Концерт в криминальной оправе - Марк Фурман

— Согласен.

— Наличными, сразу же по оформлении. Есть, правда, одна заноза, да думаю, вы мужики влиятельные, ее устраните. Дело в том, что мы с Колей не расписаны, дом на него оформлен. Я узнавала, перед продажей надо мне по закону в права владения вступить. А это только через суд…

III.

Прошло лето, наступила осень. Вера Александровна Большакова оказалась не столь энергичной, как казалось за столом. Время от времени Кочетов названивал ей, подталкивал с заявлением в суд. Зимой, причем весьма сердитой, уже с ноября пошли сильные морозы. Большакова, сменив место работы, перестала бывать в Симонове. Так продажа-покупка дома и докатилась до весны…

В раздумье, созерцая фантасмагорическую игру пламени, Кочетов задремал, и поспал бы основательно, если не Прохор, подметивший, что дрова уже прогорели. Свое недовольство кот выразил своеобразно. Он забрался на выдвижную печную заслонку и оттуда, как стало попрохладнее, почти с двухметровой высоты рыжим водопадом обрушился Георгию Федоровичу на колени.

Кочетов проснулся, стряхнул кота. Подложив дров, возмутился: — Пора бы, Прохор Котофеевич, поделикатнее быть. Все-таки вы у меня в гостях. На первый раз — делаю замечание, при повторной наглости — безусловно выгоню.

Прохор вальяжно потянулся, выгнув спину, лег поближе к огню. Положив тяжелую голову на передние лапы, довольно заурчал, будто выговаривая Кочетову за леность и беспечность. Дабы не нервировать кота, Георгий Федорович сходил в сарай за дровами. В топке опять ровно и сильно занялось, тогда припомнилось ему событие, связанное с районным нотариусом Щуплецовым.

… Павел Дмитриевич Щуплецов — мужчина весьма внушительных габаритов, в полную противоположность своей фамилии, встретил его весьма радушно. Он выслушал Кочетова и, отпив из стоявшего перед ним стакана пузырящийся «нарзан», авторитетно заявил, что дом, именно этот понравившийся ему дом, он купить не сможет.

— Как так? — удивился Георгий Федорович. — Ну, посудите сами, разрешение на участок подписано сельсоветом. Вот ходатайство Союза журналистов. Вдова тоже не против, есть ее письменное заявление в суд о вступлении в права владения.

— Даже после судебных процедур, по закону дом купить невозможно, — уверенно возразил Щуплецов. — Вот само строение, сруб, другое дело.

— Я интересовался у…, — Георгий Федорович назвал известного в области адвоката. — Консультировался с…, — добавил еще одну фамилию. — Опытный юрист, наш автор. Специалисты считают дело пустяковым.

— Нет, нет, сам дом никак, — удерживал рубеж нотариус. — Вот насчет сруба возражений не будет. Поймите, уважаемый, бывший владелец дома тоже нарушил закон, без разрешения его поставил.

— Говорят, на месте после пожара — можно.

— Ничем не смогу помочь, — закрыл тему нотариус. — Лично, из уважения к прессе, дам чисто практический совет: бросьте вы этот дом, что на нем свет клином сошелся? Надо, чтобы ладненько, без запятых, и все по закону.

…Едва за Кочетовым закрылась дверь, как нотариус снял телефонную трубку.

— Я от себя, — сообщил он собеседнику, — твой журналист только от меня ушел. Теперь дело за тобой.

— Заявление этой Большаковой на вступление в права уже поступило. Пару-тройку недель можно потянуть.

— Срок достаточный, но дремать не следует.

— Он тебе, что и заявление оставил?

— А как же, на машинке. Видно сам печатал. Но это дела не меняет. Отказ будет мотивированный, по всей форме и тоже через два интервала.

Кочетову до мельчайших деталей запомнился погожий майский день, в праздничную десятидневку между Первомаем и днем Победы, когда утром в который раз он позвонил в Вязники Большаковой. Вероятно, он разбудил хозяйку, когда Вера Александровна сообразила, кто звонит, она, помедлив, сказала:

— Ах, это вы, Георгий Федорович. Вот и закончились наши страдания. Продала я наконец-то симоновский дом.

— Так кто ж тот счастливец? — дрогнувшим голосом поинтересовался Кочетов.

— Теперь уж ничего не изменить. Есть документы, все заверено у нотариуса. Да и деньги получены. А дом продан авторитетному человеку, судье Дубровину.

Это неожиданное сообщение громом среди ясного неба прозвучало для Кочетова. Оставалось только положить трубку.

Переживал Георгий Федорович недолго. Как закончилась послеобеденная летучка, он решил обсудить ситуацию с давним приятелем, заведующим отделом морали и права Толей Березовским. В ближайшем от редакции кафе они не спеша, распили бутылку сухого вина.

Выслушав Кочетова, многоопытный в разного рода житейских передрягах, Анатолий уверенно произнес: — Все дело, Жорж, в том, что оплот правосудия районного масштаба, купив дом, нарушил одним махом несколько статей гражданского кодекса.

— К адвокатам, что ли идти?

— Зачем же сразу к адвокатам. Для начала зайдем ко мне. Дам я тебе полезную книжицу. А там с жалобой на прием к начальнику областного отдела юстиции напросись.

Возвращаясь от Березовского, Георгий Федорович еще в троллейбусе просмотрел «Гражданский процессуальный кодекс РСФСР». Среди множества статей он нашел три, которые в известной мере относились к его ситуации.

Вот, например, статья 3-я: «Всякое заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законом, обратиться в суд за защитой…Отказ от права на обращение в суд недействителен».

Эта статья по логике явно предназначалась для Большаковой. Ведь именно ей отказал Дубровин, хотя по закону должен был принять заявление вдовы.

Теперь другие статьи… Вот те, что рядом — 17-я и 18-я. В первой, так и говорится: «Судья, народный заседатель, прокурор… не могут участвовать в рассмотрении дела и подлежат отводу, если они лично, прямо или косвенно заинтересованы в исходе дела…».

Что и говорить, нужную книгу дал ему Березовский! Теперь о жалобе. Ведь Анатолий советовал пойти на прием не с пустыми руками. Рано утром, на свежую голову, Кочетов взялся за дело. Он перенес портативную «Эрику» на кухню, и за два часа отпечатал несколько страниц убористого текста. Все это время волна вдохновения не покидала его. Георгию Федоровичу казалось, что он борется не только за уведенный из-под носа дом, но в целом и за других людей, не искушенных в юридическом слаломе, которых столь же ловко может провести судья Дубровин.

Заканчивалось жалоба такими словами: «Работаю я в журналистике свыше двадцати лет, но припомнить подобного не могу. В данном случае председатель районного суда грубо нарушил не только моральную, но и правовую этику. Он с помощью нотариуса, затягивал в своих интересах дело о доме, фактически поставив Большакову в зависимость от себя, а затем, воспользовавшись моментом, купил приглянувшийся ему дом. В данном случае Дубровина нельзя рассматривать просто как рядового покупателя, он выступал в качестве ЗАИНТЕРЕСОВАННОГО лица. Итак, сегодня дом. А вдруг завтра в суде возникнет подобная ситуация с машиной, прочим дефицитом? Как тогда поступит Дубровин? В связи с изложенным, прошу вас произвести официальное расследование об использовании служебного положения судьей Дубровиным, а также признать факт купли дома им — незаконным».