Нет ничего сильнее любви - Таня Винк

И вот теперь Инна тоже хочет понравиться чужим детям. Может, она станет их «новой» бабушкой? От Галки внука тоже хочется, но дочка, судя по всему, замуж никогда не соберется. Уж забеременела бы без мужа и родила, девки после тридцати так и делают, но она не будет. Наверняка все еще любит своего Юру. Вот горе… Сколько времени прошло? Почти четыре года. Ничего, еще немного, и она очухается, поймет, что на нем свет клином не сошелся. А может, не очухается вовсе…

– Ты чего сидишь? – в кухню вошла Зина с банкой малосольных огурчиков. – Надо еще курицу замариновать, белки для безе взбить! – сестра смотрела с укором.

Зина… Зиночка… В пять утра съездила на базар за домашней курицей, свежими яйцами… Она любит маленьких детей, на улице обязательно поймает сопливого карапуза и тискает, тискает… Ей ведь тоже хочется внуков, но дочка в своей Италии не чешется и рассказывает, что европейские женщины заводят семью под сорок. Семья не клопы, чтоб заводить, бурчала Зина, положив трубку, но ничего с этим поделать не могла.

Встречать гостей пошли на станцию… И только Инна увидела Катю, как сердце ее растаяло – уж очень она была похожа на Галку и на покойную бабушку, их с Зинкой бабушку.

Ни в первый, ни во второй, ни в третий приезд они ничего нового не узнали о Кате, кроме того, что им рассказала Галка, и того, что сами увидели, а увидели они любовь к Андрею. И любовь Андрея к ней. Еще увидели доброту – ее не изобразишь, она есть в человеке или нет. И внутреннюю боль.

– Она очень хорошая, правда? – спросила Инна у сестры, стягивая с пальца ставшее тесным обручальное кольцо. – Думаю, трудная у нее была жизнь.

– Почему это была? – хмыкнула Зина. – С Андреем что, легко жить? Он мастер кишки мотать, весь в отца, – сестра окинула хозяйским взором послеобеденный бардак в кухне, – может, после речки уберем?

– Конечно после речки…

Кольцо поддалось, и Инна принялась его внимательно рассматривать. Надо почистить, подумала она и посмотрела в окно. А там, в большом дворе, на толстом бревне у забора сидели Тимоша, Настя и Андрей. Галя и Катя пошли в сад смородину собрать, а потом все вместе отправятся на речку.

– Он ее любит, – Инна улыбнулась и глянула на сестру.

– Любит, ты права, – Зина обернулась на окно, – и к детям хорошо относится.

– Да…

– Слушай, а как он вытянет двоих?

– А как мы с Вадимом вытянули?

– Ну ты не равняй, – сестра погрозила указательным пальцем, – У Вадима уже тогда в руках была нехилая специальность, а у Андрея в руках ничего нет и в голове ветер. Охранник! – она развела руки в стороны и пожала плечами. – С его-то данными! С его возможностями! Дурак!

Зина права – дурак.

– …Учись, и я помогу тебе поступить в медицинский, – говорил Вадим Андрею, – я сделаю из тебя хорошего врача, а хороший врач всегда будет при деньгах.

Он и Гале предлагал такую помощь, но девчонку тянуло к литературе.

Вместо того чтобы зацепиться за отчима, Андрей слушал идиота-папашку, а тот брызгал слюной и шипел: «Да что он может, этот козел?! Да ничего он не может! Только языком молоть! Он деньги зарабатывает? Ха! Да разве это деньги?!» Сергей был прав – сравнивать его и Вадима, акушера-гинеколога на ставке в роддоме и на полставки в поликлинике не стоило, хоть благодарности от пациенток и сыпались как из рога изобилия. Сам же Сергей в то время хорошо зарабатывал на торговле дешевой обувью и советовал сыну плюнуть на образование и зарабатывать бабки сегодня. Да, в тот момент он был на подъеме, машины менял раз в полтора-два года, в трех местах арендовал торговые площади, держал наемных работников и ездил на заграничные курорты с очередной классной телкой. Сделал в квартире, как тогда говорили, евроремонт, купил у соседа гараж, зациклился на брендовых шмотках и ресторанах, в которых со многими был запанибрата.

– Сынок, да как же так?! – Инна заламывала руки. – Куда ж ты без образования? Бог с ним, с высшим, но школа? – растерянно лепетала она: такого в их семье еще не было.

А прецедент был нешуточный – сынок отказался идти в десятый класс, ему, видите ли, было достаточно свидетельства о базовом среднем образовании.

– И что ты будешь делать? Дворником работать?

– Видно будет, не мешай, я делом занят, – ответил Андрей и сел за компьютер – почему-то многие сидение перед компом считают работой.

Вадим не стал ждать, что там будет видно. Не в силах созерцать горе в глазах обожаемой супруги, он не выдержал и помчался к пациентке, директору вечерней школы: мол, спасайте ситуацию.

– Вы меня спасли, и я вас тоже спасу, – ответила директорша, сунула документы Андрея в картонную папку с тесемками и сверху написала: Франко А. С. – Даже если не будет ходить, аттестат получит такой, какой вам нужно.

Дома Андрею слова не сказали – делай что хочешь. Он посидел у компа, пошатался по улицам, и ему, наверное, стало скучно – все-таки он был парнем неглупым.

– Он мальчик наоборот, – сказала про него Вера Петровна, и это было самое правильное определение его поведения.

Два года «мальчик наоборот» ходил в школу, как на работу, и получил не только хороший аттестат, но и грамоты по биологии, химии и украинскому – его тянуло к этим предметам. Но в медицинский поступать категорически отказался. Почему? Бог его знает… Может, хотел досадить отчиму, а может, матери… После школы он погулял несколько месяцев и нанялся в охранники к депутату городского совета, вору и взяточнику. Вскоре этот депутат «покончил с собой» двумя выстрелами в голову из охотничьего ружья. Охранник из Андрея был никакой, да и работа не требовала специальных навыков – сиди в будке, смотри на мониторы, показывающие, что делается во дворе, за забором, у ворот. Два раза в сутки корми трех ротвейлеров – они к нему очень благосклонно относились, даже покойный хозяин удивлялся. После «самоубийства» дом продали, и теперь Андрей работает в супермаркете, тоже в охране, и окрестные бездомные псы на него не кидаются, а коты сами на руки лезут.

Что ж, если тяжело будет, семья поможет. Катя – трудолюбивая девочка, это видно, а такому человеку хочется помочь. Инна написала Вадиму про деток, про Катю. «Надеюсь скоро с ними познакомиться, – написал он и внизу, как обычно: – Я очень по тебе скучаю».

Все складывалось хорошо – Катя вошла в семью через широко распахнутые двери, но ее душа открывалась не сразу, а по крупицам. Крупицы эти, кружа, медленно опускались на сердце Инны, и потихоньку проявлялся рисунок прежде неведомой, но ставшей такой близкой жизни. Узор незатейливый, тона холодные – оставалось только удивляться, откуда черпала силы эта наполненная внутренним светом женщина? Светом теплым, возле него хотелось греться, что Инна и делала. То позвонит и спросит, как детки, как она, то в гости напросится, то по магазинам вместе пробегутся. И стала Катя тоже звонить ей, обычно с работы, где-то в начале десятого. И настроение поднималось, можно сказать, от одного ее голоса. В этом голосе Инна слышала то, что никогда не звучало в голосе родных детей, – желание теплого общения. Галя была хорошей дочерью, но всю душевную теплоту отдала Юре. А Андрей… У него с этим всегда были проблемы.