Иск на невозможное отцовство - Ксения Фави

А вот сам Троицкий касается данной темы на подъезде к клинике.

- Карин, я заранее прошу прощения, если произойдет что-то обидное для тебя. Если честно, я уже не знаю… Может быть, стоит отпустить тебя домой. Я поддался порыву.

- Я пойду с тобой! Антон, я не маленькая. Я, в конце концов, юрист и семейных сцен насмотрелась. И тебя я не брошу. Идем, не будем терять время.

Машина уже встала.

- Хорошо. Спасибо.

Мужчина говорит отрывисто. Внутри здания мгновенно становится тем самым Антоном Троицким, блестящим адвокатом. Один его тон заставляет всех работать как следует.

Причем он не хамит и не ведет себя словно хозяин мира. Антон общается с администраторами вежливо и адекватно. Но так твердо, что становится ясно - не получив своего, он не уйдет. А за любой косяк работников последует строгая ответка.

Впрочем, дежурный врач, к которому мы отправляемся первым делом, оказывается профессионалом. Мы втроем стоим в коридоре возле ординаторской. Я и Троицкий молчим. Высокий русоволосый молодой доктор докладывает обстановку.

- Приступ мы купировали. Жизни вашей тети сейчас ничего не угрожает, - врач немногословен, - хотя, конечно же, такой глубокий обморок – ненормальный симптом.

По лицу Антона пробегает тень.

- Спасибо вам, - искренне говорит он, - потребуется долгая госпитализация?

Врач дарит нам добрую усталую улыбку.

- Настаивать я не могу, но рекомендовал бы для начала стандартные десять дней. Прокапаться, сделать кое-какие обследования.

- Есть свободные платные палаты? - хмуро интересуется Антон.

- Да, - кивает доктор, - завтра сможем ее перевести.

- А сейчас можно пройти к ней? - Троицкий не наглеет.

- Только недолго, - врач идет навстречу, - уже поздно.

Я отхожу. Антон, кажется, благодарит врача не только словами. Ведь по правилам нас бы скорее всего послали. Велели бы явиться в положенные часы.

Когда мужчина подходит ко мне, я ежусь.

- Давай, я подожду тебя внизу?.. Твоей тете нельзя волноваться.

Почему-то я уже практически уверена, понервничала родственница Антона из-за меня. Что могло спровоцировать приступ.

- Это на этаж выше, - морщится Антон, - там наверняка есть сидения. Но если ты хочешь…

- Идем.

Я ведь не собиралась отсиживаться. В палату нос не суну. Встречу Троицкого после в коридоре.

- Да, идем, - рассеянно соглашается Антон.

Мы преодолеваем ступеньки, держась за руки. Троицкий ведет меня к нужному номеру палаты. Медленно отпускает мои пальцы. Я даже на ощупь чувствую, как он напряжен.

Дверь палаты приоткрыта. Антон осторожно заглядывает туда, чтобы никого не смутить. Но на него мало обращают внимание. Кто-то лежит под одеялом и недомогает. Те, кому получше, уткнулись в книжки или телефон.

Лишь маленькая худенькая женщина у одной из кроватей оживляется. Заметив это, я быстро отхожу к белому жесткому дивану у торцевой стены. Нервно опускаюсь на него. В больничной тишине я могу отчетливо все слышать.

- Слава богу, ты здесь, Антон! Я и подумать не могла… Была занята заказом всю неделю. Проглядела Лизу! Она и спала, и питалась в последнее время как попало! Да еще нервное истощение…

Судя по всему, с Троицким сейчас разговаривает его мать. Я знаю состав его семьи. Немного о детстве.

- Доктор сказал, сейчас нет ничего опасного. Но обязательно нужно пролечиться.

- Ох, она завтра уже собралась домой.

Женщина трясет русой шевелюрой, в которой под лампочками блестит седина.

- Да, собралась!

А это звучит уже совсем другой голос. Пусть хриплый, но до невозможности уверенный и жесткий. Сразу видно, кто в семье Антона является «плохим полицейским».

Тетя Троицкого похожа на его мать. Но полнее, даже коренастее. В темно-синем плюшевом костюме она сейчас как огромная туча взошла среди ослепительного белого больничного коридора. И явно планирует разразиться громом и молниями.

- Тетя, побереги себя, - устало просит Антон.

Маленькая ростиком тетка вздергивает на племенника подбородок.

- Разберусь сама! Ты ведь хозяин своей жизни. Вот и я поступлю также.

Троицкий вздыхает.

- Кому станет лучше от такого поведения? - спрашивает он. - Ты ведь очень любишь свою работу, путешествия, жизнь, в конце концов. Разве ты хочешь превратиться в развалину?

Можно представить, чего стоит Антону этот спокойный тон. Скандалить с теткой, естественно, не место и не время. Но Троицкий старается не выдать волнение, не вестись на манипуляции. Однако его тетя так просто не сдается.

- Уж лучше развалиться самой, чем смотреть, как рушится твоя жизнь!

Я начинаю мелко дрожать. Возможно, Антон был прав, и мне стоило посидеть у выхода…

- Эта тема закрыта, - в этот момент Троицкий мрачно отвечает тетке, - а что касается тебя, то доктор рекомендовал пройти нормальный курс лечения. Завтра тебя переведут в одноместную палату. Там будет все необходимое.

- У вас не получится запереть меня здесь! – «туча» громко взвизгивает. - На носу госы в университете! Здесь я вообще сойду с ума!

Мама Антона пытается обнять сестру.

- Ты никогда не брала больничный. Они справятся без тебя. Лиза, побереги себя ради нас!

Даже со своего места вижу, как поджимаются губы тети Лизы.

- Антон теперь отрезанный ломоть. Он самому себе-то не принадлежит! А ты играйся во внука. Если тоже веришь в этот ошибочный тест на отцовство!

Мама Антона ахает. Что-то бормочет в ответ. Ее сын говорит громче.

- Так, всё! Я ухожу, - он ловит взгляд матери, - все организационные моменты я уладил. Ни о чем не беспокойся.

Он разворачивается. А я на автомате резко встаю. Хочется скорее убежать отсюда! Понимаю, Антон не ведется на мнение тетки. Но все равно так неприятно и обидно! Ведь это кровные родственники моего сына!

В своих эмоциях не замечаю, что привлекла к себе внимание. И «туча» шагает от своей сестры в мою сторону. Быстро нагоняет Антона. А еще истощена, по словам сестры.

- Это она?! - интересуется тетка поистине дьявольским тоном. - Нарядилась в черное в надежде, что я уже отбросила коньки?

Антон сразу поворачивается, закрывая меня спиной.

- Иди в палату.

- Это она… - женщина выдыхает. - Имей в виду, дорогая, на чужой беде ты своего счастья не построишь!

Мои глаза становятся круглыми. Она вообще в себе?! Антон взрослый, свободный и вполне отдающий отчет своим действиям человек.