Тэтчер. Неизвестная Мэгги - Дмитрий Медведев

– Папа никогда не спорил с членами своей семьи, – вспоминает Кэрол. – Он старался делать все возможное, чтобы его жизнь была тихой и спокойной. И если вдруг тучи сгущались, он обычно просто ретировался.[239]

– Мистер Тэтчер по-прежнему слишком застенчив, чтобы в полном объеме исполнить роль консорта! – восклицал корреспондент «Evening Standard» после очередной конференции консервативной партии.

Тем не менее было бы ошибочно представлять Тэтчера в образе эдакого простака, спрятавшегося за спиной своей более успешной жены. Главная беда Дэниса заключалась в том, что его часто недооценивали. Как верно заметил главный имиджмейкер Маргарет Гордон Рис:

– Мэгги и Дэнис идеально подходят друг для друга. Люди часто не понимают, что это она предана ему. Обычно думают наоборот. В данном случае ее преданность играет гораздо более важную роль, потому что Маргарет отлично понимает, что именно Дэнис является той надежной опорой, способной всегда поддержать ее в трудную минуту.[240]

В некоторых вопросах Тэтчер не только не уступал, но, возможно, даже превосходил свою жену. Он придерживался очень строгих моральных взглядов, был хватким в бизнесе и не менее трудолюбивым, чем его обожаемая Мэгги.

Каждый день в течение многих лет он вставал в 6:30 утра, съедал легкий завтрак, садился в автомобиль и отправлялся на работу. Офис находился в 130 километрах от дома, так что на поездку только в один конец уходило от полутора до двух часов. Затем следовали насыщенный рабочий день и утомительное возращение домой. Нередки были случаи, когда Тэтчер оставался на работе допоздна, отвечая на удивленные взгляды коллег:

– Я задерживаюсь, потому что так же поступает и моя жена.[241]

Помимо содержания Маргарет и двоих детей, Дэнис также нес финансовую ответственность за свою мать, сестру и двоих тетушек.

Тяжелая нагрузка сказалась в 1964 году, когда у Тэтчера произошел нервный срыв.

– В вашем организме нет никаких серьезных физических изменений, но, если вы и впредь будете продолжать работать с такой интенсивностью, вы нанесете своему здоровью непоправимый вред, – сказал ему лечащий врач. – Просто прервитесь и возьмите отпуск.[242]

Для восстановления пошатнувшегося здоровья Дэнис отправился на одном из лучших кораблей «Warwick Castle» в любимую Южную Африку. Во время плавания он мило общался с другими пассажирами, играл на палубе и регулярно посещал спортивный зал.

Не считая этого инцидента, Дэнис обычно справлялся с возложенными на него обязанностями. В то время как Маргарет занималась политикой, он зарабатывал средства и содержал семью. Будучи супругом одной из самых известных женщин-политиков своего времени, Дэнис остался на удивление аполитичной фигурой. Исповедуя еще более консервативные взгляды, чем Маргарет, он практически не высказывал своих суждений о проблемах государственного управления и международных отношений, оставляя эти вопросы своей любимой.

– А это вам лучше спросить у старшего по званию, – обычно отшучивался он.

Если Дэнис и мог поставить Маргарет в неловкую ситуацию, то не из-за своих высказываний, а скорее из-за армейского прошлого, вернее, того сленга, которому он научился в окопах Второй мировой.

Однажды, узнав о срыве запланированной даты встречи лидеров африканских стран, Дэнис воскликнул:

– Опять бардак!

Случались и более крепкие выражения.

– Черт побери! Мэгги, ну кто кроме тебя мог толкнуть такую замечательную речь, – не выдержал Тэтчер, услышав, как на торжественном завтраке в честь премьер-министра Греции Андреаса Папандреу Маргарет сумела в своем тосте охватить несколько тысячелетий греческой истории.

Увидев же рядом жену архиепископа Кентерберийского Розалинд, которая раскрыла от удивления рот, Тэтчер спокойно добавил:

– Ой, простите. Я забыл, что вы тоже здесь.[243]

Что же касается политики, то если Дэнис и позволял себе иногда произнести несколько фраз, которые не совпадали с мнением жены, все это воспринимали очень спокойно, включая и саму Маргарет.

– Да, действительно, порой мне приходится проявлять немного больше такта, чем это делает Дэнис, – говорила Мэгги. – Даже если время от времени он высказывает взгляды, которые расходятся с моими, что из этого? Все это привносит в жизнь дополнительную остроту. Мне кажется, люди его обожают. Впрочем, как и я.[244]

Как вспоминает подруга их семьи Пенни Джунор:

– Его язык известен своей красочностью. Частенько в личных беседах он может сказать такое, что даже у привыкшей к нему Маргарет волосы встают дыбом.[245]

Зная о своей прямоте, Дэнис взял за правило никогда не общаться с журналистами, невольно превратившись в один из самых желанных объектов для большинства из них.

– Лучше молчать и пусть думают, что ты дурак, чем открыть рот и окончательно рассеять все сомнения, – любил он повторять старую шутку Марка Твена.[246]

Каждый искал свой путь, чтобы разговорить молчаливого консорта. Так, например, редактор дружественной газеты «Sunday Express» Джон Джунор вышел на самого Гордона Риса и попросил его организовать интервью с мистером Тэтчером.

– Я думаю, это не самая хорошая идея, – ответил Рис. – Мне кажется, Дэнис не согласится.

– Это же очень важно, – продолжил настаивать Джон, – он такая привлекательная личность. К тому же его все очень любят.

Увидев, что Рис начал сомневаться, Джунор стал приводить все новые и новые аргументы:

– Гордон, я всегда очень хорошо относился к тебе, к миссис Тэтчер, к консервативной партии, и интервью в «Sunday Express» будет нам всем выгодно.

Уступив доводам журналиста, Рис решил донести его просьбу до Дэниса. Тот отреагировал очень спокойно, с привычной для себя рассудительностью:

– Гордон, я немного удивлен. Ты научил меня массе вещей, которые я никогда не забуду. Я всегда строго следовал тому, что ты говорил, потому что считал, что так правильно. Но если я соглашусь встретиться с твоим другом, мне придется так же поступать со всеми, кто дружественно расположен к тебе, ко мне и к Маргарет. Мне придется беседовать со всеми ними.