Фабий Байл. Прародитель - Джош Рейнольдс

Червь скопирует у своего носителя структуру мозга и сохранит ее у себя внутри. Мысли, воспоминания, сны — все будет перенесено в аппарат, откуда их можно будет легко загрузить в инфошип. Этот способ добыть из врага информацию был гораздо элегантнее, чем простое поедание его мозга. Кроме того, в этом случае ничего не терялось. Червь выведает путь к Лугганату, данные загрузят в когитаторы флота, а эльдар будет жить для будущих исследований. Байл опустил ее на пол.

— И пусть никто не говорит, что я не милосерден, — тихо сказал он.

— Повелитель, мы прибыли.

Услышав в воксе голос Олеандра, Байл выпрямился.

— Хорошо. Я встречу тебя на посадочной палубе. — Он взглянул на пробирочника: — Проследи, чтобы она себе не навредила и не пыталась вытащить червя, когда очнется, — сказал он и помолчал в раздумье. — Сломай ей руки, если захочешь. Возможно, это ее отвлечет.

Пробирочник довольно чирикнул и закивал скрытой под капюшоном головой. Их так легко было радовать, и они так много давали взамен. Байл улыбнулся и оставил пробирочника заниматься своим делом.

Олеандр ждал Байла на посадочной палубе вместе с остальными. Сидевший на рельсах «Сорокопут» рычал от желания взлететь.

— Вы точно не хотите, чтобы мы отправились с вами? — спросил Арриан. — Из Олеандра с Цимисхием плохой почетный караул.

— Спасибо, Арриан, но я не какой-нибудь мелкий лорд. Пышные церемонии — удел ничтожеств. Кроме того, кто-то же должен следить за порядком на корабле. — Байл перевел взгляд на Олеандра: — Они знают о нашем визите? Не очень хочется умирать из-за какого-нибудь излишне усердного наводчика.

— Я их предупредил. Блистательному… интересно, чего вы хотите.

Байл фыркнул:

— Что ж, не самый плохой вариант, полагаю, — Затем он взглянул на Цимисхия: — Когда прибудем, ты останешься с «Сорокопутом». Если нам придется улетать в спешке, никаких задержек быть не должно. — Цимисхий кивнул и ударил по груди кулаком. Байл отвернулся: — Идем. Слишком долго я не наслаждался гостеприимством Третьего.

«Везалий» неподвижно висел в тени колец газового гиганта. Они вышли за границы пагубных пространств Ока и теперь находились возле Крендракса, в великой глуши сегментума Обскурус. Вокс-приемники, сканирующие космос в поисках вражеских сигналов, постоянно ловили обрывки переговоров с Кадии, Элизии, а один раз, на мгновение, даже с Фенриса. Имперские флоты кишмя кишели в этом регионе, особенно с тех пор, как разграбили Гелосиан.

«Сорокопут» стрелой несся через поле астероидных обломков и мутных, бурлящих облаков, словно одноименная птица. Пока штурмовик приближался к небольшому флоту, который висел по другую сторону беспокойной планеты, Байл разглядывал их цель в иллюминаторе отсека.

— Пять кораблей. Впечатляет. Большинство так называемых полководцев за пределами Ока едва способны сохранить один, — сказал он.

— Блистательный собраннее прочих, — ответил Олеандр, — Ему даже предлагали участвовать в советах Абаддона и принести ему клятву верности.

Байл фыркнул.

— Ну конечно. Как и мне. Эзекиль становится очень отходчивым, когда ему что-то нужно, — Он уставился в иллюминатор. — Незачем совать голову в петлю. Если я нужен Эзекилю, пусть он сам ко мне идет.

Но несмотря на браваду Байла, Абаддон с каждым днем вызывал все больше беспокойства. Его армии росли, тревожа Око. Воины выбирали, за кого сражаться, заявляли о своих претензиях на те или иные территории, объявляли войны, и все это мешало исследованиям Байла. Эзекилю, похоже, мало было просто занять пустующие троны демонических примархов. С другой стороны, чего еще ожидать от того, кто объявил себя «Воителем»?

Атака на Грандиозной напомнила Байлу, зачем он вообще покинул Урум. Годы после падения Града Песнопений прошли в борьбе с врагами. И не только с соперниками и ренегатами, но и с Эльдарами, и некоторыми существами похуже. Выбранный им путь привел к конфликту с тысячей фракций, и все они мечтали посадить его на цепь или убить.

Возможно, пришло время собирать армию. Армию из гландовых ищеек и Новых людей, которая будет защищать его владения и эксперименты, его… Нет. Это была ловушка. Сход с избранного пути. Если он начнет грызться с теми, кто хотел заковать его в цепи, то лишь поменяет одну клетку на другую. Он не станет играть в эту игру. А когда зазвенели датчики сближения, он вовсе выкинул эти мысли из головы.

— Вот он… — сказал Олеандр, — Флагман Блистательного… «Кваржазат».

Остаток пути Байл потратил, разглядывая корабль. «Кваржазат» был единственным в своем роде. Когда-то он был линейным кораблем, крейсером класса «Лунный» и носил другое имя, но за годы, прошедшие с уничтожения Града Песнопений, превратился в нечто большее. Старые шрамы от лэнс-излучателей до сих пор пересекали его борта, но теперь из них к тому же росли гигантские крылья из металла и пустотной плоти, а от всей поверхности корпуса и с кормовых палуб отходили извивающиеся и переливающиеся всеми цветами радуги щупальца в сотни километров длиной. Ангарные отсеки были похожи на мясистые пасти растений-мухоловок или на клыкастых чревозверей, а орудийные батареи выглядели скорее как жала какого-нибудь смертоносного насекомого.

— Это не корабль, — сказал он.

— Теперь нет, — ответил Олеандр, — Отсюда и название.

— Я как раз об этом подумал, — сказал Байл. Кваржазат — оригинальный Кваржазат — был огромным чудовищем из кемосских легенд, который якобы обитал высоко в отравленных небесах и, сидя на горных вершинах, хватал как целые города, так и одиноких путников. Это была детская сказка, с ее помощью пугали излишне доверчивых. — Как же мы любим прикрываться чужой славой, — добавил он, скрестив руки на груди, — Это нам от нашего генетического отца перешло. Фулгрим всегда был алчным. В этом и была его проблема. Он проглотил змея, а тот сожрал его изнутри.

— Он сожрал нас всех, — сказал Олеандр.

Байл посмотрел на него.

— Да уж. Но некоторым хватило ума прорезать себе путь на свободу.

Он отвел взгляд. Демонический корабль приближался, постепенно заполняя обзорный экран. «Сорокопут», достигнув стыковочного порта, зарычал двигателями. Машинный дух штурмовика не любил стыковаться с кораблями, кроме «Везалия», да и на последний предпочитал садиться только при необходимости.

— Знаете, вы ведь могли бы остаться, — сказал Олеандр, когда на «Сорокопуте» с шипением сомкнулись стыковочные фиксаторы, — После Абаддона. Вы могли бы вернуться. Вы сплотили бы Третий легион вокруг себя…

Байл рассмеялся:

— Ты правда так думаешь? То есть у меня столько харизмы, что мне не составит труда стать лучом света во тьме для своих павших братьев? Нет. Лишь хитрость помогла мне справиться в тот раз, и лишь необходимость заставила вообще взяться за это. Я сделал то, что было нужно, чтобы помочь пациенту. — По телу прошла волна тупой, напряженной боли: пораженные раком органы пытались выполнять свою работу. Он сглотнул кровь и закрыл глаза, — А сейчас было бы еще сложнее. Наш легион мертв, Олеандр. Он разбился о рифы желаний Фулгрима.