявили к ним интереса. Арриан уже направляется к ним.

Байл кивнул и окинул взглядом тела, усеявшие улицу. Такой потенциал загублен! Они оказались слишком медленными и неповоротливыми для эльдаров. В следующем поколении это надо будет исправить. Одной силы было недостаточно. Им также нужна была скорость.

Во влажном воздухе разнесся стремительный топот копыт. Байл раздраженно заворчал:

— Проклятие! Похоже, мои попытки скрыть наше появление оказались безуспешны.

— Что? Что происходит? — спросил Олеандр, поворачиваясь и оглядывая пустой рынок.

— Нас обнаружили, — ответил Байл. Топот копыт становился все громче. — Я надеялся избежать этого, но два боя подряд… Видимо, я слишком многого хотел, — Он выпрямился и поднял игольник, — Что ж, такова жизнь.

— Повелитель… мы не одни, — заметил Олеандр. Рынок больше не был пуст.

Байл повернулся, оглядывая новоприбывших, которые уже занимали позиции среди палаток и за брошенными лотками. Здесь были представители нескольких рас: люди, ксеносы, даже несколько Астартес-ренегатов, стеревших с брони все символы легионов или орденов. Прошлые присяги были забыты. Теперь они служили только Грандиозному замку и его кастеляну. На Байла и Олеандра была нацелены орудия самых разных форм и моделей, но огонь их обладатели не открывали. И не откроют, пока их повелитель не выскажется.

Топот копыт приближался. Байл продолжал стоять с выставленным перед собой игольником.

— Когда местный лорд устраивает подобные представления, можно не сомневаться, что перед тобой глухое захолустье, согласен, Олеандр?

— Местный лорд?

— Олеандр, как можно? Неужели ты не узнаешь звук приближающегося величия? К нам едет сам кастелян Грандиозного замка во всем его сомнительном великолепии.

Олеандр раздраженно зашипел:

— Все идет совсем не по плану.

— Так часто бывает, — Байл надеялся избежать этой ситуации. Она отвлекала от текущих дел и была крайне нежелательна в его нынешнем состоянии. Он стер кровь с губ и добавил, когда всадник наконец вылетел к ним: — Нужно уметь приспосабливаться.

Всадник был облачен в вычурную броню, меняющуюся на глазах. В один момент она выглядела как силовые доспехи космодесантника, в другой — как массивный панцирь средневекового рыцаря. Цвета бежали по поверхности, как вода, а вместе с ними и лица. Ухмыляющиеся, кричащие, рыдающие, смеющиеся и без конца перемещающиеся, словно в попытке отвоевать себе побольше места.

Скакун всадника был столь же чудовищен. Сходство с конем у него было самое отдаленное: маслянистая плоть обволакивала черепную кибернетику, словно деготь, а косматая грива состояла из искрящихся проводов и неподключенных имплантных штекеров. Над массивными копытами, выбивающими комья земли, хрипели и тряслись поршни. Хвост представлял собой плетку из зазубренных стальных лезвий, а зубы были осколками раскаленного металла. Скакун пронзительно заржал и встал на дыбы, рассекая воздух копытами.

Его всадник вытянул перед собой шипастую булаву.

— Фабий Байл. Свежеватель. Кузнец плоти. Раковый король, — разнесся по улице глухой, монотонный голос всадника, а затем он добавил просто: — Мясник. Тысячу лет я не видел твой безумный оскал, Отец Чудовищ. И это слишком маленький срок.

— Мордрак, — непринужденно бросил Байл. — Все еще называешься графом или повысил себя до короля? Какой стремительный взлет с позиции сержанта! — Он взглянул на Олеандра: — На самом деле тысячи лет не прошло. Он любит драматизировать.

— Я кастелян Грандиозного замка, Осквернитель. Этого достаточно. Тебя предупреждали. Зачем ты вернулся? Зачем нарушил мир? Братство Солнечного Удара требует компенсации — водой, кровью или и тем и другим.

— Уверяю, Мордрак, тебя это не касается, — ответил Байл, пренебрежительно щелкнув пальцами. — И братства Солнечного Удара тоже. Я получил то, за чем пришел, и теперь ухожу. Можешь отворачиваться и представлять, что никогда меня не видел.

Байл провоцировал его, но не мог ничего с собой поделать. Несмотря на всю свою силу, Мордрак был жалостливым к себе болваном, и при виде него, совершенно не заслуживающего доставшихся ему возможностей, не оставалось сомнений, что Вселенной правит случайность.

Рукоять булавы проскользила в закованной в металл руке Мордрака. Вокруг оружия потрескивала дьявольская энергия. Оно явно имело противоестественную природу — как и меч, лежащий в ножнах на бедре Мордрака. Облик устаревшего оружия был лишь видимостью.

— Ты освежевал меня до кости, Кузнец плоти. Сорвал плоть с души, и все равно… Я жив. И все равно плоть превозмогла. А пока я жив, Грандиозный замок закрыт для тебя. Я уже говорил тебе это век назад. Ты нарушил законы Черного Голана. И не один раз, а дважды. Народ требует твоей головы, Мясник.

— Для меня нет запретных мест, — ответил Байл, — А ты жив лишь из вредности. Если хочешь умереть, просто умри. Кинься в ядро планеты, если угодно. Только не ной мне о своей судьбе, Мордрак.

— Поэтому вы заставили нас воспользоваться Падальным путем? — прошептал Олеандр, — Чтобы избежать встречи с этим… индивидом? Во имя Мальстрёма, что он такое?

— Источник раздражения, — ответил Байл, — Мордрак ни за что бы не пустил нас, явись мы открыто. Нам пришлось бы пробивать путь силой. Чего я пытался избежать. Никогда не вступай в бой, если его можно избежать, Олеандр.