Тамерлан - Александр Сегень

Тою порой снова ордынские цари враждовать меж собой стали, а в Золотой Орде поднялся сильный князь Мамай. Он, яко же и Тамерлан, не имел царской крови и не мог быть ханом, но по примеру Тамерлана мечтал сделаться государем в Золотой Орде, а чтобы хан был при нем царем лишь по прозванию. Видя в нем человека сильного, иные стали стекаться к нему. Царевич Араб-шах, уведя свое войско из Белой Орды за Волгу, подчинился Мамаю. Московский князь Димитрий Иванович получил от Мамая ярлык на княжение и вместе с сим золотоордынским Тамерланом в лето тысяча триста семьдесят второе, пришед в землю Рязанскую, разорил ее, а князя Олега изгнал, посадив на его место князя Владимира Пронского. Аз, грешный раб Божий Александр, своими очами видел сие нашествие, живя в Рязани в дому родителей моих, посадских людей молодожников[61], известных своим искусством. И быв о ту пору тринадцати лет от роду, аз хорошо все упомнил. Московиты среди Русской земли народ хотя и русский, а всем иным русским – враг, хуже татарина и литвина. Особливо ненавистны московиту рязанец и тверской, и те також московита ненавидят. Москва – град на Руси новый, а нос задирает высоко. Рязанцы же Москве подчиняться не желают, и за то Димитрий с Мамаем их град подвергли разоренью. Много домов горело, и аз тому свидетель; много народу побито, и аз над трупиями плакал. Димитрий Московский мстил Олегу Рязанскому за то, что тот вместе с тверскими князьями не признал власти московской. Но когда рать его ушла из Рязани, жители прогнали временщика Владимира и вернули Олега на древний престол рязанский.

Другим годом Мамай и Димитрий вновь приходили погром учинять, и все повторилось, но вскоре сии двое подражателей Тамерлановых между собою переругались, а в Москве неслыханное дело свершилось – убили послов Мамаевых. И началась война. Араб-шах в битве на реке Пьяной бил дружины князя Димитрия, но вскоре и князь Димитрий одержал победу над татарами на Воже-речке, разгромив воеводу Бегича, любимца Мамая.

Видя в Димитрии союзника в борьбе с Мамаем, Тохтамыш заключил с ним договор – помогать друг другу во всем. А Мамай тогда вступил в союз с Литвой, где князь Ягайло был еще поганым язычником. И пошла Золотая Орда огромною ратью на Москву, вел эту рать сам Мамай, и было у него в подчинении тринадцать туменов из татар и литвинов, а также генуэзских фрязей[62], был и небольшой полк из рязанцев и тверичей, обиженных на князя Московского. Шла рать от Сарай-Берке вверх по правому берегу Дона, и там, в самых верховьях Дона, на речке Непрядве, в ста верстах от Рязани, тумены Мамая встретились в страшной сече с полками князя Димитрия, у коего войско было столь же многочисленное из московитов и владимирцев, смолян и волынцев, моложан и татар от Тохтамыша. Ягайло со своими литвинами шел на подмогу к Мамаю, но не успел всего тридцати верст дойти до места побоища, когда уж дело сделалось.

Силен был Мамай, но Богородица Дева незримо пребывала в стане князя Московского, и Димитрий одержал победу, гнал ордынцев на много верст вниз по Дону, так что и сам Мамай едва спасся. Вскоре Тохтамыш с войском нашел Мамая, добил его окончательно, так что тот тогда же и помер, а Тохтамыш объединил под своею мышцею Белую и Золотую Орду.

Много пало витязей на поле Куликовом, что за речкой Непрядвой. Еще больше было раненых. Обозы с ними шли в Москву и Владимир сквозь тульские и рязанские земли, а Ягайловы литвины их грабили и убивали. Грех попутал и меня с моими рязанцами пойти бить московитов. Алкал я мести за погибших отца и сестру, сгоревших во время нашествия Димитрия и Мамая на Рязань. Увидев же, как бьют и грабят раненых и слабых от пролитой крови, осознал я, на какое неправое дело подвигнулся, раскаялся, да поздно – успел-таки пролить кровь русскую. А шел мне тогда двадцать второй год от роду. Не прошло же и двух лет, как Господь справедливо наказал меня, навеки отняв у меня Отчизну.

Двадцать два года прожил аз от рождения до плена в земле Русской, Рязанской, и вот уж двадцать два года с лишним живу в плену, приняв веру Магомета, но лишь для видимости, тайком же молясь ко Господу Иисусу Христу, не надеясь, что Он услышит мои недостойные моления, из нечистых уст исходящие, ибо двадцать два года с лишним не исповедовались уста мои и не поновлялись[63].

Случилось же так, что когда шли обозы с ранеными на Куликовом поле через Рязанскую землю, там везли одного любимого богатыря Тохтамышева, а мои рязанцы напали на обоз и богатыря того добили, забрав себе его имущество и доспехи. Миновало два года, и пришел Тохтамыш наказывать Москву за то, что возгордилась Москва своею победою над Мамаем и не признает боле ордынской силы. Князя Димитрия тогда в Москве не было, и Тохтамыш легко взял град, сжег его и разграбил, а после пошел другие города русские жечь и грабить. Приехав же в Рязань, не посмотрел, что рязанцы помогали ему противу Москвы, а вспомнил про то злодеяние с его любимым богатырем, случайно обрел его доспех у одного рязанского торговца и стал Рязань наказывать вкупе с прочими городами русскими.

Аз тогда был при князе Олеге писарем, приласканный за мое прилежное старание и умение к языкам и грамоте. Самого князя в Рязани не было, когда Тохтамыш взялся град наш разорять. А один из мудрецов, состоящих при хане, по имени Физулла-Хаким, увидя, что я столь молод, а владею монгольским языком и персидским, арабским и латынью, взял меня в плен и увез с собою из родного края в свою Татарщину. Мудрец Физулла-Хаким был добр ко мне и даже усыновил меня, но для того заставил принять закон, обычай и веру магометанскую, и за грех сей непременно гореть мне в пещи адской.

Тем временем кровожадный хищник Чагатайского улуса Тамерлан срывал гроздья ненависти и горя в странах, прилегающих к Мавераннахру. Он разбил монголов и чагатаев в Могулистане, а после двинул свои войска на области Хорасана. Там, в граде Андхуде, местный юродивый Баба-Сенгуй, почитавшийся за святого, бросил к ногам его коня кусок кровоточащего собачьего мяса. Тамерлан же нисколько не смутился, объяснив это так: юродивый, мол, благословлял его дело, показывая, что от меча Тамерлана гибнут лишь подлые собаки.

В селении Тайабад жил святой отшельник Зайн ад-Дин. Когда Тамерлан пришел к нему за благословением, тот возложил свои руки на спину злодея и сказал: «Ты явился потому, что владыка Хорасана предавался скверным и недозволенным удовольствиям. Мы много раз предупреждали его, что Аллах пошлет ему палача. Но знай, великий завоеватель, если ты не будешь убивать только грешников и не перестанешь лишать жизни праведных и безгрешных, Аллах и тебе пошлет наказание, как было уже не раз». Тамерлан сказал, что руки отшельника были тяжелы и светлы, как небо. Но едва отъехав от селения Тайабад, лицемер снова начал убивать всех без разбору, а в граде Бушенге вырезал всех до единого, построив башню из человеческих голов.

Вскоре Тамерлан завоевал главный город Хорасана, Герат. Он перевез в Кеш знаменитые гератские ворота, срыл все укрепления кроме цитадели Ихтияра и взял к себе на службу лучших гератских ученых, мудрецов, богословов. Через два года гератцы подняли восстание. Явившись с войском, Тамерлан подавил мятеж и истребил половину населения огромной столицы. Но это было лишь началом долгого похода, с которого началась его война с Тохтамышем. По завету Кайсара, готовясь к большим битвам и питая войну войною, он быстро завоевал Кандагар, Сеистан, Мазандеран. К его владениям присоединились Азербайджан, Армения, Эрзерум, Грузия и Дербент. Все ждали, что его тумены перейдут Кавказ и двинутся на завоевание Золотой Орды, но хитрый злодей вместо этого устремился вдруг в Персию, аки коршун набрасываясь на прекрасные города Ван, Тебриз, Испагань, Шираз и покоряя их. Здесь его застала весть о том, что Тохтамыш перешел Сайхун-реку, вторгся в его владения и дошел до самой Бухары. Оставив богатые и красивые города Гулагского улуса[64], Тамерлан поспешил вернуться в свою землю, дабы дать отпор враждебному хану.